Красная Элла

Романтические 60-е! Оттепель. Время юбочек-мини, узких и коротких брюк-дудочек, «стрелок» на глазах, «бабетты», сумасшедших начёсов на головах… Твист, шейк, бардовские песни под гитару – модные ритмы того времени.

Но оно, это чудесное время, безвозвратно ушло. Современной образованной девушке с передовыми взглядами начала восьмидесятых совсем не к лицу атрибутика сгинувшего в вечности времени. Это еще не винтаж, который обретает настоящую ценность только с десятилетиями. Держаться за него – значит быть отсталой, немодной и неинтересной. Однозначно. Поэтому следующий камешек в огород Макарской я кинула, уже всерьез озаботившись её внешним видом.

– Современная девушка, живущая в столице, стремительная, энергичная… – сказала я, когда мы, отсмеявшись, вернулись к обсуждению имиджа Макарской. – И она носит короткую стильную стрижку без всяких начёсов, если уж выбирает короткие волосы. Ксюш, мне кажется, тебе пойдёт такая стрижка. А свой гардероб, который ты всё норовишь вручить мне, умоляю, выбрось без сожаления.

– В мусоропровод! Только туда… – решительно заявила Макарская и широко открыла дверцы платяного шкафа.

Она театральным жестом торжественно срывала с плечиков свои юбки, кофты, платья, показывала мне и, если я утвердительно кивала головой, бросала их на пол, если же я отрицательно качала головой, оставляла вещь на плечиках и отправляла её снова в платяной шкаф.

Вскоре на полу выросла гора разноцветных тряпок, составлявших еще недавно львиную долю гардероба Макарской. Мы с Ксенией с садистским удовольствием оглядели эту кучу тряпья: сжечь, порвать на кусочки, уничтожить!

Не сговариваясь, обе дружно кинулись к куче тряпья и начали сгребать и бросать ненужное барахло в большой полиэтиленовый мешок для мусора, который предусмотрительно приготовила Ксения. Получился груз весьма внушительных размеров. Как здорово, что мы решились на эту очистительную акцию! Можно сказать, экспроприацию в интересах экспроприируемого.

– Как там у Антуана де Сент-Экзюпери? «Приведи в порядок свою планету», – едва переводя дыхание от физических усилий, придушенным голосом проговорила Макарская.

– Проще говоря, не захламляй свое личное пространство, крошка! – спроецировала я слова классика на наши реалии.

– Аналогично, детка, – в тон мне ответила Ксения.

Надо сказать, едва мы познакомились, Макарская с покровительственными нотками в голосе обратилась ко мне: «Детка». «Крошка» – не замедлила я с ответным обращением. Так мы впервые обменялись стрелами, с наконечников которых капал яд кураре.

Эта маленькая схватка положила начало нашей дружбе равных величин.

«Детка», «крошка» – пароль, известный только нам с Макарской. У нас с Ксюшей – свои отношения, как и с Иванкой. Они – две мои подруги, которые, к сожалению, не дружат между собой. Кстати, красной Эллой меня первой назвала Макарская.

– Элла? – переспросила она при знакомстве все тем же летом 81-го года. – Имя редкое. Слушай, – сообщила Ксения, – у тебя есть знаменитая почти тезка. Эмма Голдман. Анархистка, феминистка, террористка, пацифистка, писательница, активистка рабочего движения, так пишут о ней в любой справочной литературе. Ее все звали «Красной Эммой», врагом бога, закона, брака и государства. Она вела революционную бурную деятельность. Прославилась как оратор.

И она стала подробно рассказывать об известной феминистке и анархистке. Ну, Макарская – браво! Просто ходячая энциклопедия. Признаться, я впервые от нее услышала о Красной Эмме. Аналогии со знаменитой почти тезкой мне о-о-очень понравились. Конечно, Эмма – совсем мне не тёзка. Тут Макарская дала маху. Но в остальном… Так с легкой руки Ксении однокурсники меня стали называть Красной Эллой. Я не против. Мне, признаться, лестно.

