Краш-тест

Вечером Вахтанг отвез нас на вокзал. С собой мы получили большую сумку с домашним вином, чурчхелой, вяленой хурмой и прочими грузинскими деликатесами. В обмен на клятвенное обещание позвонить и доложиться, что добрались. И приехать как-нибудь еще. А Лали подарила мне серебряный браслет с голубыми камушками – на память.

– Охренеть, - простонала я, когда поезд тронулся.

– Возможно, все дело в моем магическом обаянии? – предположил Максим.

Мы сидели на полках за столиком, друг против друга, и он зацепил своей ногой мою. К сожалению, в купе мы были не одни, нежности пришлось этим и ограничить.

– За что себя люблю, так это за красоту и за скромность, - прокомментировала я и вытащила из сумки хурмину.

= 44.

18 февраля

– Нин, подбрей шею, пожалуйста.

– А как ты раньше обходился?
– поинтересовалась я, зайдя в ванную. И тут же поняла, что вопрос глупый. И уточнила: - За последние полтора месяца?

– Сам триммером или в парикмахерской.

– На колени… слон! – приказала я, взяв с полки станок.

Вообще-то я хотела сказать «раб», но вовремя прикусила язык. Полезная привычка фильтровать базар еще не выработалась, но иногда я все-таки успевала себя одернуть.

– Уруру! – изображая слона, протрубил Максим и опустился на коврик.

Герману я постоянно делала окантовку – самая обычная, рутинная процедура. И мне бы в голову не пришло, что она может быть настолько эротичной. Я наклонялась, прижимаясь к Максиму грудью, легко касалась пальцами шеи, смывала пену – и наши взгляды встречались в зеркале.

Поцелуй-дразнилка – тонкий и острый, как льдинка. Едва касаясь губами, самым кончиком языка. Но заводит сильнее, чем бешено взасос…

Потом я лежала носом в подушку, блаженно улыбаясь, а Максим читал что-то в телефоне и рассеянно водил пальцем вдоль моего позвоночника.

– Может, звякнуть Кристинке? – повернулась я к нему. – Мало ли что. Придем завтра, а там…

– Я думал, - с досадой поморщился Максим. – И решил, что ну его на фиг. Придем и узнаем. Вдруг там какая-нибудь задница – а там наверняка какая-нибудь задница. Еще и спать полночи не будем.

Утром мы шли на работу в не самом лучшем настроении. И с недобрыми предчувствиями. Молча, то и дело посматривая друг на друга: держись, мол, прорвемся.

Кристина уже сидела за своим столом, хотя обычно приходила позже.

– Привет, - сказала она и снова уткнулась в монитор.

Мы с Максимом переглянулись: интересное кино! Как будто не уезжали на две недели.

– Ну и как тут? – спросила я, наливая кофе себе и Максиму.

– Нормально, - пожала плечами Кристина. – Как съездили?

– Нормально, - с той же интонацией ответила я, усаживаясь на диван.

Максим взял кружку и ушел к себе. Бросив на меня через стекло многозначительный взгляд. Зазвонил внутренний телефон. На моей памяти второй раз. В первый меня требовал к себе Макаров. Я протянула руку, взяла трубку.

– Нин, привет! – сказала секретарша Сафонова Лена. – Сам вас с Фокиным ждет. Чем быстрее, тем лучше. Не тормозите.

– Как-то сомневаюсь, что он хочет повысить нам зарплату, - нахмурился Максим, когда я передала ему приглашение. – Ладно, пошли.

Кристина очень сосредоточенно барабанила по клавиатуре. Даже голову не повернула. Это нравилось мне все меньше и меньше.

Мы поднялись на третий этаж, вошли в приемную. Лена посмотрела на нас как на покойников.

– Идите, - кивнула она на дверь. И добавила тише: - Там Макаров еще.

Сафонов, как обычно, сидел за столом, развалившись по-барски. Макаров стоял у окна и смотрел на улицу. И даже не обернулся, когда открылась дверь. И на наше «доброе утро» не среагировал.

– Присаживайтесь, - кивнул Сафонов на стулья у приставного стола.

Я вспомнила, как полгода назад сидела здесь в самый первый день. Как будто несколько лет прошло, столько всего вместилось в это время.

– Максим, Нина… - повисла тяжелая пауза. – Мне неприятно это говорить, но… будет лучше, если мы с вами расстанемся по-хорошему.

Не буду врать, что совсем не ждала чего-то подобного, но внутри все оборвалось.

«Расстанемся по-хорошему» - это я Герману так собиралась сказать. Но не вышло.

– А могу я поинтересоваться причиной? – очень спокойно спросил Максим, и только по подрагиванию ноздрей можно было догадаться о его настоящих эмоциях.

– Максим, мне не нравится атмосфера в коллективе, - Сафонов поморщился и отвел взгляд. – Все эти слухи, сплетни, разговоры.

– Мы, кажется, взрослые люди. В браке не состоим. Почему наши отношения должны кого-то касаться?

– Да при чем здесь ваши отношения? Разве что вы, Максим, начальник, а Нина ваша подчиненная. Но это вопрос этики. Речь не об этом.

– А о чем тогда?

– Мне не нравятся разговоры о том, что вы наш герой-спаситель. Что если б не вы, поликлиники бы развалились. И что ревизия нашла бы столько нарушений…

– Но ведь это правда, - сухо улыбнулся Максим. – И вы это прекрасно знаете, Геннадий Васильевич. Даже если это вам не нравится. Если бы мы с Ниной не занимались подделкой документов два с лишним месяца, всем бы тут мало не показалось.

– Если б вы работали как следует, Максим Иванович, - повернулся к нам Макаров, - вам не пришлось бы заниматься подделкой документов.

И хотя я что-то подобное уже слышала перед отпуском, в пересказе Максима, конечно, все равно челюсть отвисла. Я хотела ответить, но он толкнул меня под столом ногой: молчи!

– Геннадий Васильевич, - Максим побарабанил пальцами по столу, - извините, что напоминаю. Но после предыдущей проверки я приходил к вам с предложениями – как все изменить, чтобы не надо было каждый раз прятать концы в воду. Все мы прекрасно знаем схему, по которой работает якобы социальный проект. И схема эта была налажена еще до меня. Вы что тогда сказали? Не надо трогать то, что не сломалось.

Говорить можно было что угодно. Решение уже принято – я не сомневалась. И теперь весь вопрос в сценарии нашего увольнения. Либо мы покорно напишем заявления по собственному, либо пободаемся и потом все равно уйдем. И Максим это тоже прекрасно понимал. Я видела, что сдаваться без боя он не намерен.

Сафонов нервно жевал губу. Макаров смотрел на нас, как злобный демон.

– Максим… давайте не будем усложнять. Либо вы уходите по собственному, либо я вас обоих уволю по статье. Вам это нужно?