Ковен озера Шамплейн
Шрифт:
Мне казалось, что я морально готова к этой встрече, – встрече со своей настоящей, самой старшей сестрой, пусть и умершей больше ста лет назад. Однако я все равно потеряла дар речи, увидев ее так близко. Истинная Ферн, будучи ребенком с копной волнистых медовых волос, забранных голубым ободком, выпрыгнула из-за спины Виктории с детским «Бу!». Наглухо закрытое платье-водолазка из голубого штапеля было таким длинным, что гладило зеленую траву. Ферн хихикнула в ответ на мою вымученную улыбку и взяла из рук Виктории фигурку Святой Смерти. Пока она размышляла над чем-то, я смотрела… Смотрела и пыталась понять.
– Ты должна была прийти и рассказать мне все сама, – прошептала я Виктории.
– Знаю, но я не могла оставить ее… Ферни так долго была одна…
– Если это Фернаэль, –
– Понятия не имею, – ответила Виктория, качая головой, и морщинок на ее лице разом прибавилось. – Но я видела ее… Она вылитая Ферни, только взрослая. Я даже чувствую в ней нечто… родное. Не знаю, как это возможно. Но есть кое-что, что наталкивает на определенные мысли… Посмотри, – Виктория перешла на низкий шепот и, наклонившись к белокурой девочке, пока та была занята куклой Муэрте, осторожно приспустила пальцем воротник с ее шеи.
– Мама! – взвизгнула Ферни спустя секунду, оттолкнув от себя ее руку. – Я же просила не делать так!
Она захныкала, и Виктория заворковала над ней. Но я успела увидеть: розовые шрамы-узоры, покрывающие каждый дюйм маленького щуплого тельца. Не зря Барон Суббота сказал однажды: «Столь древний ритуал затрагивает не только бренную плоть». Даже смерть не могла стереть эти шрамы с обличья души.
– Марк тоже проводил над ней Sibstitisyon? – ужаснулась я, и Виктория кивнула, сложив руки кувшинкой под подбородком. Я уже и забыла, что это ее любимый «тревожный» жест: она всегда расхаживала так по своему кабинету, прижимая руки-кувшинки к шее. – Тогда почему бы нам не найти этого урода в Дуате и не задать ему трепку? Заодно и выясним…
– Боюсь, слишком поздно. – Виктория вздохнула, и ее взгляд, затуманенный прошлым, очертил крышу особняка, в окнах которого мелькали силуэты и куда я старалась не смотреть, чтобы не потерять самоконтроль окончательно. – Марк давно в Асате, где ему и место.
– Как и дядя, которого ты ищешь, – вдруг сказала Ферни, всучив фигурку Санта-Муэрте мне обратно.
Я растерянно заморгала:
– Асат?.. Что такое Асат? Не в первый раз уже о нем слышу.
Виктория открыла рот, чтобы ответить, но передумала: взгляд ее устремился мне за спину, ища источник гула и треска веток. Я повернулась тоже и вдруг заметила, что света в лесу как-то поубавилось… Стало темнее, холоднее и страшнее. Джулиан медленно пятился от леса. Все вокруг затихло, а в километре от нас, прямо над лесом, повисло темное полотно. Лишь прищурившись, я поняла, что это не стая птиц и не резко нагрянувшая ночь – это безликая тьма. Затопив собою горизонт, как пролитые чернила, она расползалась все дальше… И стремительно подбиралась к роще шефердии с особняком.
Рубиновые огоньки, дрожащие под кроной, погасли от шепота, пробравшего меня до костей:
«Кости-кости. Я иду к ведьмам в гости!»
– Что ты привела с собой?! – воскликнула Виктория, хватая меня за локоть и разворачивая к себе. Лишь тогда я заметила, что жемчуг в моем кольце больше не розовый, а черный. Но, несмотря на это, я ничего не чувствовала: ни его жара, ни того, что Паук близко… Ведь в Дуате, как и сказал Джулиан, не работала магия. – Одри! Ты что, связала себя с той тварью?! Не только ты знаешь, где находится это существо, но и оно знает, где ты. Связь же двусторонняя! А ведьма в Царстве мертвых уязвима так же, как и обычный человек… После смерти ведь все равны. И существу это известно.
– Но как он проник сюда? – выдавила я, пытаясь отделаться от липкого шепота, заполонившего все мои мысли. – Сюда же могут войти лишь мертвые…
– А кто такой диббук, если не душа умершего человека? – напомнила Виктория, и я невольно вспомнился тот день, когда она умерла от рака на балконе особняка. Тогда в ее глазах отражалось похожее чувство – понимание неизбежного. – Тебе нельзя здесь оставаться. Пора домой… Срочно зови своего некроманта!
