Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах)

– Подземные чердачки? – удивленно воскликнул благочинный. – Я думал, что это очередная легенда...

– Могу вас заверить, что эта легенда имеет в своем основании вполне реальные факты, – чопорно произнес Шар.

– Но ей же лет двести!

– Полагаю, триста двадцать два будет более близкой к истине цифрой, – пропел эльф. – Именно к этой дате относится первое упоминание в хрониках, гномьих, разумеется. Транспортная система, основанная на магии домовых... активно использовавшаяся московской общиной гномов более двухсот лет... и уничтоженная Инквизицией перед началом метростроительства... якобы. Тогдашние маги пришли к выводу, что гармоника этого заклинания может помешать нормальному функционированию станционных порталов.

– Она работает, – заверил я Зорина. – Я уже несколько раз пользовался ею. Очень старое, но кто-кто, а гномы умеют делать вещи на века.

– Но как же она уцелела?

– Братья-инквизиторы, – на этот раз в голосе Шара звучали поучающие нотки, – были куда более практичными, чем принято считать... в обществе. Зачем уничтожать то, что можно успешно использовать? Избранным, разумеется. Подземные чердачки всерьез рассматривались в качестве пути эвакуации из Кремля во время войны, когда передовые дивизии Сынов Сатаны подошли к Москве – орденский совет счел тогда, что времена первых христиан давно прошли и мученичество больше не в моде. В тот раз – не пригодилось...

– Тогда – понятно, – процедил Зорин. – И понятно, откуда вы про нее узнали.

– Главное – не пытайтесь тормозить самостоятельно! – сказал я, усаживаясь на край. – Там, внизу, есть для этого особое... ну, короче, там вы эту скорость и потеряете, а в трубе просто застрянете.

– Ты бы лучше кота с собой взял, – посоветовал эльф. – Саквояжи и сами доехать смогут.

– Разумно, – я поставил саквояж и поманил к себе Македонского. Кот с подозрением покосился на дыру, но на колени все же запрыгнул – и хорошо, потому что поднимать этот пуд когтей, зубов и мышц против его желания я бы лично не осмелился.

– Хороший кот, хороший, – пробормотал я. – Когти только убери... ага, вот так... и скалиться на меня перестань. Хороший кот... а сейчас мы с тобой немного покатаемся. Ты ведь на коврах летал... – Кажется, это был неудачный довод, потому что кот сразу напрягся и принялся яростно подергивать кончиком хвоста – с коврами у него были связаны далеко не самые лучшие воспоминания. – Спокойно, спокойно...

Полезная штука – военная дисциплина. Полагаю, именно благодаря ей Македонский, проваливаясь вместе со мной в дыру, ограничился возмущенным мявом и не стал запускать в меня когти.

Валентин Зорин, суббота, 19 июня

– Побыстрее нельзя? – недовольно осведомился эльф, пытаясь дышать ртом. Выходило некультурно, но сочащиеся из-за наших спин миазмы не позволяли втягивать воздух через нос. Меня лично и без того вело на сторону после головокружительной поездки через Подземные чердачки – увы, не столь быстрой, как обещал самоуверенный Серов. Загадочные таблетки перестали действовать минут пять тому назад, и каждая секунда из трех сотен истекших казалась мне смрадной вечностью.

– Я и так стараюсь, – огрызнулся Невидимка. – Кто же знал, что дверь запрут с той стороны?

Замок подался неожиданно. Дверь с потусторонним скрипом распахнулась настежь, и мы гурьбой вылетели на свежий воздух – в тесную, заставленную полками кладовую.

– М-да, – заметил Серов, оглядываясь, – все сильно изменилось с тех пор, как я тут был в последний раз...

– Я вам, брат, могу не глядя объяснить, что изменилось, – отозвался я, пытаясь энергичными телодвижениями разогнать застоявшиеся в складках мундира комья густого клоачного воздуха. – Раньше тут был пустой подвал, верно? А теперь в подвале устроили лавку. Хорошо еще, что не заложили вашу потайную дверь кирпичом – обошлись бумагой заговоренной... ляхремонт, чтоб его...

– То-то я думаю – что она так открывается тяжело... – задумчиво промолвил киллер.

– Лучше давайте подумаем, как отсюда выбраться, – предложил я.

– А что тут думать? – Серов распахнул дверь в торговый зал. В лавке было темно, но сквозь окошки под потолком сочился с улицы потусторонний свет эльмовых фонарей, смешиваясь с мерцанием камня в руках Шаррона. – Открываем...

– И через полчаса сюда явятся мои товарищи, – закончил я. – Злые от недосыпу. И повяжут нас по рукам и ногам.

– Почему? – удивился киллер.

Я вздохнул. Вот что значит узкая специализация.

– Потому что сигнализация сработает непременно, – объяснил я. – Но хозяева лавок на нее не больно-то полагаются, поэтому на двери висит амбарный замок. Поверх листового железа. С той стороны.

Серов подозрительно посмотрел на меня.

– Не далее, как две недели назад, – добавил я, – такое дело проходило через наш участок. Только воришка выбил окно. В лавку залез... покрутился, да и застрял. – Я показал под потолок. – Точно такие были окошки. Узенькие, высоко – не допрыгнуть. А пока он прилавок подтаскивал да мешок пропихивал, тут и наши подоспели.

Я не стал уточнять, что главный герой этой истории уже пользовался славой самого безмозглого воришки за всю историю сыска – во всяком случае, его только на моей памяти ловили трижды, и всякий раз – на такой вот глупости.

– Сигнализацию можно отключить, – подал голос Шарапов.

– Иногда можно, – признал я. – Но... – я приподнялся на цыпочки, чтобы получше разглядеть прибитый к косяку кожаный футлярчик, – не в этом случае.

Тянущиеся от талисмана нити светились для колдовского зрения первозданной синевой, по ним пробегали волны белокалильного жара. Почти физически ощущалась грозная мощь, что водила рукой писца, начертавшего древние символы на пергаменте.

– Я бы лично не рискнул трогать мезузу руками, – добавил я, отходя подальше.

Серов согласно кивнул. Что бы там ни утверждали агент Фишер со своим создателем, каббалистическая теургия склоняется не к боевой магии, а к оборонительной. Даже простенькие гематрические талисманы считаются наиболее надежными из охранных средств, что уже говорить о настоящей мезузе, таящей в себе строки Пятикнижия Моисеева? Дернуло нас угодить в такую кошерную лавку!

– А может... переборем? – Серов неуверенно перекрестился.

Я покачал головой.

– Вы правда хотите помериться крепостью веры с тем, кто это ставил? – риторически поинтересовался я.

Если бы истинную веру можно было распознать по величию совершенных ею чудес, религиозные войны не раздирали бы человечество от сотворения мира. Сейчас модно приводить в пример злодеяния Ордена, но мне ближе примеры из школьной программы – немецкие концентрационные алтари, где миллионы людей и нелюдей питали невинной кровью демонов преисподней, и вызванные не верой, но низменным чародейством гиперсаламандры Хиросимы.