Кот в мышеловке

— Договор на столе, точнее твоё заявление об уходе, что написала сегодня, заявление о приёме на работу ко мне и трудовой контракт. Ты поставишь сейчас на документах свою подпись или тебе в этом помочь, — поинтересовался, снова нависая над Олесей.

Олеся шагнула к столу, стремясь отодвинуться от Крутицкого. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Придётся подписывать себе смертный приговор. Наклонилась над столом, взяла ручку и поставила размашистую подпись.

Крутицкий резко взял бумаги, будто побоялся, что девушка их порвёт, испортит.

— Умница! Мы обязательно сработаемся, у тебя такая аппетитная попка, — без всякого перехода заключил её новый начальник, — Только учти, в моей компании дресс-код, поэтому эти серенькие платьица бедной родственницы лучше выкинь, они тебе не понадобятся. Моя помощница должна соответствовать моим требованиям. И хватит мышку из себя разыгрывать. Мы оба знаем, кто ты на самом деле. У тебя пятнадцать минут, чтобы взять свои вещи, жду в машине, — в приказном порядке отчеканил и направился к двери. Остановился, чего-то подождал… и вышел.

Выдохнула, хотя это было больше похоже на стон обречённого. Эти игры не для неё.

В кабинет заглянула секретарь Зои, Татьяна.

— Ну, ты и аферистка, а такой тихоней прикидывалась, куда там… — с интересом, даже с уважением посмотрела на Олесю, будто в первый раз её увидела, — Это что же ты в постели вытворяешь, если Крутицкий с утра пораньше пожаловал, чтобы в свою компанию забрать? И ведь заявление написала об уходе… Знала, что без работы не останешься. Зое отпор дала. Конечно, кто Зоя против него. Ты одного Крутицкого ублажаешь или сразу обоих? И одевают, и в высшее общество с собой берут, а теперь решили, что пора на круглосуточное использование перейти?

Татьяна не была бы собой, если б не выплеснула свой яд.

— Завидуй молча и не захлебнись ядом!

А что ещё можно было сказать на эту тираду.

ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

Крутицкий ждал в машине у входа. Едва она вышла, как водитель предусмотрительно открыл перед ней дверцу.

Олеся молча села на заднее сиденье, рядом с начальником. Машина тронулась, навсегда увозя девушку от спокойной, размеренной жизни. Мужчина поднял стекло, отгораживающее пассажиров от водителя.

— Расслабься, а то сидишь, словно аршин проглотила. Мы заедем к тебе на квартиру, заберёшь то, что тебе нужно, одежду не бери. Ты там больше жить не будешь.

Олеся не проронила ни слова. Всё рушилось. Всё, чем она жила, чему радовалась.

Крутицкий положил ей руку на колено и начал двигаться в направлении её бедра, попутно сдвигая платье.

— Руку убрал!

— Наконец-то, а то я уж подумал, не проглотила ли и язык на радостях. У меня на него другие планы, детка, — хохотнул «удав», но руку не убрал.

Олеся брезгливо поморщилась и сбросила руку наглеца.

— О, характер демонстрируешь. Мне это нравится. Лучше, чем бревно, которое из себя изображала последний час. Меня не обманешь, ты горячая штучка! Люблю, когда девка вначале сопротивляется, мол, я не такая, я жду трамвая, а потом в постели отжигает, что только искры летят.

— Я помощница по проекту, а не девка для Вашей постели, — резко оборвала Олеся.

— Помощница и грелка, — одним движением притянул девушку, — Правила изменились. Когда отцом пыталась вертеть, думала, что это тебе так сойдёт? За всё придётся платить, а цену назначаю я!

Крутицкий одной рукой обхватил её затылок, разворачивая лицом к себе, второй по- хозяйски задрал подол платья.

— Смотри на меня и привыкай, сучка!

Олеся демонстративно закрыла глаза, отгораживаясь от ненавидящего, но похотливого взгляда, сжала губы до скрипа зубов.

— Так и думал, что носишь чулки, а не колготки. Приятно удостовериться, что не ошибся, — стараясь раздвинуть сжатые колени, удовлетворённо произнёс «удав», — Ну же, расслабься и оба получим удовольствие.

— Обойдёшься, — прошипела в ответ Олеся сквозь зубы.

— Какой темперамент, сколько страсти, а ведь ничего ещё не было. Что же будет, когда я тебя раздену, потом проведу рукой по твоим бёдрам, раздвину ножки, коснусь в самом горячем местечке, — попробовав сопровождать свои слова действиями, Крутицкий наткнулся на жёсткое сопротивление, — Да, крошка, не время и не место… Мы всё будем делать не спеша, раздевая друг друга…

Слова Крутицкого, звучавшие тихо и уверенно, словно яд просачивались в мозг Олеси, заставляя видеть то, о чём он говорил…

— Ты будешь стонать подо мной, просить, чтобы я взял тебя, умолять. Твоё тело будет извиваться, тереться о моё и, возможно, ты меня уговоришь. Будешь хорошо себя вести, дам тебе кончить, а нет…

— Пошёл к чёрту! Я не намерена слушать эти скабрезности, поищи кого-нибудь другого для игр в постели!

— Какая длинная речь! Пробирает, заводит?

— Нет! Противно!

— Проверим?

— Отвали от меня, придурок!

— Решила вести себя плохо? Нравится жёсткий секс? Отлично! Со связыванием, наручниками, плёткой, секс-игрушками? Дама просит, я не смогу отказать…

У Олеси всё поплыло перед глазами. В какую камеру пыток он её везёт? Что он намерен с ней делать? Девственница в руках чудовища, извращенца…

— Детка, мы только разговариваем, а ты, похоже, вот-вот кончишь, — рука дотронулась до трусиков Олеси, — Мокренькая…А если мои пальцы сейчас окажутся в тебе, конечно, это не мой член, но всему свое время… Хочешь?

— Пожалуйста, не надо… — превозмогая гордость, попросила Олеся.

— Конечно, крошка. Мы же приехали или ты хочешь устроить спектакль для зрителей? Нравится секс с адреналином? Придётся потерпеть, выходи!

Они поднялись в квартиру, Крутицкий вошёл первым.

— Руслан Игоревич, здесь нет посторонних ушей и я хотела бы поговорить…

— Голосок прорезался, — приблизившись вплотную к девушке, взял её за подбородок и поднял голову, — Смотри в глаза!

— Хорошо. Я не понимаю, за что Вы со мной так? Я всё отдала. Я и не собиралась ничего себе оставлять, просто мне надо было переодеться, — сбивчиво и торопливо начала Олеся, — Вы всё неправильно поняли. Между мной и Вашим отцом ничего не было…