Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
Вопросы росли как снежный ком, вот только четких и ясных ответов, как любил Аллен, на них сейчас не имелось, душу терзали одни смутные сомнения и подозрения. Но их к выводам не пришьешь, но сообщить Адмиралтейству следовало незамедлительно, благо передатчик не был поврежден в бою. В Лондоне должны не просто знать, но отчетливо представлять на какие хитрости способен главный противник
Корабль трясло целиком от бешеной работы машин, палуба под ногами вибрировала – кэптен раньше и не предполагал, что его «Кент» может набрать такие обороты. Густой черный дым из всех труб волочился за кормой «Кента» – машинная команда бросала в топки все дерево, которое имелось на корабле. В пламя летели разломанные на куски трапы, вымбовки, матросские рундуки, куриные клетки –
– Сэр! «Фон дер Танн» отдаляется!
В голосе сигнальщика явственно прозвучала радость сквозь едва сдерживаемый пока страх. Кэптен чуть поморщился – немец просто решил поиграть, как сытый кот с мышью. Он прекрасно знал «Джейн» и уже просмотрел нужную страницу. Скорость германского корабля на три узла больше, броню не пробьют шестидюймовые пушки его крейсера, а враг просто раздавит его всей мощью своих линкорных орудий. Еще бы – бортовой залп «Кента» чуть больше 900 фунтов, а у дредноута только вспомогательные 150 мм пушки дадут почти столько же. А залп главного калибра у него весит 5 тысяч фунтов. Шансов ни единого! Если догонят, то запросто растерзают своими мощными пушками. Вот только надо время, чтоб догнать, а его у немцев много – до заката еще целый день, так что не суждено «Кенту» спрятаться в спасительной ночной темноте.
– Сэр! Достигнута мощность в 27 тысяч лошадиных сил! На лаге 25 с половиной узлов!
– Ройял Нэви строят очень хорошие корабли, Хью, – Аллен был сильно удивлен докладом, он никак не ожидал, что спустя 11 лет после постройки, «Кент» при изношенных за годы службы машинах, сможет развить на два с половиной узла большую скорость, чем на ходовых испытаниях. А индикаторная мощность машин будет превышена сразу на пять тысяч лошадиных сил. Что ж, этим можно только гордиться – команда не просто сделала все, что было, но сверх всяких сил.
– Сэр! Вражеский корабль начал ощутимо отставать!
Радостный выкрик сигнальщика был полон надежды – кэптен с мостика посмотрел в бинокль на преследователя, потом простым взглядом снова оценил расстояние. Не меньше 60-ти кабельтовых, а ведь преследовать стали с пятидесяти трех, пристреливаясь из башен главного калибра. Огромные всплески и сейчас вставали то прямо курсу, то за кормой, то у бортов. К счастью на весьма приличном расстоянии, хотя осколки звенели при попадании в броню корабля.
– Еще час бегства на такой скорости и мы оторвемся, – Аллен прикусил губу, когда прошептал эти слова. Как все моряки кэптен был немного суеверен, и знал, что о желаемом всегда молчат…
Младший флагман Крейсерской Эскадры
контр-адмирал граф фон Лангсдорф
– На дальномере 63 кабельтовых!
– Проклятье! Мы отстаем, – Лангсдорф потерял невозмутимость. Он никак не ожидал, что этот весьма почтенный по возрасту крейсер типа «Каунти», вступивший в строй Королевского флота еще до русско-японской войны, может проявить столь удивительную резвость. И значительно увеличить разрыв между ними за час этой суматошной погони – почти на добрую милю. В начале показалось все просто – броненосец легко набрал 23 узла, что на целый узел больше максимального хода «Кента». Но дистанция, к неимоверному удивлению стала возрастать.
Пришлось выразить недовольство Кранке, дабы «не выдергивать из-под задницы стула» – как говорят в таких случаях командиры германских кораблей, в одночасье ставших адмиральскими флагманами. Новоиспеченный командир «Фатерланда» приказал запустить дизеля на полную мощность, и прибегнуть к форсировке. Едва-едва набрали чуть больше двух узлов дополнительно, хотя броненосец затрясло, как в падучей тяжело больного эпилепсией. Со стрельбой не заладилось совершенно – главным калибром Ашер стал постоянно промахиваться. Снаряды взрывались на порядочном расстоянии от убегающего британского крейсера, что скользил по спокойным
волнам океана как эсминец, распуская из своих труб густую полосу черного дыма, мешавшую немцам стрелять.На лаге совершенно недостижимые для любого броненосного крейсера 25 узлов, а отрыв пусть уже очень медленно, но продолжает расти. И это все, на что способен «карманный линкор», с порядком изношенными дизелями во время столь долгого плавания.
