Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942

Далее фон Бок обратил внимание на фон Клюге, который также откладывал свое наступление. В ответ на запрос о разъяснении его планов последний язвительно спросил: «Где резервы, о которых вы упоминали?»⁸⁵ Соответствующим ответом фон Бока на это было: «Прекратите откладывать и следуйте плану наступления!»⁸⁶ Было очевидно, что терпения с каждой минутой становилось все меньше.

Чтобы успокоить фон Клюге и попытаться придать наступлению больше мощи, фон Бок отдал приказ об использовании практически последних резервов боевых соединений – трех дивизий. Теперь в резерве в группе армий «Центр» оставались лишь охранная дивизия и несколько полицейских батальонов. Но дивизии фон Бока на передовой теряли боеспособность гораздо быстрее, чем он мог их заменять. Временами потери были настолько велики, что ему приходилось их вообще расформировывать. Из рот в боевых частях, имевших в начале операции «Тайфун» в среднем по 150 человек, сообщали, что теперь у них осталось только по 30 или 40 человек, все еще стоявших на ногах; полки, в начале операции имевшие по 2500 человек, насчитывали теперь менее четырехсот в каждом. Потери среди офицеров были особенно тяжелыми, и зачастую батальонами командовали лейтенанты [88] .

88

Согласно дневнику Гальдера, с 22 июля по 16 ноября потери на Восточном фронте составили (без больных) 709 587 человек, т. е. 20,28 % от 3 млн 400 тысяч человек (численности сухопутных сил). Не учтены потери союзников Германии. Из вышеупомянутых 709 587 человек убито 6360 офицеров и 143 592 унтер-офицера и рядовых, ранено 16 920 офицеров и 512 819 унтер-офицеров и рядовых, пропало без вести 515 офицеров и 29 381 унтер-офицер и рядовой. (Примеч. ред.)

20 ноября фон Бок отправился на своем специальном поезде в передовые части на фронте, так как хотел лично оценить ведение этой последней попытки захватить Москву. Поезд остановился где-то в 75 км от советской столицы (очевидно, западнее Ново-Петровского). Оттуда фон Бок проехал к наблюдательному пункту артиллеристов. Дул морозный ветерок, видимости мешали завихрения снега. И все же фон Бок увидел в свой полевой бинокль далекие очертания столицы СССР. Это было самое короткое расстояние, на которое фон Бок лично приблизился к Москве.

Возвратившись в свой специальный поезд, фон Бок получил длинную телеграмму от Гитлера. Она инструктировала его прекратить фронтальные удары на Москву и сосредоточиться на окружении города с севера и юга. Гитлер утверждал, что с тех пор, как у северного острия наступления появился потенциал, фон Боку следовало поддержать его дополнительно, предоставив танковым группам Гёпнера и Райнхардта больше войск.

«Откуда я возьму войска?» – поинтересовался фон Бок⁸⁷.

Он набросал ответ, чтобы отправить Гитлеру, в котором заявил, что у группы армий «Центр» нет войск для согласованного наступления с целью окружения Москвы. Более того, не выполнялись запланированные объемы поставок снабжения. И вероятность того, что группа армий «Центр» не сможет довести до конца намеченный план, была велика. Свой ответ фюреру фон Бок завершил, сообщив, что на фронте отмечены по меньшей мере 34 новые русские дивизии. Насколько он мог судить, эти свежие русские войска еще не были брошены в бой. Когда же это случится, судьба группы армий «Центр» будет висеть на волоске [89] ⁸⁸.

89

Тем не менее, даже с учетом подошедших резервов, советские войска значительно уступали в живой силе, артиллерии и танках немцам. Правда, последние оказались теплолюбивыми существами, и это уравнивало силы. (Примеч. ред.)

Несмотря на холод, глубокий снег и недопоставки снабжения, изможденные солдаты группы армий «Центр» достигли некоторых успехов. После нескольких дней отчаянных атак 7-я танковая дивизия 3-й танковой группы 28 ноября захватила Яхрому и небольшой плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. В этой атаке фон Бок увидел луч надежды. Он вспомнил последние указания Гитлера и пытался всячески развить успех на северо-западных подступах к Москве, где немцы уже взяли 23 ноября Клин, Солнечногорск, а 25 ноября Истру. Фон Бок связался с Райнхардтом и фон Клюге, чтобы обсудить дальнейшие действия. Пока фон Бок говорил с ними, 7-я танковая дивизия у Яхромы сообщила, что ее части подверглись тяжелой атаке русских танков и кавалерии и позицию на канале приходится признать необороняемой. Фон Бок неохотно разрешил 7-й танковой дивизии отступить, но много людей и танков не смогли снова пересечь канал в обратном направлении, и больше о них никто не слышал.

29 ноября соединения 4-й танковой группы и 4-й полевой армии продвинулись до Крюково и Красной Поляны. До центра Москвы оставалось менее 30 км. Защитники русской столицы, включая ополченцев, яростно сражались за каждую позицию. Фон Клюге просил дополнительные резервы, но фон Бок приказал продолжить наступление 1 декабря, как планировалось, с теми силами, которые имелись.

