Ковен Полуночи

Всё в этом бл*дском призраке было неправильным.

Он не должен быть здесь.

На самом деле, это Ник не должен быть здесь.

Он находился не в том месте.

«Нет, — существо покачало своей головой и скрытым в тени лицом. — Нет. Это неправильно».

Какая часть?

Какая часть этого была неправильной?

С другой стороны, ничто из этого не было правильным.

Само пребывание Ника здесь больше не казалось ему правильным.

Ничто не было правильным, кроме его близких, и он намеревался забрать их с собой.

Нику казалось, что они тоже не в том месте.

«Ты не можешь заполучить их. Не можешь».

Искажённый, холодный, отдающийся эхом голос заполнил уши Ника. Что-то заставило его вздрогнуть. Что-то в том тоне заставило его закрыть глаза, прогнать этот образ.

«…Ты не можешь заполучить их. Не можешь. Ты украл это у меня. Ты украл у меня всё. Мне надо, чтобы ты это вернул. Потом я уйду. Я покину это место».

Ник не понимал.

Он даже не пытался понимать.

Он не хотел понимать.

«Ты не можешь заполучить их, — повторило существо. — Я не позволю тебе снова украсть их у меня. Я не позволю тебе бросить меня. Я не…»

Ник поморщился, закрывая глаза.

Он не хотел знать, о чём говорит… эта… штука.

Но он знал.

Ник осознал, что прекрасно понимает, что имеет в виду это существо. Что более важно, он прекрасно понимал, кого имеет в виду это существо.

Он просто не хотел.

Он ничего не хотел об этом знать.

Он бы убил другого мужчину, если бы мог. Он бы голыми руками разорвал его на куски. Он был полностью стёр его из бытия.

И всё же реакцией Ника стала не агрессия и не злость.

Вопреки угрозе, которую он слышал в словах Чужестранца, он не чувствовал той интенсивной, оберегающей ярости, которую прежде испытывал, слыша такие угрозы. Он не чувствовал того, что ожидал испытать, если бы кто-то угрожал его жене и друзьям.

Вместо этого в его нутре зародился холодный страх.

Глубинный ужас.

Ужас из-за того, что ничто и никогда больше не будет правильным.

На долю секунды эти ощущения полностью парализовали его.

Ник даже не мог сказать, кому принадлежали эти чувства.

Он правда не знал, принадлежали ли они этому существу или ему самому.

Глава 4. В замедленной съёмке

Ник проснулся как от толчка… хватая воздух ртом, задыхаясь.

Но это было неправильно.

Неправильно.

Ему не нужно было дышать.

Ему не нужно было дышать, бл*дь. Он не задыхался. Он в полном порядке. Он же чёртов вампир, во имя всего святого.

Вспомнить об этом помогло.

Хотя бы это начало его успокаивать.

Он был на диване. Он лежал на диване Уинтер.

Что, бл*дь, он делал на диване? Как, чёрт подери, он заснул? Разве он не должен был отправиться в город? С ребёнком? Они с Тай должны были поехать в город на поезде и попозже встретиться с Уинтер на одном из пляжных курортов в центре.

Сколько времени прошло?

Ник реально отключился?

Последнее, что он помнил — как разговаривал с той штукой на диване.

Ник помнил, как эта штука на диване разговаривала с ним.

Он помнил те вампирские глаза, странную шляпу, перчатки, перевязанное бинтами плечо. Та штука сидела прямо там, где теперь развалился Ник, наполовину запутавшись в пушистых одеялах и подушках Тай. Ник посмотрел вниз на своё тело, но никто и ничто не делило диван с ним.

На его ногах сидели мягкие игрушки — зайчик и слон.

Подушка в виде улыбающегося смайлика лежала наполовину под его ногами.

Что, бл*дь, случилось? Где ребёнок?

Какого чёрта с ним не так?

В последний раз он ощущал нечто подобное, когда они с Уинтер начали образовывать связь. Он пребывал в очень странном состоянии, постоянно видел сны о ней, о Даледжеме, о воспоминаниях, которые он забыл, пока не начались эти сны. Он начал спать впервые лет за двести. У него бывали странные сны наяву, и практически постоянно хотелось секса.

Но ничто из того не ощущалось вот так.

Ничто и рядом не стояло.

Во время образования их с Уинтер связи Ник иногда чувствовал вину за такие сны, особенно учитывая, что многие сны про Даледжема носили сексуальный характер… некоторые были глубинно и тревожно сексуальными… и знакомыми, и эмоционально интенсивными. Они пробуждали в нём такие реакции, что ему почти казалось, будто он изменяет Уинтер.

Ему казалось, будто он ведёт какую-то двойную жизнь во снах, где он состоит в браке с кем-то другим… с мужчиной-видящим, которого Ник помнил с поразительной ясностью.

Как оказалось, тот мужчина-видящий и был Уинтер.

Как только Ник это узнал, его чувство вины исчезло.

В конечном счёте и сны тоже померкли.

Но даже в худшие моменты ничто не ощущалось так, как сейчас.

Ничто не переполняло Ника ужасом, как сейчас.

Он даже не знал, спал он или бодрствовал.

Он снова видел сны? Вся та ситуация с мужчиной на диване была лишь очередным сном? Он был с Тай, говорил с Тай… и внезапно тот вампир оказался здесь, на диване Уинтер. Это не могло быть реальным.

Не существовало никакого сценария, при котором это могло быть реальным.

То есть, сейчас всё реально?

Ник усилием воли сфокусировал взгляд.

Он почувствовал, как с болезненной медлительностью возвращается к пониманию, кто он и где находится. Это ощущалось так, будто он плыл к свету, будто какая-то часть Ника тянулась к свету после погружения в глубины тёмного океана. Медленно, болезненно медленно остальная часть гостиной проступила перед его глазами. При этом боль достигла его сердца.