Ковчег. Компиляция

В отличие от Архов, использовавших грубую силу и выращенные клинки, у Нурлов были по-настоящему универсальные передние конечности – тонкие, длинные, с изогнутыми, сегментированными пальцами, способными точно и мягко удерживать предметы. Они могли и ловить добычу, и разбирать сложные механизмы, и жестикулировать в ходе беседы. Эти пальцы были столь же гибкими, как у людей, но при этом сильными и цепкими, с крохотными присосками и коготками на кончиках.

Головы Нурлов были, пожалуй, самой необычной частью их облика. С первого взгляда – это была насекомообразная структура. Сегментированный череп… Пара подвижных усиков… Большие фасеточные глаза… Но если вглядеться – в пропорциях, в форме нижней челюсти и даже во взгляде проглядывалось что-то почти человеческое. Их глаза были сложными, но с явным зрачком в центре, словно специально созданными для общения. Некоторые утверждали, что взгляд Нурлов пробирает до дрожи – такой он был сосредоточенный, почти умный, и при этом отчуждённо-холодный.

К тому же Нурлы могли жить практически в любых условиях – в кислотных туманах, в заражённых секторах, в токсичных болотах или замерзших техно-зонах. Им не требовалось много пищи, и они прекрасно чувствовали себя там, где любая другая форма жизни погибла бы за считанные часы. Их способность выживать граничила с чудом. Они не нуждались в громоздких сооружениях или ульях – Нурлы строили свои жилища из органической массы, собирая их в плотные коконы или "плети", подвешенные к потолку, как гнёзда. Внутри – тёплые, сухие камеры, оборудованные биосветильниками, живыми тканевыми стенами, реагирующими на касания, звуки и даже мысли.

Несмотря на весь свой облик, указывающий на происхождение их расы от насекомых, Нурлы развили не только свою уникальную культуру, но и форму биотехнологий, гораздо более утончённую и чувствительную, чем у Архов. Их "техника" действительно была живой. Например, вместо терминалов они использовали реагирующие на запах и прикосновения оболочки. Их транспорт рос, словно крылатые плоды, и сам чувствовал, когда пора отправиться в путь. Их оружие не стреляло снарядами – оно пело, вибрируя с частотой, разрывающей плоть и металл, словно крик хищной сирены.

Общество Нурлов не было иерархическим в привычном понимании. Они признавали старейшин, но решения принимались коллективно, через сложную систему сигналов, запахов и ментальных откликов. У них не было понятия "вождь" или "монарх", но существовали хранители памяти, мастера узоров, стражи света – каждая роль в их обществе была обоснована знанием, а не силой.

Их появление на Ковчеге стало неожиданностью. В отличие от Архов, Нурлы не вторгались – они словно возникли изнутри, как спящий генетический код, пробудившийся в какой-то из мутационных вспышек. Некоторые считали, что Нурлы были древней формой разумной жизни, созданной ещё до Ковчега. Другие – что это побочный продукт экспериментов с биоадаптивной материей. Но одно было ясно… Нурлы никогда не искали войны. Но если до неё доходило – то они даже сражались красиво, точно и смертоносно.

А тут, судя по всему, кто-то их всех весьма старательно перебил. И если посмотреть на изуродованные остатки их внешних оболочек, только издали напоминающих хитин, на которых навечно остались рубцы от острых и длинных когтей, то Серг даже догадывался о том, кто именно это всё мог сделать. Однако была одна странность. Он так и не обнаружил здесь следов других существ. Да. Едва попав в это здание, он понял, что тут жило всего лишь одно существо. Очень долго. И это было до невозможности странно.

К тому же, сам этот дом оказался необычным даже по меркам Зелёной Бездны. Куполообразное строение высотой около трёх человеческих ростов утопало в зарослях плотно сплетённых лиан и мощных вьюнов, спускавшихся с его склона, как зелёные водопады. Однако даже сквозь этот зелёный занавес просматривалась целостность купола – его покрытие, выполненное, по всей видимости, из сплава хитина и органического стекла, было всё ещё прочным. В некоторых местах витражная полупрозрачность уступала место мозаике из хитиновых пластин, обработанных с филигранной аккуратностью. Это не было жилище дикого зверя – здесь кто-то жил, ухаживал за ним.

Дверного проёма как такового не было, но Серг быстро нашёл округлый, почти незаметный люк на уровне пояса, где зелень обнажала гладкий овал со следами частого прикосновения. В нём ещё оставалась слабая энергия – при нажатии с лёгким щелчком внутрь втянулась хитиновая пластина, и отверстие со звуком, похожим на хруст высохших листьев, отворилось. Внутри пахло влажной землёй, засохшей биомассой и чем-то ещё… Старым, резким, металлическим. Пол покрывали сплетённые волокна, напоминавшие органическую циновку. Некоторые участки всё ещё были чистыми, как будто кто-то – или что-то – продолжало поддерживать в этом месте хоть какой-то порядок. Но в других местах ясно прослеживались следы борьбы. Повсюду валялись разбросанные фрагменты. Куски панцирей… Выломанные конечности… Оборванные тонкие крылья, вросшие в стену или заклинившие между переплетёнными элементами потолка…

