Козырная дама

К чему, впрочем, Мельник относился свысока: что ему власти, если он единственный подлинный хозяин этого города…

* * *

Наташа, жена Мельника, женщина тихая, равнодушная, не интересующаяся ничем, кроме обустройства быта семьи и здоровья домочадцев, осталась в городе.

С некоторых пор в загородный дом она приезжала редко и ненадолго. Поначалу ей нравилось здесь, особенно нравились сад и залитая солнцем лужайка под окнами. Пока муж был на работе, в управлении, или занимался делами в городе, она устраивалась с книгой в саду, в тени деревьев, радуясь душистому воздуху, напоенному запахами цветов, и тишине, нарушаемой лишь стрекотом кузнечиков.

В последнее же время здесь шла какая-то кутерьма — гудели у ворот машины, не умолкал телефон, по двору сновали люди. Хотя Наташа и любила уединение, но с гостями умела быть приветливой и радушной. Но эти люди не были гостями, они не засиживались за застольями и чаепитиями, не вели беззаботных разговоров, легких, необязательных и приятных, они деловито обменивались несколькими фразами с хозяином, получали указания, поручения, наставления, садились в свои машины и уезжали. И тут же приезжали другие. Затем — третьи… Казалось, весь город стремится встретиться с Мельником не в рабочее время, в управлении, а здесь, в загородном доме. Все это Наташе было тягостно, удручало, и она все чаще придумывала предлог, чтобы остаться в городской квартире.

Не приехала Наташа и сегодня.

День выдался жарким. Мельник вышел из дому и направился к бассейну. Бросив на столик небольшой мобильный телефончик в черном кожаном футляре и солнцезащитные очки, которые машинально захватил на веранде, он подошел к краю бассейна, но спускаться по лестнице, ведущей в него, не стал. Наслаждаясь прохладой, идущей от воды и редко выдающейся теперь свободной минутой, постоял еще какое-то время и лишь потом, вытянув вперед руки, прыгнул. Прыжок получился легким и грациозным, Мельник как бы со стороны увидел свое сильное тело, взрезавшее прозрачную гладь воды, и порадовался — он еще молод, здоров и гибок.

Но поплавать вволю не удалось — зазвонил телефон.

«Ну что там еще?» — недовольно подумал он и нехотя вылез из бассейна.

Звонили с пропускного пункта.

— Владимир Иванович, тут к вам какая-то женщина рвется, что с нею делать?

— Знаешь ее?

— Впервые вижу. Говорит, учительница. С виду обычная женщина, примерно ваших лет.

— Что ей нужно? — спросил Мельник, тоскливо оглянувшись на голубое пятно бассейна, вода в котором, встревоженная его прыжком, уже успокоилась и отсверкивала теперь солнечными зайчиками. Ему стало жаль, что не удалось поплавать.

— Хочет встретиться лично и изложить какое-то очень важное дело, — на слово «важное» охранник сделал ироничный нажим, дескать, какие важные дела могут быть у немолодой учительницы!

— Ну что ж, проведи, — неохотно согласился Мельник. — Я у бассейна.

Через несколько минут показался охранник Вадим, невысокий, кажущийся щупловатым парень, обладавший, как знал Мельник, какой-то нечеловеческой силой и выносливостью. За ним размашисто шагала полноватая, но довольно симпатичная женщина в широком блузоне в горошек, похожем на детскую распашонку.

Еще вчера Зоя Иннокентьевна кометой пронеслась по городу, собирая сведения о Мельнике, к которому ее направил начальник милиции.

Как ей удалось узнать, это был солидный человек, при должности, и Зоя Иннокентьевна обрадовалась, что наконец-то придется иметь дело с нормальным человеком, а не с бандюгами вроде Фогеля, лопоухого Ворбьева или мордатого Коли Слона.

Впрочем, чем больше Зоя Иннокентьевна сталкивалась с чужим, незнакомым и враждебным ей криминальным миром, тем больше корректив вносила жизнь в ее представления, вынесенные в основном из говорухинского фильма «Место встречи изменить нельзя», — блатной притон, малина, горбатый главарь. Тот же Фогель, к примеру, был хорошо одет, аккуратно подстрижен, блатных словечек не произносил, матом не ругался, револьвером перед носом не размахивал. Коля Слон тоже вел себя прилично, угощал пивом, орешками, предоставил машину…

У Зои Иннокентьевны появилось ощущение, что она уже ничего в этой жизни не понимает.

Какие-то смутные слухи ходили по городу и о Мельнике, но, поразмыслив, Зоя Иннокентьевна решила: мол, время такое — сейчас чуть ли не каждое должностное лицо считается мафиози. Народная молва не всегда справедлива, особенно если опирается на обиды, а обижаться людям на власть предержащих было за что.

Застать Мельника на работе, в управлении, Зое Иннокентьевне не удалось, зато она узнала о его загородном доме, куда и отправилась на своем «Запорожце», благо сосед Cepera немного подремонтировал его.

Пока Мельник давал охраннику какое-то поручение, она с интересом рассматривала хозяина дома. Под ее взглядом он автоматически провел рукой по мокрым волосам, поправляя возможный их беспорядок, который мог бы привлечь внимание гостьи. Волосы были светло-русыми, но сейчас, от воды, казались гораздо темнее. Крупная, правильной формы голова. Лицо с тяжелыми крыльями носа и глубокими складками у рта, скорее волевое, чем суровое, тем не менее почему-то внушало желание держаться подальше.

Наконец Мельник отпустил охранника и обратился к Зое Иннокентьевне.

— Присаживайтесь! — сказал он. — Рассказывайте, кто вы, что вас привело?

— Меня зовут Зоя Иннокентьевна. Фамилия Белобородова. Завуч двести первой школы. У меня есть племянник Игорь… — Не счесть, пожалуй, сколько раз за последнее время Зоя Иннокентьевна произносила это. — Так вот, его обманным путем втянули в фиктивную фирму, которую, как я узнала, возглавляет или возглавлял некий Фогель.

Каждый раз, когда Зое Иннокентьевне снова приходилось рассказывать эту историю, в ней появлялось все больше подробностей. Зоя Иннокентьевна считала нужным поведать не только суть проблемы, но выложить все — о своих мытарствах по инстанциям, о разгроме квартиры, убийстве кота, а также обо всем, что видела, слышала, о чем догадывалась и что предполагала.

Рассказ Зои Иннокентьевны мог показаться слишком долгим и слишком подробным, но Мельник слушал не перебивая. Закончив, Зоя Иннокентьевна подождала секунду-другую, но ни одного уточняющего вопроса не последовало.

— Почему вы молчите? — спросила она. — Вам мои проблемы кажутся обременительными?

— Чужие проблемы всем кажутся обременительными, а если кто-то утверждает обратное — не верьте. Врет!

— Значит, зря я к вам приехала?

— Я этого не говорил, — ответил Мельник.

Он взглянул гостье в глаза прямо и открыто, со свойственной ему наблюдательностью отметив еще мало заметную, но уже появившуюся сеточку морщин вокруг глаз и пока только единственную, случайную, но предательски выбившуюся из-под массы волос седую прядку. Кожа лица была еще свежей, изгиб губ был четко очерченным, неуставшим, и что-то шалое притаилось во взгляде. «Но, как начинающее увядать яблоко уже не сойдет за первосортное, так и эта женщина — женщина второго сорта», — подумал Мельник о возрасте гостьи.