– Но я еще
не нашла Микаэлла! – воскликнула я исступленно, но быстро сдалась под строгим взглядом Виктории. – Ладно. Ты права. Я найду другой выход и… Я люблю тебя, мама. Диего, пора!Судорожно сжав тонкие пальцы Виктории в своих, я сглотнула, мысленно прощаясь, и крепко зажмурилась.
Но ничего не произошло.
– Диего?.. Ты слышишь меня? Давай же! Ну!
Виктория оглянулась на лес, мысленно оценивая расстояние, оставшееся между нами и шепчущейся тьмой.
– Слишком близко… Джулиан, уведи сестру как можно дальше! Бегите!
Джулиан, уже стоящий за плечом Виктории, деловито кивнул, а затем схватил меня под руку и потащил прочь от темнеющего леса. Виктория же схватила под мышки Ферни и, прижав к груди, бросилась в дом. Я долго смотрела ей вслед, пока фигура в болотно-коричневой одежде не растаяла вдалеке. Тьма, проглотившая лес, уже была возле особняка, но отступила и потекла следом за мной и Джулианом, обойдя его. Хотя бы другие были в безопасности.
«Думай, Одри!» – приказала я себе. Джулиан несся так быстро, что я едва поспевала за ним. Наши руки были сцеплены замком – впервые с самого детства.
– Ты должна проснуться! – выкрикнул он. – Так что давай, тормоши своего мексиканца-метросексуала! Он там что, заснул?!
Я заскрежетала зубами и мысленно завизжала: «Диего… Диего, ну же! Где тебя носит, твою мать?! Пожалуйста!»
Мы уже давно пересекли холм и, кажется, почти миновали лес, спотыкаясь о выкорчеванные деревья, а возвращать меня домой по-прежнему никто не собирался. Впереди маячил мираж, смутно напоминающий город, что я видела в прошлый раз: засилье домиков, маленьких, как спичечные коробки, и пестрых, как крылышки мадагаскарской урании. Такие же чужеземные, причудливые… По петляющим улочкам иллюзорного города скитались призраки. Не зная, куда еще бежать, мы устремились к ним.
– Мама очень испугалась, увидев диббука. Значит, он может навредить даже мертвым? – спросила я, жадно хватая ртом воздух. Легкие горели от бега, будто все было по-настоящему. – Но что он может сделать мне? Я ведь в Дуате всего лишь наполовину…
– Всего лишь? – Джулиан нервно хохотнул. Щеки его горели, а на лбу блестела испарина, но останавливаться он даже и не думал. – Даже если Паук не сможет убить тебя собственноручно, встреча с ним все равно кончится плачевно. Диббуки – далеко не единственная опасность для мертвых в Дуате, потому что… О Боже…
– Что это еще за хрень?
– Это как раз то, чего и стоит опасаться куда больше всяких диббуков.
Я споткнулась и застыла вместе с Джулианом, потому что впереди разверзлось нечто. Это была черная дыра, не иначе – будто само пространство лопнуло по швам, образовав трещину. Полукруглая, рваная по краям, неподвижно висящая в нескольких метрах над землей и тянущая к себе верхушки деревьев. Я осторожно шагнула вперед, пытаясь присмотреться.
– Одри, назад! – велел мне Джулиан, но махровая чернота, распростирающаяся внутри червоточины, завораживала.
Водоворот времени. Водоворот небытия. Ни жизни, ни смысла. Я вспомнила…
– Асат, – прошептала я себе под нос. – Асат… Это же санскрит. В переводе значит… «Ничего»?
Фигурка Санта-Муэрте, которую я так боялась потерять во время бега, сжимая в кулаке, завибрировала и вырвалась. Я ахнула, пытаясь поймать ее: статуэтка сама поплыла к червоточине и уже через несколько секунд достигла ее. А потом… А потом просто перестала существовать.
– Не подходи близко, сказал же! – рыкнул Джулиан, хватая меня, как в былые времена: бескомпромиссно и властно, встряхивая за шкирку. Но впервые мне было это нужно, чтобы прийти в себя. – Некоторые считают Асат вратами перерождения, но я так не думаю. Это забвение. Туда затягивает души, о которых не помнят, которые не смогли смириться со своей смертью или которым просто не повезло. Тот диббук отрезал нам пути к отступлению. Он каким-то образом притягивает к себе Асат… Словно магнит для всего пустого. Асата не должно быть так близко к жилому городу! Проклятье!