Ковчег
Шрифт:
Он запустил изголодавшуюся машину и почти не обращая внимание на расширяющийся световой поток, вырезал по периметру ровный прямоугольник. Примерно метр на полтора…
Звук нервной пилы отбивался от резонирующих стен, многократно усиливался и стекал в глубину таинственной лестницы. Человек в последний раз с нажимом вогнал рычащую пилу на всю глубину метрового лезвия и нажал кнопку отключения питания.
- Как будто бы всё. – Рассудил он и тяжко вздохнул.
– Пора выходить наружу...
Однако сказать оказалось легче, чем сделать. Вытащив из кратковременного плена горячий инструмент, он несколько минут переминался с ноги на ногу, не решаясь сделать последний шаг. Так часто бывает, когда стремишься к нему либо, летишь, мечтаешь, а когда, наконец, догоняешь мечту останавливаешься, как вкопанный. Страх и неуверенность душат тебя. А надо ли тебе это вообще? Не проще ли просто жить, спускаясь по реке судьбы на лодке привычки?
- Старый пень! – отругал сам себя самокритичный человек.
– Тридцать лет ждал этого дня, а теперь раскис как мальчишка…
Торопливым движением, чтобы не хватило времени передумать, он ударил в светящийся изнутри прямоугольник. Тот даже не шелохнулся. Тогда человек разозлился и начал дубасить глупую, непонятливую
- Вот те на… - удивился он и заглянул туда.
– Хотел вырезать дверь, а получилось окно!
Под собственной тяжестью глыба откололась, и в образовавшуюся прорубь хлынул ослепительный поток бриллиантового света. Человек ждал чего – то подобного и натужно дыша от непривычной работы, переждал фотонную бурю с плотно закрытыми глазами. Минут двадцать потребовалось ему, чтобы усиленные тёмными очками глаза, смогли привыкнуть к открытому миру.
- Только бы хватило сил выбраться наружу. – Подумал он огорчённо.
Долгожданная встреча заблудившегося сына, с матерью-планетой выходила совсем не пафосной…
- Вперёд к свету!
Энергично скомандовал себе сомневающийся человек. Используя для упора ног неровности сломанной поверхности, он ухватился руками за внешний край снежного наста и бросил своё старческое тело в последний отчаянный рывок. Не ожидая подобного, он на удивление легко выскочил на ровную поверхность. Точно так глубокой зимой, ошалелая рыба играючи выпрыгивает из лунки на лёд, в поисках спасительного и губительного кислорода.
- Не может быть! – Шептал утомлённый человек.
– Я дожил, несмотря на всё, я дожил!
Он, не стесняясь, по–детски заплакал, и жгучие слёзы стекали в латексную ловушку на дряблом подбородке. Счастливый человек лежал на спрессованном до звона снегу, а вокруг, сколько хватало глаз, простиралась мёртвая и равнодушная равнина. Сверху на него подозрительно смотрело и хмурилось, чем-то вечно недовольное небо…
31
День триста шестьдесят пятый.
Сегодня с большим трудом подняли перископ. Снег не прекращается ни на мгновении, хотя постепенно слабеет. Он создаёт нам дополнительные трудности и заставляет проявлять чудеса изобретательности.
Перископ приходиться постоянно наращивать снизу и подогревать его металлическое тело, чтобы пробить выпавший объём снега. Я вижу, как люди недовольны напрасным расходом драгоценных материалов и энергии. Часто слышу слова о бесполезности дорогой игрушки. Категорически не соглашаюсь и верю, что когда-то увижу в линзах прибора людей. Не можем мы остаться единственными представителями человечества, не имеем права…
Вчера я описывал главные события, случившиеся за год жизни в Убежище.
Времени, как всегда не хватило, поэтому дописываю сегодня.
От многого из нашей прошлой жизни пришлось отказаться. Болезненный опыт Восстания показал, что от семьи в классическом понимании нам пришлось отказаться. Слишком много интриг, зависти и распрей повлекло первоначальное расселение по семейному признаку. Недавно мы на общем Собрании приняли единогласное решение разделить две зоны проживания. Мужская отдельно от женской. Детская тоже выделяется в специальную зону.
К сожалению, за неполный год в Убежище не родилось ни одного ребёнка. С начала мы думали, что дело в неуверенности женщин в завтрашнем дне. Потом испугались, что после Дня репродуктивная способность исчезла. Только когда мы начали жить по новым правилам общежития ситуация изменилась. Теперь каждая женщина с созревшей яйцеклеткой обязана в нужный день явится в комнату свиданий. Любой готовый для оплодотворения мужчина, инкогнито занимается с ней сексом. Всё происходит в темноте, чтобы никто не знал кто отец потенциального ребёнка. Все дети Общины отныне общие. Не знаю, то ли новая система стимулировала людей, то ли повышенное разнообразие генетического материала, привели к демографическому взрыву. На сегодняшний день десять женщин беременны и мы ждём рождения здоровых малышей.