… Макарская выглядела усталой, но довольной. Это сколько же тряпок мы выбросили, очистив тем самым и личное пространство, и душу Ксении!

– А как же ЧП с Дорофеевой? – напомнила я Макарской, когда мы через минут пятнадцать сидели за столом и пили липовый свежезаваренный чай.

– А что с Дорофеевой? – удивилась Ксения. – Почему мы можем указывать человеку, как ему лучше жить? Человек живёт, как хочет, как ему нравится.

Мда-а-а… Только такой ответ и можно было ожидать от Ксении, независимой и свободной в своих суждениях и мыслях девушки.

– Безусловно, это личное дело человека – его жизнь, – сверкнув лукавой улыбкой, продолжила Макарская. – И вообще при чём здесь партия? Облико морале… – съязвила Ксения.

– Руссо туристо… – поддержала я её, процитировав известное крылатое выражение до конца.

– И мы не будем уподобляться базарным тётенькам, не будем выяснять, пьяная – не пьяная, кто, зачем и почему… – наше общее мнение с Ксенией по ЧП с Дорофеевой прозвучало как клятва. Мы с ней дали друг другу слово, что эту позицию каждая из нас озвучит на партсобрании, какими бы оргвыводами это ни грозило.

Глава одиннадцатая

Очистительный процесс, начавшись в материальной сфере с уничтожения немодной кофты и всей устаревшей части гардероба Макарской, продолжился и в наших душах. Мы с Ксенией, чрезвычайно довольные каждая собой и друг другом, уже хотели поставить точку в проводимых реформаторских преобразованиях, но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы. В дверь едва слышно постучали.

– Войдите, – крикнули мы с Ксенией хором, пребывая еще в атмосфере душевного единения.

– Добрый день! – дверь открылась, и в комнату бочком протиснулся чех Павел. В руках у него был какой-то свёрток.

– Ксения, Элла, – объявил чех торжественно, – я пришёл к вам в гости. Мы с Ксенией переглянулись и едва сдержали себя, чтобы не рассмеяться: этого ещё не хватало… Как говорится, незваный гость хуже… Чех Павел с недавних пор стал оказывать усиленные знаки внимания Макарской: то в столовой встретится, галантно раскланяется, а потом как приклеенный ходит, всё за один стол норовит усесться. То у читалки подкарауливает, увидевши, шлангом прикинется: вот, дескать, мимо шёл. Поздоровается, весь покраснеет, о погоде начинает говорить.

Иной раз в холле общежития на диванчике подолгу сидит, выжидает, когда Макарская с вздернутой высоко головой мимо пронесется. Следом увяжется, но не тут-то было: Макарская – метеор, пока воздыхатель шаг сделает, Ксения – десять (столичная штучка!). Чех только до лифта дойдет, а Макарской уже и след простыл: холл общежития – не столовая, где из-за специфики заведения и небольшой площади ограничена мобильность и скорость передвижения.

К тому же, как иронизировала Ксения, рассказывая о влюблённом чехе, из столовой не убежишь, даже из-за навязчивого кавалера: голод – не тётка, очень уж кушать хочется после четвертой-то пары.

Бедолага чех. Не подозревал, как сильно он вляпался. Явно не по себе парень решил дерево срубить. Не в свои сани пытается сесть. Какие ещё там пословицы и поговорки есть про мезальянс? Макарская – глыба – человечище. Яркая личность с сильным характером. Умная, независимая, талантливая, целеустремленная. Все эпитеты – не комплименты, а в самую точку.

Ещё и монстр. Мы с Иванкой насчёт Макарской пришли к одному выводу: без сомнений, Ксения добьется многого, станет известным журналистом. Но супервещь ей не написать, потому что души и чувств в её работах не будет. Больно уж она холодная и расчётливая. Идёт по жизни как танк.