– Герр адмирал, вы были полностью правы, отклонив мое необоснованное решение, – Кранке выглядел чуть пристыжено. Именно он предложил воспользоваться большой скоростью броненосца и выманить в погоню за ним английские линейные крейсера. Шпее чуть не принял эту идею, и Лангсдорфу пришлось долго убеждать командующего отказаться от столь авантюристического плана. Ведь «Инвинсибл» просто отличный ходок и вооружен прекрасно – Лангсдорф очень не хотел услышать рев его грозных пушек. И так в прошедшем бою какая-то из «гончих» влепила всего единственный снаряд в многострадальный ангар, совершенно разрушив его. Так что ввязываться в бой на преследовании Лангсдорф совершенно не жаждал. Лучше напасть первым, внезапно, всеми силами, и поставив между собой и противником в качестве щита хорошо забронированные крейсера Шпее. И он нашел слова, что бы убедить в этом командующего.
Хотя нападение в предрассветных сумерках на Порт-Стенли выглядело на первый взгляд еще более безумным. Но вот здесь был четко выверенный расчет – и как показал победный бой, абсолютно верный. Только концовка смазана – «Кент» развил совершенно недостижимую скорость, неслыханную – вот и верь после этого «паспортным данным».
– Пустое, Кранке. Просто я раньше читал, что в боях при Доггер-банке и «Великом Дне» (а именно так с большой буквы немецкие моряки называли грандиозное Ютландское сражение) англичане довольно легко догоняли наши гросс-крейсера. А ведь в справочниках скоростные данные практически равны. Просто британцы зарезервировали дополнительные мощности, которые не указываются в эти года. Так что у меня были сомнения, что нам удастся удрать сразу от двух «гончих».
Лангсдорф прищурился – адмирал прекрасно видел, что «Кент» потихоньку увеличивает дистанцию. Конечно, если попасть в него хотя бы одним снарядом, то скорость беглеца резко упадет, ведь он сейчас напоминает натянутую струну. А та при любом сотрясении может лопнуть. Вот только надеяться на «золотое попадание» нельзя, сейчас броненосец так трясет от вибрации разогнавшихся дизелей, что какая-либо точная стрельба совершенно исключена. Попасть можно только совершенно случайно, полностью истратив те три сотни снарядов, что еще остались в погребах.
– Стрельбу стоит прекратить, Кранке! Надо поберечь снаряды! Их не так много осталось!
– Он от нас отрывается, герр адмирал, ведь уйдет! Такой сумасшедший ход мы выдержим еще полчаса, максимум! Потом нужно сбрасывать обороты! Это невыносимо!
Командир броненосца почти кричал, гул от завывающих дизелей стоял страшный. О многих словах подчиненного Лангсдорф догадывался лишь по артикуляции губ.
– Я прекрасно понимаю это, Кранке, но мы должны его преследовать! Нельзя отпускать противника! Да, они успели радировать! Но это одно! А вот доклад очевидца нынешнего боя, есть совершенно иное! Мы не имеем права его отпускать…
Голос сорвался и Лангсдорф захрипел. Достал маленькую серебряную фляжку, открутил крышку и хлебнул из горлышка небольшой глоток душистого французского коньяка. Такую процедуру он уже трижды принимал за это утро, слишком были напряжены нервы. В этот момент командиру броненосца дали листок бумаги – Кранке ее прочитал и просветлел лицом. И протянул адмиралу. Тот вчитался в коряво написанные буквы – тряска изломала ранее почти каллиграфический почерк радиста.
– «С «Альтмарка». Самолеты взлетели. Нагрузка полная – две больших и десять маленьких бомб», – про себя прочитал Лангсдорф и не в силах во весь голос больше кричать, показал пальцем на карандаш. Получив грифель в руки, кое-как написал на листке, прижимая тот к полке – «Если не попадут, то прекращаем преследование!»