Кстати детям мы уделяем повышенное внимание. Уже сейчас чувствуется острая потребность в образованных людях. К счастью в горе макулатуры нашлись учебники по всем необходимым предметам. Вообще, казавшаяся на первый взгляд абсолютно лишней, макулатура оказалась жизненно необходимой. Мы не только смогли наладить нормальное обучение детей, но и черпаем нужные сведения по химии, биологии и зоотехнике. Техническая энциклопедия помогла ремонтировать оборудование. В старых тетрадях, между строк, дети решают домашние задания. Часть ненужной макулатуры мы научились перерабатывать в салфетки для гигиены.
Эта находка оказалась одной из самых ценных для жизни Общины.
Мы решали всевозможные проблемы жизнеобеспечения людей одну за другой.
Проблему с водой мы решили, когда перспектива умереть от жажды грозно повисла над Общиной. Угроза остаться без горючего для работы дизель–генератора казалась не такой острой, но только на первый взгляд. Зашедший в мою комнату Жиров обречённо сказал:
- Всё, приехали!
- Куда?
- Залили последнюю солярку.
- Спасибо обрадовали…
- Сегодня последний раз увидим свет, сможем подзарядить инструменты, а потом лёд придётся вырубать вручную.
- И всё оставшуюся жизнь придётся провести в полной темноте…
Последние недели мы и так в большей части суток сидели впотьмах. Перспектива казалась пугающе мрачной. Поэтому я спросил с рокой надеждой:
- Что можно придумать?
- Что тут придумаешь?
- Вы же всё знаете Иван Петрович!
- Так уж и всё, - откликнулся потерянный Григорьев.
– Скажете тоже!
Он помолчал, вежливо покашливая в сжатый кулак. Насколько я его знал он, собирался сказать что–то важное, поэтому я не выдержал:
- Ну же Иван Петрович, не томите!
- Ну что Вы всегда торопитесь! – Возмутился Григорьев.
– Вечно Вы давай, давай…
- Не время сейчас препираться…
- Иван Петрович предлагает пробивать
туннель в южном направлении. – Не выдержал Жиров.– Под землёй, через найденный Вами ранее продуктовый склад.
Честно скажу, я тогда буквально замер от изумления и еле выдавил из себя закономерный вопрос:
- Зачем?
- Чтобы выжить!
- Вы понимаете, каких усилий нам это будет стоить?
- Понимаем, – они ответили синхронно.
– Но это единственный выход.
- Но почему?
Григорьев погладил остатки редких волос на затылке и наконец, решился:
- За территорией завода, с южной стороны раньше располагалась база нефтепродуктов.
- Ну и что? – удивился я.
– При бомбёжке она сгорела, я сам видел столбы пламени, когда отступал к Убежищу!
- Подождите, не перебивайте. – Попросил тактичный Григорьев.
– Не совсем так…
Он начал путано, и жарко рассказывать нам, о свойствах дизельного топлива. Мол, оно не горит и сразу замерзает на плотном морозе.
- К чему Вы клоните? – опять не понял я.
- А то, что на базе имелось несколько подземных хранилищ для солярки и они возможно целы.
- Не может быть. – Не поверил я.
- Хорошо, пускай она не сгорела при пожаре, но ёмкости наверняка повредили при обстреле.
- Может быть, – вмешался, в разговор Жиров.
– Только ударившие морозы привели солярку в желеобразное состояние и её застывшую массу можно резать как масло.
- Вы оба сошли с ума!
Мы спорили больше часа, а уже на следующий день всё население Общины пробивала туннель, напрямую ведущий к свету. Надо ли говорить, что весь последующий месяц мы в кромешной темноте, последнее топливо тратили только для подзарядки батарей, рубили проход. Фактически у нас был один шанс на тысячу, что мы попадём на мифические цистерны. Без приборов, без точного направления наша затея выглядела обречённой авантюрой.
- Пускай люди, будут увлечены какой–либо идеей. – Успокаивающе думал я, глядя на титанические усилия мужчин и женщин.
– Лучше погибнуть в бою, чем сидеть, сложа руки и ждать смерти!
Недаром говорят, что безумцам везёт. На двадцать девятый день отчаянной схватки с матушкой–землёй, лопата Кости Шахтёра ударилась обо что–то металлическое.
