Козни качка

Ее туфли исчезли, ноги обнажены, и через несколько секунд ее спина и тело тоже оголятся.

— Эээ… Конечно.

Я вхожу в комнату, сосредоточившись на золотой молнии, бегущей вдоль ее позвоночника. На ее длинной гладкой шее. Темные пряди нежных волос, флиртующие с плотью, которые до сегодняшнего вечера я видел только поднятыми вверх.

Булочки, хвостики и под вязаной зимней шапочкой.

Никогда распущенными, как сейчас. Завитые и блестящие.

— Всего несколько дюймов, и все будет в порядке, — добавляет она.

Всего несколько дюймов.

Я хихикаю.

— Ага, понял.

Она наклоняет голову.

— Что тут смешного?

Я пожимаю плечами, ловя ее отражение в зеркале.

— Ты сказала — дюймы.

Она сдерживает улыбку.

— Парни такие идиоты.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Ты такой незрелый.

Я прищуриваюсь, глядя на ее покрытую кружевами кожу, изучая крошечный крючок, закрепляющий застежку платья.

— Как я могу быть незрелым?

— Я попросила тебя расстегнуть молнию на моем платье, а твои мысли сразу несутся к шуткам ниже пояса.

— Ну да, потому что: дюймы.

Она покачивает бедрами.

— Перестань тянуть время и расстегни мне молнию. Я хочу выбраться отсюда, пока я еще молода.

— Это может занять минуту.

Не желая рвать ее платье, я сосредотачиваюсь на этой крошечной застежке, наклоняясь, мои мозолистые пальцы работают с ней, как с хрупким инструментом. Проделав петлю, я расстегиваю молнию и неторопливо вытаскиваю металлическую скобу.

Звук его жужжания смешивается со звуком нашего дыхания.

Обнаженная кожа и спина Скарлетт становятся видимой, блестящая золотая молния — прямой спасательный круг вдоль ее позвоночника. Держу пари, если бы я провел пальцем по ее спине, она бы вздрогнула. Держу пари, если бы я провел пальцем по ее спине, то не остановился бы…

Медленно эта сверкающая молния скользит дальше… дальше, чем необходимо, мой взгляд отслеживает весь путь вместе с ней.

Интересно…

Интересно, смогу ли я заставить ее стонать, наклонившись вперед и прижавшись губами к ее уху? Если бы я нежно подул на ее кожу. Облизнул. Прикусил.

Я мог бы скользнуть губами вниз по ее шее, по ее обнаженному плечу, и…

— Роуди, что там происходит? — спрашивает она шепотом.

— Извини, она застряла.

Но молния расстёгивается.

Я застрял.

Один дюйм. Два.

Три.

Пять дюймов.

Она жужжит по своей дорожке, спускаясь по изгибу ее талии. К ее заднице.

Ни бюстгальтера.

Ни трусиков.

Ни бюстгальтера, ни трусиков, ни бюстгальтера, ни трусиков. Мой озабоченный мозг вторит в бесконечном цикле.

Что. За. Хрень?

Серьезно. Почему она голая под своим гребаным платьем?

Бог испытывает мою силу воли — так и должно быть. Я не молился ему уже несколько месяцев, и это моя расплата.

Я остаюсь прикованным к ковру, сжимая пальцами холодный металл застежки ее платья, пристально наблюдая за ее отражением в зеркале. Наблюдая, как она стоит, придерживая руками волосы на плечах, предоставляя мне все возможности.

Я хочу просунуть свои большие руки под черную кружевную ткань сзади. Провести ими вдоль ее грудной клетки. Обхватить ее груди сзади ладонями. Интересно, как они выглядят голыми?

Как велики они на самом деле.

Как будет выглядеть ее кожа, покрытая гусиной кожей? Как бы выглядели ее сиськи, прикрытые моими ладонями?

Это так чертовски соблазнительно.

Это было бы так просто.…

Она прямо здесь, уже наполовину раздетая, уже задыхающаяся, уже в моих руках.

Как будто она может читать мои мысли, ее вишнево-красные губы приоткрываются, глаза сверкают, пылая жаром. Расширенные зрачки встречаются с моими в зеркале.

Сделай что-нибудь со своими руками, Роуди. Не стой просто так. Ради бога, опусти руки.

После выжидательной паузы я позволяю им упасть. Прочищаю горло.

— Спасибо. — Ямочка Скарлетт подмигивает мне в зеркале.

Я пристально смотрю на неё.

Черт возьми, она хорошенькая.

Эрекция в моих штанах соглашается.

— Я… я только на несколько минут. Позволь мне накинуть что-нибудь удобное.

— Увидимся через минуту. — Я чуть не подавился своими словами.

В коридоре, рядом с ее дверью, я дергаю свои джинсы, поправляя их вокруг стояка.

Скарлетт

Я думала, что он собирается меня поцеловать.

Когда Роуди выходит из моей спальни, дверь за ним надежно закрывается, я вздрагиваю, потому что, черт возьми, взгляд, который он бросил на меня, мог бы расплавить стекло.

Я думала, он собирается меня поцеловать.

Почему он этого не сделал?

Это было так напряженно, как будто он никогда раньше меня не видел. Его глаза, казалось, впитывались в каждую линию моего лица, эротически блуждая по моему отражению в зеркале.

Раздевая меня глазами, пока его пальцы работали с застежкой и молнией моего платья.

Мои груди болят от этой мысли, и я прижимаю к ним руки, чтобы ослабить пульсацию. Они тяжелые, соски сморщились от желания.

Он хотел засунуть свои большие медвежьи лапы мне под платье — я видела это по выражению его лица, когда он расстегивал молнию.

Так вот что значит трахать глазами.

Стерлинг трахал меня глазами со всем, что у него было, без стыда, и я видела, как он борется с самим собой, не желая быть неуместным.

Это одна из многих вещей, которыми я восхищаюсь в нем — его уровень самоконтроля.

Безукоризненный.

Стерлинг, стоящий позади меня с раздувающимися ноздрями.…

Жесткие слоги его имени способны растопить мои трусики.

Или это бы произошло, если бы я их носила.

Жаль, что не смогла запечатлеть выражение его лица в тот момент, когда его острые зеленые глаза остановились на том месте, где он ожидал увидеть мое нижнее белье. Широко раскрытые глаза недоверия.

Ни бюстгальтера. Ни трусиков.