Красавчик Саша
Шрифт:
Один только парфюмерный король Коти почему-то упорно помалкивал, но острый, предельно сосредоточенный взгляд его выражал полнейшее единодушие с остальными.
24 декабря и последующие дни
СМЕРТЬ ГЕНИЯ
Стависский прибыл в Шамони прямо накануне Рождества — 24 декабря, глубочайшей ночью.
Это райский уголок у подножия Монблана, истинная столица горных лыж. Живописные склоны гор окаймляют со всех сторон долину, в центре которой как раз и расположен Шамони.
Милый городок на границе с Швейцарией,
Остановился Стависский в шале, которое было не только роскошным, но и уютным, — что-то в нем было волшебное, и Саше совсем уже не хотелось ехать отсюда в Швейцарию, а хотелось назад в Париж, без коего он уже себя не мыслил.
Девица, услужливо предоставленная ему Кьяппом и еще загодя присланная в Шамони, оказалась полнейшей очаровашкой и по совместительству лыжным инструктором. Звали ее Ольга.
Она была по происхождению русской и даже утверждала, что принадлежит к древнейшему княжескому роду. Так ли это на самом деле, уверенности нет никакой, как нет и уверенности, что эта девица вообще была.
Впрочем, в регистрационной книге гостей Шамони за декабрь 1933 года записана некая княжна Трубецкая. Не исключено, что это она, одна из «девочек» сутенера Анри Вуа.
И вот Александр и Ольга вдвоем стали выделывать такие виражи на соседних склонах, что многие туристы приходили специально полюбоваться на эту великолепную пару.
Стависский решил остаться в Шамони и на Новый год, встретив его с Ольгой на вершине горы. Ровно в двенадцать была откупорена и опорожнена бутылка шампанского, а затем они встали на лыжи и лихо помчались вниз.
В самых первых числах января Саша вдруг обратил внимание, что из дверей соседнего шале выходит самодовольный усатый верзила, удивительно напоминающий кьяпповского агента Вуа.
Это и оказался Вуа, собственной персоной. Стависского сделанное им открытие совершенно не удивило и даже ни в малейшей степени не обеспокоило. Он сказал себе: «Что ж, это только к лучшему — буду находиться под охраной французской полиции и под недремлющим оком самого господина префекта, моего друга».
Алекс стал регулярно приглашать месье Вуа в свою компанию и вдруг выяснил, что тот довольно-таки частенько переглядывается с его спутницей. Заметил Стависский и то, что агент Кьяппа смотрит на нее как-то строго и вполне начальственно. Тут он живо сообразил, что княжна принадлежит к числу девиц сутенера.
Да, кольцо вокруг понемножечку сжималось, и это было, конечно, не очень приятно, но Алекс решил не обращать внимания на подобные «мелочи», предпочитая сосредотачиваться на приятном и думать, например, о пузатом сейфике, покоящемся на дне его чемодана.
Правда, он пробурчал себе под нос: «Кьяпп, и все равно не быть тебе диктатором. И вообще тебя скоро погонят; уж слишком навонял».
Пробежало еще несколько деньков, которые троица провела в Шамони весьма весело.
А 9 января 1934 года Стависского обнаружили мертвым в своем собственном шале. Спутница его испарилась, как будто
и не бывала. Растворился как-то и Вуа, хотя парень-то он был приметный и, надо сказать, в городке его хорошенько запомнили.В газетах пропечатали, что Стависский покончил жизнь самоубийством, и эта версия, навязанная всем префектом Жаном Кьяппом, к реальности не имела ровно никакого отношения.
Чрезвычайно любопытно и даже заслуживает особого упоминания, что вместе с инструктором лыжного спорта очаровашкой Ольгой и сутенером Вуа исчез и пузатый сейфик, лежавший на дне чемодана Стависского. Это известие даже проскочило в газетах, но мельком, а ведь в сейфике должны были храниться сотни миллионов франков.
Думаю, что Вуа вручил потом сейфик Кьяппу — префект прекрасно знал о содержимом чемодана месье Александра. Потому Вуа никак не мог присвоить сейфик себе. О девице я уж и не говорю.
Кроме того, газетчикам удалось выведать, что в Шамони с Рождества до 9 января 34-го года имел свое пребывание сутенер и убийца по фамилии Вуа, человек Кьяппа.
Так и обнаружили в этом загадочном деле явный след самого префекта Парижа.
Время шло, а тема трагического случая в Шамони не оставляла газетные полосы, упорно нарушая ожидания властей. И все меньше и меньше людей во Франции верило в самоубийство Саши.
Полицейская точка зрения в обществе не пользовалась особым доверием, воспринимаясь как обман и чистое надувательство. Для этого были свои основания.
Дело в том, что едва ли не каждый день становились известны все новые имена разных весьма почтенных господ, которые, как выяснялось, довольно регулярно водили дружбу с Александром Стависским и его бесчисленными чековыми книжками, то бишь находились на содержании у «красавчика Саши». И страну охватывали едва ли не постоянно такие мощные новостные взрывы. Так что скандал отнюдь не затихал, — напротив, только разрастался.
Хотя куда уж дале! Многие именитые граждане Третьей республики проводили бессонные ночи или просыпались в холодном поту от одолевавших их кошмаров и со страхом открывали свежие газеты, ожидая встретить среди вновь разоблаченных клиентов Стависского и свое имя. Дрожали и даже очень тряслись весьма многие.
Что же касается самого происшествия в Шамони, то общее мнение стало практически единым. Оно заключалось в том, что Александра Стависского убили, и убили не кто иные, как полицейские — по приказу самого префекта Парижа Жана Кьяппа, с одобрения генерального прокурора и премьер-министра.
У Стависского стали обнаруживаться все новые и новые «последователи». Да, да! Именно «последователи», но несколько специфического свойства.
Произошло еще несколько сенсационных «самоубийств», и в них активную роль опять-таки сыграли люди «заботливого» Кьяппа — Вуа и ему подобные, то бишь агенты-убийцы. Префект Парижа страшился разоблачений, и ему ничего не оставалось, как действовать очень решительно, уже не обращая внимания на законы. В результате руки его все более оказывались в крови.