Положение на фронте под Москвой было критическим для обеих сторон. Фон Бок знал, чего ждал Гитлер, ждала германская нация, ждал весь мир, наблюдая жестокую битву под Москвой. И снова, как было уже в октябре, германское радио оповестило народ о том, что в ближайшее время будет объявлено очень важное сообщение. По всему миру газеты выходили с заголовками о роковой драме, которая разворачивалась у ворот Москвы. Некоторые ожидали, что Москва падет; другие были настроены более скептически. Американский еженедельник («Тайм») оценивал ситуацию с достаточной точностью. «Перед Москвой, – заявлялось в нем, – фон Бок расходует человеческие и материальные ресурсы, которые Германия никогда больше не сможет собрать…..»⁸⁹ В той же статье издание сделало примечательный прогноз: «…Очень возможно, что, когда будет написана история Второй мировой войны и составлен список военачальников, которые сделали больше всего, чтобы понизить шансы Германии на победу, имя маршала фон Бока будет стоять выше всех…»⁹⁰

В Москве Иосиф Сталин и возглавляемый им Государственный комитет обороны продолжали экстренные совещания. В некоторых случаях тот или иной участник предлагал эвакуацию населения и сдачу города, подобно тому, что осуществили русские во главе с Кутузовым при царе Александре I в сентябре 1812 года [90] . Но такие предложения, как и мир с немцами, были неприемлемы ни для руководства страны, ни для народа. 29 ноября на мрачных, холодных, продуваемых ветром улицах города появилась официальная газета Всесоюзной коммунистической партии большевиков «Правда». В заголовках говорилось: «Наступление противника продолжается! Всем гражданам на защиту нашей столицы!»⁹¹

90

Сдали город, но сохранили армию и уничтожили до конца 1812 года огромную армию Наполеона, вторгшуюся в Россию. (Примем. ред.)

Нарушения связи между штабом фон Бока и высшим командованием стали постоянным явлением, к этому дело шло уже несколько недель. Сбои связи не были единичными, но, несмотря ни на что (фактор погоды, партизанская активность и бесчисленные случаи, которые происходят в современных сражениях), связисты штаба группы армий «Центр» и подчиненных ей формирований германской армии яростно и неустанно работали, чтобы восстановить радио-, телеграфную и телефонную связь между всеми штабами и командными пунктами.

Конечно, причиной сбоев связи было и нежелание как фон Бока, так и высших военных чинов точно оценивать военную обстановку на заснеженных полях и в обледенелых лесах на подступах к Москве. Они верили, что Москва может быть взята, и отказывались признавать, что она может не быть захвачена. Они отказывались признавать, что, если Москва не сдастся, группа армий «Центр» окажется на грани катастрофы.

Фон Бок был до мозга костей человеком прусских военных традиций. Но в отношении боевых операций он был еще и практичным человеком – человеком с богатым опытом, более чем сорока лет военной службы. Он должен был понимать, что с военной точки зрения окончательный захват Москвы уже невозможен. В то же время тщеславие, амбиции и профессиональная гордость заставляли его вести свои армии к краху, а своих людей на верную смерть, в тщетной попытке добиться того, что на практике было уже невыполнимо.

В течение конца ноября и начала декабря 1941 года, когда судьба группы армий «Центр» и, возможно, судьба всей Германии висела на волоске, фон Бок не тратил слов на оценку военного положения. Он снова и снова повторял Главному командованию сухопутных войск, что солдаты и офицеры группы армий «Центр» выбились из сил, что в войсках не хватает продовольствия, боеприпасов, топлива и другого снабжения, не хватает резервных войск и что остается под вопросом, удастся ли достичь главной цели – уничтожения русских войск под Москвой и захвата города. Тем не менее в своих самых пессимистичных донесениях фон Бок, казалось, всегда сохранял проблески надежды. Предметом споров остается, умышленно он делал это или нет и насколько сильно это оказало влияние на Гитлера и высшее военное руководство. В любом случае одного отрицать нельзя: упрямое стремление Бока, подогреваемое своеобразным отчаянием, теперь перевешивало любые практические военные рассуждения.

30 ноября термометр опустился до 40 градусов ниже нуля. Фон Бок снова отправился на передовой командный пункт с видом на Москву, где он лично командовал последними попытками продвижения своих войск, отслеживая буквально каждое подразделение, особенно танковое. Находясь там, он получил звонок из ОКХ. На линии был помощник Гальдера, полковник Хойзингер, он сообщил фон Боку, что Гитлер желал знать конкретную дату, когда можно будет официально объявить о полном замыкании кольца и уничтожении сил противника. Фон Бок не удостоил Хойзингера ответом и сразу спросил, можно ли переговорить с фон Браухичем. Тот все еще приходил в себя после перенесенного сердечного приступа, но находился на своем посту в Главном командовании сухопутных войск (ОКХ). Фон Бок настоял на разговоре с ним.

Диалог, который последовал между двумя командующими, демонстрирует, как снизился уровень командования в германской армии перед лицом грядущего поражения.

«Фон Бок. Вы информируете фюрера, что мы трудимся на пределе своих сил? Ситуация на самом деле критическая. Я использую каждого человека настолько подходящим образом, насколько возможно. Но неприкрытая правда состоит в том, что в моем распоряжении больше нет войск для окружения противника. Я пустил в дело все свои резервы. Только вчера я выдвинул 255-ю охранную дивизию из тыла группы армий, хотя она крайне необходима за линией фронта для обеспечения безопасности и так страдающих линий коммуникаций.