Кое-что заметив, Серг остановился и пригляделся к одному из участков. На нём лежал немного странный предмет, возможно, как мог бы подумать на свой не слишком уж предвзятый взгляд сам парень, это была детская игрушка. По сути, это была весьма своеобразная хитиновая сфера, полая внутри, с тонкими музыкальными жилками. Он потянулся, осторожно поднял её, и она издала сдавленный щелчок, будто пытаясь напомнить о жизни, что когда-то была здесь. И теперь ему стало понятно одно. Это был не просто дом. Это было семейное гнездо. Тот, кто жил здесь раньше, был разумным. Не человеком, но существом со своими чувствами, своими привычками, своей культурой. И теперь всё это исчезло. На дальней стене главного помещения – что, судя по всему, служило и гостиной, и центральным узлом дома – Серг заметил нечто странное. Стены, на первый взгляд просто шершавые и затянутые узорами природной архитектуры, при ближайшем рассмотрении были испещрены резаными метками. Не случайными царапинами, а целыми рядами изображений. Верхняя часть стены была покрыта почти детскими по стилю рисунками. Там было буквально всё, что мог в своей жизни увидеть этот самый “художник”. Силуэты летающих существ… Странные грибы… Цветущие лианы… Дома, полные жизни. Ниже располагались сцены охоты. Большие фигуры рядом с маленькими, несущие пищу. Потом – резкий переход… Какие-то немного угловатые силуэты, напоминающие человека… Но не совсем. Затем появился и тот, кого Серг только что убил. Тот самый безголовый монстр, изображённый в грубых, но выразительных линиях. В разных сценах. В одной – он сидит в клетке, а вокруг толпятся какие-то гуманоидные тени… В другой – сидит перед кострищем. А потом… Последняя полоса… Темнеющая, выцарапанная с особой злостью. Там монстр – в одиночестве, на фоне горящих стен, у ног которого лежат тела. Именно в этот момент Серг ощутил странный холод, пробежавший по коже. Он медленно провёл пальцами по нижним строкам, почти не веря в то, что видел. Под рисунками находились символы. Письменность. Ряды чётких, глубоких линий, выцарапанных теми же когтями. И это был стандарт – общий язык Ковчега. Пусть и исковерканный, со странной грамматикой, он всё же был читаем.

"Я не хотел… Они напали первыми… Я был голоден… Я хотел быть как они…"

"Я остался… Я запомнил всё… Я учусь…"

"Я – не зверь… Я помню… Я живу…"

Прочитав все эти своеобразные откровения, парень едва не отшатнулся назад. То, что он только что убил, было не просто чудовищем. Оно было разумным. И, возможно, оно действительно не уничтожало невинных, а само выживало, и просто защищалось. А его действия были расценены как нападение. Возможно, уже позже, оно просто сошло с ума от одиночества и голода. При осознании этого факта, Серг ощутил в груди неприятный, глухой осадок. Он взглянул на свои руки, всё ещё запятнанные засохшей чёрной кровью. Он убил его. Того, кто, возможно, пытался стать кем-то большим, чем просто хищник. Но в Зелёной бездне у молодого охотника просто не было выбора.

Однако, самым неприятным было то, что некоторые из этих своеобразных наскальных писем складывались в вполне логичные записи, которые описывали тот факт, что данное существо, по сути, должно было родиться человеком! Если так можно было сказать… И всё только потому, что это существо родилось в лабораториях, которые располагались в этом городе гораздо дальше, ближе к центру. Таких существ как это, называли прототипами универсалов. И их было достаточно много. Именно этому существу, когда оно устало от всех этих экспериментов над ним, всё же удалось вырваться, и нанести удар в спину лаборантам и учёным. После чего оно всё же смогло выпустить и всех остальных невольных жертв экспериментов. Тут же на одной из стен была нарисована целая карта этого города. с разделением на сектора. Судя по всему, выжившие прототипы разделили этот город на свои подконтрольные зоны, где продолжали жить и охотиться. Парень сразу понял, что эта схема может дать ему весьма полезные знания. Ведь он теперь будет знать, где ожидать столкновения с кем-то отдельно взятым. А монстров здесь вполне хватало. Так как эти своеобразные чудовища, которых было не менее дюжины, действительно отличались друг от друга.

Кстати… На других стенах это существо зарисовало своих товарищей по тому дерзкому побегу. Хотя… О каком побеге тут вообще может идти речь, если они, по сути, уничтожили весь город? Сначала вырвавшиеся монстры уничтожили тех, кто проводил над ними эксперименты, вырезав всех под корень. Включая даже членов их семей. Потом они взялись и за остальных жителей города. Ну, а что вы хотите? Эти существа с самого рождения видели только боль и мучения от тех, кто называл себя людьми. Поэтому и относились к ним соответственно. Ненависть и Жажда мести переполняли их зачатки разума до такой степени, что они становились очень коварными и жестокими. Что и сыграло свою роль.