Красно-белый. Том 4
Шрифт:
— Что желает спеть? Косят зайцы траву, трын-траву на поляне?
— Пфуу, — выдохнул я и, оглянувшись назад, увидел довольные пьяные ряхи Гаврилова и Калашникова. — Я сейчас исполню композицию собственного сочинения, — пробурчал я, мысленно послав своих весёлых друзей к чёртовой матери. — Можно гитару? А то я акапельно не пою, не умею.
— Держи, — передал мне инструмент солист ансамбля и тут же объявил в микрофон на весь ресторан, что сейчас выступит футболист московского «Спартака» и представит песню своего собственного сочинения.
На удивление криков со всех сторон «Никон — мазила» не послышалось. Наоборот, почти
«Что ж петь-то? — лихорадочно подумал я, и ладони моих рук мгновенно вспотели. — Группа „Кино“ и Виктор Цой тут совершенно не к месту. „Осколок льда“ для подобной публики тоже будет слишком сложен. Нужно что-то простое, мелодичнее и без выкрутасов. Что-то из моей весёлой юности: „Ласковый май“, „Мираж“, группа „Форум“? Они в данную секунду в самую тему».
— Здравствуйте, — буркнул я в микрофон. — Песня о солнечном лете.
— Наша — футбольная! — выкрикнул Юра Гаврилов.
Я же в свою очередь провёл по струнам электрогитары, оценил её квакающее металлическое звучание, и наконец-то, уверенно заиграв, запел:
Мне все твердят из года в год,
Что я не ведаю забот,
Что надо
Давно серьёзней стать.
Только никому я не дам ответа,
Тихо лишь тебе я прошепчу.
Завтра улечу в солнечное лето,
Буду делать всё, что захочу.
И пока я надрывал голосовые связки, моё сердце колотилось с неимоверной силой. Словно я вышел на поле играть важнейший футбольный матч. Всё-таки одно дело — музицировать в маленькой и дружной компании и совсем другое выступать перед двумя тысячами человек, которых вижу в первый раз в жизни. И так я увлёкся своими переживаниями, что не заметил, когда сначала барабанщик, а затем и бас-гитарист стали мне подыгрывать, а народ перед сценой заплясал с удвоенной энергией. Кстати, музыканты местного ансамбля совершенно перестали улыбаться, а саксофонист, ухватив главную суть заводной мелодии группы «Мираж», выдал великолепное соло.
Пускай капризен я порой,
Вы не поймёте, что со мной,
Когда я
Случайно улыбнусь…
А ровно через минуту, когда я закончил короткую и незатейливую песенку, к сцене прорвался какой-то посетитель с характерным кавказским профилем и, сунув мне двадцать рублей, попросил, чтобы я в честь его юбилея снова сыграл о «Солнечном лете».
— За какого болеешь, генацвале? — хмыкнул я, сунув одну десятку в свой карман, а вторую передав ошарашенному солисту ресторанного ансамбля.
— За «Динамо» Тбилиси! — гордо ответил «юбиляр».
— Для хорошего друга, нашего спартаковского хорошего друга, Давида Кипиани, песня «Солнечное лето»! — уже уверенно произнёс я в микрофон и снова рубанул по гитарным струнам.
— Слушай, Никон, — улыбнулся Юрий Гаврилов, когда спустя час мы вернулись за свой столик, где уже похрапывали Заваров с Калашниковым, — а ты ведь так можешь неплохо зашибать. Сколько накалымил?
— Сотня, — удовлетворённо выдохнул я, выложив смятые десятки на стол. — Четыре раза спел «Солнечное лето», три раза «Звёзды нас жду сегодня», дважды сбацал «Безумный мир» и один раз «Видео,
видео — снова я вижу мерцающий свет». Потом, правда, местный солист что-то разволновался и попросил меня всё же покинуть сцену. Ха-ха-ха.— Ясно, приревновал к чужой славе, — хохотнул Юрий, пересчитав сегодняшнюю выручку. — И откуда ты только этих песен понабрался?
— Из детства, — почти не соврал я, так как летом 1987 года этот самый первый альбом «Миража» в нашем дворе крутили чуть ли не ежедневно. Мы под такую музыку играли в настольный теннис, подтягивались на турнике и даже боксировали.
И тут к нашему, стоящему на самом отшибе, столику подошли Олеся и Маша. Девушки уже были переодеты в элегантные джинсы и модные зарубежные джемперы. И судя по их льстивым и улыбающимся лицам, своё мнение, что мы — ограниченные и туповатые спортсмены, они успели переменить. Конечно же, вслух девушки такого не произнесли, когда провели нас в ресторан через служебный вход. Однако нотки снисхождения и пренебрежения в их речи присутствовали.
— Здравствуйте, мальчики, — первой поздоровалась шатенка с вьющимися волосами Маша.
— Скучали без нас? — спросила крашеная блондинка с такими же вьющимися волосами Олеся.
— Совсем наоборот, мы отлично повеселились и теперь едем на базу, — проворчал я, спрятав заработанную за сегодня сотню в карман. — Делу время, потехе час.
— Да, у нас режим, — хохотнул Юрий Васильевич, кивнув на спящих Заварова и Калашникова. — Нам пора.
— Вот и замечательно, — преградила нам путь Олеся. — И мы едем с вами. Только давайте ещё возьмём шампанского и что-нибудь поесть.
— И вы к нам на базу? — присвистнул Гаврилов.
— А куда же ещё? — картинно обидевшись, произнесла Маша. — Нам сейчас на съёмную квартиру нельзя. Вы же хозяина квартиры сегодня обидели.
— Правильно, — кивнула Олеся, — вы за нас заступились, теперь вы за нас в ответе.
— Нормальный поворот, — проворчал я, расталкивая Сашку Калашникова. — Только сразу же предупреждаю: ехать придётся в тесноте, и карабкаться придётся по верёвочной лестнице причём сразу на второй этаж нашего жилого корпуса.
— И не дай Бог кто-нибудь потом настучит, — погрозил неизвестно кому пальцем Юрий Гаврилов. — Завар, подъём! — прорычал он, ухватив Александра Заварова под мышки.
На следующий день, утром в понедельник, не смотря на беспокойную ночь, я чувствовал себя вполне комфортно. Голова с двух вчерашних бутылок пива не болела, мускулы, привыкшие к высоким спортивным нагрузкам, приятно ныли, синяк на скуле от прилетевшей в Тбилиси пятикопеечной монеты почти полностью рассосался. Поэтому в 7 часов утра, как только прозвенел будильник, я выскочил из-под одеяла и сделал насколько прыжков из положения глубокого приседа. Затем почти автоматически помахал руками и ногами, и потрусил босиком чистить драгоценные зубы.
К большому сожалению, в наших комнатках на этой спартаковской базе, установив санузел и умывальник, на душевые кабинки почему-то не раскошелились. И теперь чтоб полноценно принять душ, нужно было каждый раз спускаться на нулевой этаж. Вроде бы пустяковая проблема, однако, когда в твоей комнате спит симпатичная барышня, с которой ты большую часть ночи проверял на прочность матрас и саму деревянную конструкцию кровати, то хотелось бы освежиться полностью, а не фрагментарно, поливаясь водой из-под крана.