- Осторожнее, не торопись! – предостерёг я его, хотя мне хотелось кричать другие слова.
– Какой-нибудь случайный обломок?
- Кажись, нет… - ответил Костя, яростно орудуя штыковой лопатой.
– Больно объём большой… Точно бок цистерны!
- Не может быть!
- Капаем дальше…
Ещё один день потребовался, чтобы убедиться в правильности первоначального диагноза. Мы действительно нашли огромное подземное хранилище солярки! Действительно она каким–то чудом сохранилась и мы резали её на небольшие трясущиеся куски. Грузили в приспособленные для этого ванны и оттаскивали в Убежище.
- Будем с топливом.
– Позднее мы усовершенствовали добычу, и целые колонны самодельных вагонеток ежедневно сновали по полукилометровому туннелю. Израсходовав за год значительную часть найденного богатства, мы недавно нашли по соединительным трубам ещё три ёмкости. Наученные горьким опытом, мы теперь экономим каждую каплю горючего. Надеюсь, нам точно хватит его до окончательного освобождения.
Совершив настоящий подвиг, мы смогли, наконец, обеспечить электричеством население Общины. А значит насытить энергией жизнь. Впервые мы могли свободно есть, учиться и передвигаться при свете.
- Вы не представляете, какое это блаженство, просто видеть собственными глазами!
Правда, за это счастье пришлось заплатить завышенную цену. Полгода назад, при устройстве одного из поисковых туннелей, рухнувшая кровля, насмерть завалила Костю Шахтёра, которого потом назвали Первый…
32
Старик валялся ничком на ровном, словно масленичный блин, лежалом снегу. Полный упадок сил не позволял ему даже перевернуться для относительного удобства, хотя бы на спину. Удивительно, но холодно ему не было. Возможно благодаря прорезиненному комплекту химической защиты, который не пропускал оставшееся тепло тела.
- Странно, – удивился очарованный человек.
– Я думал, на поверхности лютует сильнейший мороз…
Его мысли странно путались. Казалось, он временами впадал в короткое и красочное забытьё. Вот так вдруг он почему–то заново увидел вчерашний день.
Вот он читает последнюю страницу своего затасканного дневника. Написанные второпях, кривые строчки настойчиво отзываются в заиндевелой душе всплеском забытых эмоций.
Вот неохотно, со скрипом, открывается дверь комнаты и, прихрамывая, входит осунувшийся Химик.
- Всё готово. – Говорит он осипшим от чрезмерных усилий голосом.
– Люди падают с ног, но мы смогли вовремя вырубить туннель наверх.
- Отлично, – обрадовался тогда лежащий на снегу человек.
– Уводи людей. Последнюю часть я выпилю сам. Потом выйду на поверхность…
Химик надолго замолчал, хмуро глядя куда–то в сторону. Он понимал, что шансы вновь увидеть старого друга, ничтожно малы. Что ждёт того наверху? Что за люди пожаловали к ним? Сможет ли организм Патриарха, столько лет, находившийся в изоляции, пережить встречу с естественной средой планеты?
- Можно я пойду с тобой, - спросил он, впрочем, не надеясь на положительный ответ.
– Так мне будет легче?
- Нет! – покачал головой Патриарх.
– Ты же знаешь, тебе необходимо остаться. В самом крайнем случае, ты должен будешь принять трудное решение.
- Опять уйти под землю? – возмутился Химик.
– Опять жить неизвестно, сколько времени, как слепые кроты?
Патриарх не перебивал его. Он понимал, что верному товарищу необходимо выговориться. Ещё он знал, что когда придёт время, тот сделает верный выбор. Он хитро улыбнулся.
- А ты Славик ничуть не изменился, – Патриарх впервые за несколько десятков лет назвал помощника по имени.
– Так и вижу тебя двадцатилетним пацаном…
- Люди вообще не меняются! Ты разве этого не знал? – заметно остыл Химик.
– Вот ты как был авантюристом, так им и остался.
Они облегчённо рассмеялись, а всего через полчаса Патриарх в одиночку рубил последнюю преграду к свету…
Человек пошевелился, неуклюже перевернулся и встал на четвереньки. Отдышался, затем выпрямился, оставаясь стоящим на трясущихся коленях. В голове шумело, слабость противными волнами перекатывалась по измождённому телу. Хотелось закрыть глаза и заснуть, желательно навсегда…
- Вставай, тряпка. – Выругался он на себя.
– Ты должен позвать пришедших людей.
Он близоруко обшарил глазами безжизненные окрестности. Никого не видно…