Краски вне линий (фанфик Сумерки)

– Сегодня воскресенье, – проскулил я затем.

– Энтони Мейсен… – Белла прижала свой нос к кончику моего носа и подарила мне сладкий маленький поцелуй, – Иди, помоги Бобу, …заклинатель лошадей (намек на фильм 1988 года с Робертом Редфордом в главной роли, в котором главный герой понимал язык лошадей и лечил их магическим способом – прим.пер.). Будь хорошим мальчиком.

Белла охнула и, простонав, приложила руку ко рту.

– Прости, я не это имела в виду… я хотела сказать… не это. (дело в том, что словосочетание “horse whisperer” – буквально – «шепчущий лошадям» имеет несколько значений – от буквального, как в нашем случае, до сленгового, которое означает человека, имеющего сексуальную связь с лошадью и скрывающего это – прим.пер.)

Я лишь улыбнулся ей, совершенно не огорчившись, как обычно бывало.

– Все нормально, Белла, – я поиграл с длинной прядью ее волос, – Меня не беспокоит, когда ты говоришь подобное. Я имею в виду, что больше не беспокоит.

– Правда? – она покосилась на меня, интересуясь – почему.

– Я знаю, – согласился я, – Полагаю, мне стало немного легче, да?

Я думал, что она пошутит в ответ, но вместо этого ее глаза наполнились слезами, а рот растянулся в улыбке.

– Да, – пропищала она и крепко обняла меня, а я рассмеялся и погладил ее по волосам.

– Я люблю тебя, Эдвард, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю, прекрати плакать, – сказал я, щекоча ее ребра, и она закричала и начала вырываться, …а я вскочил, не выпуская ее, схватил за голую ногу, и снова уложил ее на спину.

– Белла Свон, теперь ты в большой беде! – я играл, щекоча ей ступню, а она визжала и корчилась, будучи не в состоянии вырваться из моего захвата. Блин, меня это заводит!

– Кто самый классный? – спросил я, щекоча ее сильнее, пока она смеялась и кричала, – Кто самый лучший и самый горячий парень из тех, кого ты знаешь? Скажи это! Скажи, что Джош – отстой!

– ДЖОШ – ОТСТОЙ! – выкрикнула она, брыкаясь ногами, но все еще оставаясь в плену у меня, – Ты самый горячий! ЭДВАРД, Я СЕЙЧАС ОПИСАЮСЬ!

Я быстро выпустил ее, улыбаясь, и сказал:

– У меня нет на это времени. Я должен спасать больных лошадей.

– АГХ! Ты ДУРЕНЬ! – завопила она, пригвоздив меня к месту, когда я уже почти встал. И мы устроили небольшой матч по рестлингу в постели.

– Это так охуенно горячо, – прошептал я, держа ее за запястья, пока она дергала ими, пытаясь одолеть меня.

Я с легкостью перевернул нас, теперь лежа сверху на ее дергающемся теле и она рычала, притворяясь взбешенной, …и пока я держал ее руки над головой, я целовал ложбинку между ее грудями, там, где вырез футболки почти открывал ее обнаженные груди.

– Эдвард! – она продолжала попытки лягнуть меня, и это также пробуждало Франкенчлена. – Что ты делаешь?

– Завтракаю, – я пошевелил бровями и прикусил воротник ее футболки, оттягивая его вниз на дюйм, …это было все, что мне было нужно – теперь у меня был сосок.

– АХХХХХХХХ…, – Белла тут же обмякла, когда я лизнул и влажно пососал милый розовый бугорок.

– Ммммм… – я низко стонал, пока пробовал ее на вкус, покусывая сосок, и ее спина немного выгибалась. Я выпустил ее руки, …но она оставила их лежать на месте, …и я двинул свои пальцы под ее футболку, …проводя ими вверх-вниз по ее белой фарфоровой коже груди.

Белла снова негромко охнула, когда я снял с нее маленькие хлопковые шортики, не обнаружив под ними трусиков, …а лишь еще больше ее нежной, ароматной плоти.

– Ммм, да, …время завтракать… – прорычал я, смыкая губы и хорошенько вылизывая языком ее одинокий маленький клитор, ждущий между ног.

Я любил слушать крики Беллы и то, как она дышала, пока я поедал ее идеальную маленькую киску. Она была такой теплой и вкусной, что я сходил с ума от желания съесть ее. Я не мог дождаться, когда ее ноги дернутся и широко раздвинутся, пока я заставляю ее кончать снова и снова. Воскресенья – это, блять, идеальные дни! За исключением тех случаев, когда нужно идти на работу! Я ведь мог бы провести с ней вот так весь день, но нет! Я должен идти убирать навоз ебаных больных лошадей!

Не секрет, что я без особого вдохновения шел сегодня на работу. И Белла чуть не рассмеялась над моим выражением лица, когда я вышел из ванной, полностью вымытый и готовый к выходу.

– Посмотрите на эту недовольную гримасу! – она усмехнулась, пытаясь не рассмеяться, когда я прошел к кухонному столу и стащил ломтик тоста.

– Я не гримасничаю, – ровным тоном сказал я.

– Ну, не грусти так, – она обняла меня сзади, целуя в лопатку, – Держу пари, что сегодняшний день окажется не таким уж плохим, как ты думаешь.

– Я принимаю пари, – с горечью сказал я.

– Оууу, …ты слишком милый, чтобы так грустить, …давай, …подари мне свою милую маленькую улыбку… – Белла ворковала со мной как с двухлетним ребенком, сжимая мои щеки и сводя их вместе.

Она была такой забавной, что я невольно улыбнулся ей, … и она рассмеялась, целуя мой улыбающийся рот.

– Я люблю тебя, женщина, – я усмехнулся, снова целуя ее.

– Я люблю тебя, мужчина, – ответила она.

Я отправился на работу, негодуя из-за того, что вынужден покинуть свой идеальный маленький мир по имени Белла и из-за того, что не увижу Кэти до ужина. Я добрался туда и прошел на конюшню, надвигая свою черную шляпу на лоб, чтобы отгородиться от солнца.

– Боб? – позвал я, подходя к Йо-Йо и осматривая его первым.

– Ты в порядке, большой парень? – я посмотрел ему в глаза и затем проверил его зубы. Ни слизи, ни воды в глазах и в носу… хороший признак.

– Эй, Боб! – крикнул я снова через плечо, …и услышал, как кто-то выдохнул и сказал: «Шшш!».

Я застыл, и холодок от плохого предчувствия пополз вверх по моей спине, когда я услышал чьи-то твердые и медленные шаги и очень слабый звук… шепот?

Я двинулся вдоль линии стойл, где стояли все лошади, постоянно оглядываясь за спину, словно там мог кто-то прятаться. Все лошади выглядели хорошо. Они не были больны.

Я тихо снял вилы с крюка на стене и выставил их перед собой как оружие, готовый ударить, размышляя, кто прячется здесь, поджидая меня. Я представил себе Джеймса, …я представил Рейвен, …затем сэра Кевина, …и, Господи помоги, я даже представил себе поджидающую меня Викторию, …прячущуюся здесь, …и умирающую от желания увидеть мое лицо, когда она набросится на меня.

Я приблизился к двери за лошадиными стойлами, где хранилось сено и зерно, и прислушался, прислонившись к ней, не двигаясь ни на дюйм и даже не дыша.