Костоправ. Книга 3

— Вряд ли.

— Ты и так часто присутствуешь на собраниях. Это лишь вопрос времени.

— Я сам не хочу.

— Шутишь?

— Я устал от забот, Вайнор, — вздохнул я, заняв свободный стул. — Хочется пожить в тишине и спокойствии.

— Даже не мечтай, — засмеялся он.

— Господин Эйдан, — раздался голос караульного снаружи. — К вам посыльный.

— Пусть войдёт.

Посыльный вручил письмо и тут же удалился.

— Кто пишет? — полюбопытствовал Вайнор.

— Мать, — ответил я, раскрывая пергамент.

Я пробежался глазами по тексту, и с каждым прочитанным словом улыбка на моём лице становилась всё шире. Впервые за долгие месяцы войны я ощутил, как что-то светлое и чистое вытесняет усталость и напряжение.

— Ну что там? — нетерпеливо подался вперёд Вайнор.

— Я стал отцом!

— Что?.. — удивился он, а затем воскликнул: — Поздравляю! Мальчик или девочка?

— Сын, — ответил я, скользя взглядом по последним строкам. — Азара хочет, чтобы я сам дал ему имя.

Вайнор подошёл ко мне и крепко сжал моё плечо. Он молчал несколько мгновений, а затем произнёс с лёгкой усмешкой:

— Вот и нашлись тебе заботы поважнее.

Глава 34

Я протёр доску влажной тряпкой. Мел заскользил по тёмной поверхности, рождая белые линии новой схемы. Ничего сложного — обычный путь движения Нэйтаара в теле носителя, когда тот позволяет силе течь естественно.

— Все четыре схемы буду спрашивать завтра, — объявил я, завершая последний штрих.

— Мастер Эйдан, но мы же это уже проходили, — послышался за спиной жалобный детский голосок.

— Повторение — мать учения, Зальдор, — произнёс я, обернувшись.

Вот они — первое поколение нэйтааримов-магов. Всего трое детей: девочка и два мальчика, самому младшему из которых едва исполнилось семь лет. Я смотрел на их сосредоточенные лица и втайне надеялся, что каждый из этих детей однажды превзойдёт меня.

— На сегодня всё, — сказал я. — Завтра продолжите с мастером Ямгемом.

Обучение мы проводили в храме. Ученик Вульна — Ямгем — остался в Вотрийтане, став нашим проводником в мир духов, чтобы мы могли встречаться с Сар’кханис, заключённой в одной из печатей. Мы готовили детей к будущему, закладывая фундамент задолго до того, как придёт время настоящей практики.

Все эти годы я и сам продолжал учиться у Сар’кханис, впитывая крупицы её древней мудрости. Чем больше я узнавал, тем яснее видел необъятные просторы непознанного. Знание открывало мне не столько ответы, сколько новые вопросы, множившиеся быстрее, чем я успевал их осмыслить.

Кейтэрин, светловолосая девочка с пытливым взглядом, пыталась незаметно поправить платок над плетённой корзиной, притаившейся у края стола. Наконец, собравшись с духом, она не без труда подняла увесистую ношу и, бережно прижимая к груди, приблизилась ко мне мелкими шажками.

— С днём рождения, мастер Эйдан! — выдохнула она, протягивая корзину.

Я улыбнулся. Корзину я приметил ещё перед началом урока — дети не слишком преуспели в искусстве конспирации. Подарок был символическим, явно собранным заботливыми руками их родителей. Под платком скрывались свежие цветы, спелые фрукты, лесные ягоды и несколько кусков ароматного сыра. Это был знак внимания, который я очень ценил.

— Спасибо, — сказал я. — Какие же вы внимательные и чуткие.

— С днём рождения! — задорно запрыгали они. — С днём рождения, мастер Эйдан!

Я кивнул на содержимое корзины:

— А теперь каждый выберите себе что-нибудь и по домам.

Ребятня схватила по фрукту и, попрощавшись, стремительно выпорхнула за дверь. Я не беспокоился, потому что на улице их ожидала королевская стража. Все трое родились в семьях простолюдинов, однако получили титулы благородных и надёжную охрану. Нэйтааримы были важны для нас, а нэйтааримы-маги — особенно.

Я собрал книги в стопку, убрал мел и, подхватив подаренную корзину, вышел наружу. Возница дождался, пока я устроюсь в карете, и тронул лошадей, щёлкнув поводьями. Колёса медленно закрутились, унося нас по мощёной дороге.

Слуг сегодня словно было больше, чем обычно: они сновали по двору, шуршали мётлами, натирали до блеска каждый уголок дома. Воздух наполнял аромат свежей выпечки и цветов, а встречные лица светились какой-то особенной торжественностью. Не успел я дойти до двери, как услышал радостные крики:

— Папа! Папа-а-а!

Два маленьких вихря выбежали из сада и понеслись ко мне со всех ног. Я бросил корзину к ногам, широко раскинул руки и подхватил детей.

— Вот вы где, мои сорванцы! — рассмеялся я, кружа их.

Они росли не по дням, а по часам. Казалось, ещё вчера Торн и Эмвен были крохотными свёртками, умещавшимися на моей ладони, а сегодня — неугомонные непоседы, требующие постоянного внимания и любви. Оба они, как и ожидалось, родились магами, однако Нэйтаар обошёл их стороной.

— А где мама? — спросил я, опуская их на землю.

— Они с бабушкой в большом зале! — воскликнула Эмвен, подпрыгивая. — Она не разрешает нам туда ходить!

— Тогда не будем им мешать.

— Пап, поиграешь с нами? — спросил Торн и сделал вид, что машет невидимым мечом.

— Папа хочет немного отдохнуть.

— Ну па-а-ап!

— Ладно, — вздохнул я. — Сначала поем, а потом поиграем.

Дети обменялись заговорщицкими взглядами и, хихикая, умчались в сад, оставляя за собой только эхо звонких голосов.

— Брат.

Я повернулся на голос. На крыльце стоял Лэвалт-младший, наблюдая за происходящим с отстранённым видом.

— Почему ты не с ними? — спросил я, подходя к нему.

— Они слишком громкие, — ответил он.

Лэвалт отличался от других детей. Хотя он был старше Торна всего на несколько месяцев, между ними пролегала целая пропасть. В свои годы он обладал пугающей сосредоточенностью и умом, который не свойственен даже многим взрослым. Там, где обычные мальчишки его возраста с восторгом хватались бы за игрушечное ружьё, изображая героев, Лэвалт разбирал настоящее, изучая принцип работы спускового механизма, траекторию полёта пули и свойства пороха.

Лэвалт внимательно посмотрел на меня своими серьёзными глазами:

— Брат, ты сегодня задержался.

Я улыбнулся, наблюдая за тем, как он складывает руки на груди в такой взрослой манере. Мать родила Лэвалта уже после смерти отца, и я всегда старался восполнить эту пустоту в его жизни — относился к нему как к собственному сыну, заботился, учил всему, что знал сам. Возможно, именно поэтому он упорно называл меня только «братом» и никак иначе, словно проводил невидимую черту между нами. Разница в возрасте между нами была велика, и я не сразу привык к мысли, что к Лэвалту нужно относиться не как к сыну, а как к младшему товарищу.