Крах Мишки Мухоркина
Шрифт:
— Здравствуйте, Кузьма Егорыч.— Мишка так усердно вытирал ноги о резиновый коврик, что по подъезду разносился громкий яростный скрежет.
— Здравствуй, здравствуй, — благодушно ответил Анжуйский.— Добро пожаловать!
А спрашивается, куда пожаловать, если он загораживал дорогу, явно выжидая, когда Мишка сотрет подметки до дыр.
Минуты через две Анжуйский наконец решил, что Мишка вытер ноги достаточно основательно, и пропустил его в переднюю. Здесь Мишка опять заработал ногами. Сначала вытер их о мокрую тряпку, а потом о старый сухой коврик.
Из комнаты выскочила Светка. На голове у неё красовался красный
— У меня ничего не получается... Не сходится с ответом...
— Сейчас сойдется,— пропыхтел Мишка, стаскивая пальто.
Они прошли в Светкину комнату. Эта комната, как и остальные три, напоминала мебельный склад или магазин случайных вещей. Повернуться негде.
«Правда, у нас красиво? — всегда спрашивала Светка.— Вот только кровать не в тон, но мы её скоро продадим. Уже приходили смотреть». И правда, Мишка видел на трамвайной остановке объявление, приклеенное к столбу: «Срочно продается кровать отечественного производства (односпальная) цвета грецкого ореха с матрацем в хорошем состоянии. Наш адрес: ул. Бакунина, дом 14, кв. 56, Анжуйских. Деревянная». Слово «деревянная» относилось к кровати. Это объявление, написанное от руки, висело не только на остановке, но и по всей улице. И поэтому вот уже с месяц вся школа знала, что Анжуйские продают кровать «отечественного производства в хорошем состоянии». «Ну как, продали?» — каждый день спрашивали ребята у Светки. «Нет ещё,— отвечала Светка и, видимо, повторяла слова родителей.— За такую цену пусть она лучше дома стоит!
В комнату вплыла Светкина мать в шуршащем халате.
— Здравствуй, Миша.
— Здравствуйте,— почтительно ответил Мишка. Он её почему-то побаивался. Она была такая высокая и толстая. И, наверное, очень сильная. Она была похожа на борца-тяжеловеса.
Светкина мать поставила на стол зелёную тарелочку с двумя пирожными.
— Занимайтесь, дети, занимайтесь,— нежно сказала она.— Не буду мешать.— И удалилась.
Эти пирожные на зелёной тарелочке стали традицией с того самого дня, когда Мишка появился у Анжуйского и взял шефство над Светкой. Сначала Мишка стеснялся есть пирожное. Но Светка всегда проворно хапала одно их них и бормотала с набитым ртом:
— Ешь, ешь. Чего ты?! У нас их видимо-невидимо! Правда, вкусно?
— Правда,— отвечал Мишка, скромно отщипывая кусочек.
Пирожные и впрямь были очень вкусные. И потом, чего тут плохого, раз тебя угощают?!
Мишка и Светка жевали пирожные и решали задачки.
У Светки действительно никогда ничего не получалось, потому что она ленилась подумать и всё время отвлекалась. Сделает вид, что задумалась, а сама смотрит-смотрит на своё отражение в тёмном окне, а когда Мишка склонится над тетрадкой, рожи корчит.
Или выбежит «на минутку» в другую комнату и незаметно для родителей проторчит полчаса за их спинами, уставившись в телевизор.
Или, ещё хуже, начнет дремать, зевать, тереть кулаками глаза.
— Ну как, сосчитала? — строго спросил Мишка»
Светка вздрогнула и перестала грызть ногти,
— Не сходится,— привычно заныла она.
— Ну и тупая же ты! — не выдержал Мишка.
Светка надулась и отвернулась.
«Ну, я тебе нарешаю»,— подумал он. И на радость Светке с ходу решил все задачки и дал переписать. Только вид у него был почему-то очень загадочный.
Мишка
возвращался домой поздно вечером. Падал пушистый снег, и на безлюдной улочке не было ни одного следа.Снег все падал и падал. И казалось, он падает только под фонарями в чётких конусах света.
Глава восьмая
ДВА ПЛЮС ДВА — ПЯТЬ
На арифметике Мишка сидел ни жив ни мёртв. Он очень боялся, что сейчас — вот-вот сейчас! — учитель вызовет Светку к доске. И потом... Страшно даже представить!
А Светка чувствовала себя спокойно. Даже слишком спокойно. А чего ей волноваться? Это раньше ей надо было волноваться. А теперь она на буксире. А всем известно, на флоте буксир на то и буксир, чтобы вести баржу против течения. А капитан баржи может себе спать-почивать и вообще даже выключить моторы.
Учительница сделала перекличку и снова склонилась над журналом.
В классе наступила гробовая тишина. Сейчас кого-то вызовут.
«Лишь бы не Светку! — взмолился про себя Мишка,— Лишь бы не Светку!»
И он высоко поднял руку:
— Можно я?
— Мухоркин! — рассердилась учительница, — Сколько раз я говорила, что руку надо поднимать молча!
Все сразу зашушукались, заёрзали, зашелестели тетрадями — незапланированная передышка.
— Садись,— сказала учительница и опять уткнулась в журнал.
Снова наступила тишина.
Мишка взглянул на Светку и ужаснулся. Она изо всех сил тянула руку.
Что делать?
Учительница оглядела класс. Её взгляд задержался на Светке — сердце у Мишки дрогнуло! Затем — на Мишке... Мишка сразу вскочил и направился к доске.
— Ты куда? — опешила учительница.
— Отвечать, — сказал Мишка.
— А я тебя не вызывала. Что с тобой, Мухоркин?
Все засмеялись. И громче всех хохотала Зинка.
— Может, ты болен? — сочувственно спросила учительница.
Она любила у всех по всякому поводу спрашивать о здоровье.
— Здоров...
Учительница покачала головой.
— Кунин,— сказала она, и весь класс облегчённо вздохнул.
У Мишки сразу отлегло от сердца.
Но учительница вдруг снова взглянула на Светку, которая продолжала тянуть руку, и внезапно сказала:
— Погоди, Кунин. Иди, Яковлева, к доске.
Мишка даже застонал. Эх, голова-голова! Ведь спрашивала же учительница русским языком, болен он или нет. Сидел бы себе сейчас в медпункте с градусником под мышкой.
И Мишка поднял руку, словно белый флаг.
— Ты что? — спросила учительница.
— Я вас обманул,— жалобно сказал Мишка.— Я не здоров, а болен. У меня температура так и растёт, упадок сил! Можно выйти?
Весь класс грохнул.
Клавдия Анатольевна сначала засмеялась, а потом на- хмурилась.
— Я тебя не узнаю, Мухоркин. Прекрати паясничать.
Мишка сел и плотно зажал уши руками. Теперь всё!
Дальнейшие события происходили перед ним, как в немом кинофильме. Светка, сначала встав на цыпочки и затем присев на корточки, покрыла доску рядами огромных цифр. И всё время заглядывала в тетрадь. Рот у неё то открывался, то закрывался. Очевидно, она, как всегда, повторяла вслух весь ход решения. Что-нибудь вроде: один в уме, умножим три на четыре, вычтем из шести пять... и так далее.