Красное золото
Шрифт:
Я мысленно согласился, потому что Михаил — почти офицер, хоть и недоучившийся, а Сергей служил в ДШБ где-то в Прибалтике аккурат в те годы, когда эти квази-государства, обладающие хилой экономикой и непомерным сепаратистским гонором, разбегались из состава Союза. Мы же втроем, хоть в рядах Советской Армии и оттрубили по два года каждый, кроме строевой подготовки и пустой перловой «шрапнели», ничего особо воинственного так и не видели.
В общем, ребята должны были вернуться часа через три. А если они, сказал Михаил, не вернутся к утру, нам следовало разделить их вещи, снаряжение и продукты питания и далее действовать самостоятельно.
— Но до этого, я думаю, дело не дойдет, — поспешил добавить он, увидев наши вытянувшиеся
Мы впятером вернулись на кромку леса и, укрывшись за деревьями, еще несколько минут понаблюдали за селом. Впрочем, к этому времени почти совсем стемнело и кроме редких огней в оконцах домов видно все равно ничего не было.
— Ну, да пребудет с нами Сила! — нервно усмехнувшись, пошутил очень любивший «Звездные войны» Мишель. Они с Сергеем легли в начинавшуюся сразу у леса высокую траву и, быстро работая локтями, поползли к крайним темным избам.
— По-пластунски… — зачем-то прокомментировал шепотом Болек.
Да, по-пластунски. Как в фильме о Второй Мировой войне. Или как в пионерлагере, во время «Зарницы». Только в лагере это было весело. А здесь — нет. Здесь это было страшно. До дрожи в коленях страшно…
— Да какое там, к чертям собачьим, «дезертировал»?! — орал на всю околицу взбешенный Вова Большой, бегая взад-вперед по единственной комнате оккупированного домика. — А Кастет что, тоже дезертировал? Нет? Ну, е-мое, ну и дела…
Вова был в гневе. Но в то же самое время он был растерян — и от этого паниковал, но признаться в слабости не хотел не только перед подчиненными, но даже и перед самим собой. И заводился от этого еще сильнее.
— Ну, е-мое, ну как же вы ничего не услыхали, а? — в сотый раз допытывался он у понурых Бивня и Лысого, сидевших у стола. Покоробленная столешница была завалена остатками немудрящей снеди из автолавки и заставлена наполовину выпитыми бутылками, но к еде и питью пока никто не притрагивался, даже изголодавшиеся в тайге оставшиеся в живых члены поисковой группы.
— Дык это, Вова… Спали мы, — пробормотал Бивень. Чувствовал он себя очень и очень неуютно, потому что не только позорно провалил порученное ему пустяковое, казалось, дело, но и, более того, непонятно каким образом потерял половину своей бригады. Убитыми и пропавшими без вести. Хотя какое там «пропавшими без вести»… Теперь и он сам, как и Вова Большой, был уверен в том, что несчастный Косой никуда не убегал, а что его, как и Кастета, убил кто-то неведомый.
Бивень не имел богатого воображения, но для того, чтобы представить, что сделает с ним по возвращении Клещ, оно и не требовалось. Уж точно не погладит по головке, утешая незадачливого боевика, и не поставит на правеж в угол, словно нашкодившего октябренка… У Клеща за такие проколы штраф был один. И после наложения оного штрафа находили изредка в пригородных перелесках вытаявшие по весне неопознанные трупы. А чаще — не находили… А тут ведь и не прокол даже, а провал. По полной программе.
— А кто ж пацанов-то замочил? — в паузу между Вовиными репликами вклинился сидевший у стены вместе с Сиплым и Самолетом ценитель высокой поэзии Марс.
— Кто, кто… А хрен его знает — кто…
Вова перестал бегать по комнате, присел на стоявший у стола колченогий табурет и обеими огромными ладонями крепко и энергично потер свою бугристую коротко остриженную голову:
— А только, братва, так и получается, что окромя этих лохов, мочить пацанов было конкретно некому… Понял ты, зубила слоновый?! — снова заорал он, брызгая слюной в перекосившееся лицо совсем раздавленного тяжестью произошедшего Бивня. — Это не ты, чмо подвальное, за ними охотился, в натуре, а они за тобой… Че, молчишь? Правильно молчишь…
Ну, блин, если бы нас больше было, я бы тебя сам в этой дыре паршивой оставил, конкретно. За пугало. А Клещ мне только спасибо сказал бы…— А че ты на меня одного всю пургу гонишь, в натуре? — огрызнулся Бивень, которому стало уже безразлично, как Вова отнесется к его демаршу, все равно от Клеща помилования ждать не приходилось. — Ты ж сам базарил: лохи, лохи… Кто ж знал, что они и не лохи вовсе, а какие-то Рэмбы недоделанные? Всем надо было в лес топать, и тебе, Вова, впереди всех, в натуре. Тебе тоже перед Клещом отвечать. Первым, конкретно…
— Да я-то отвечу, ты, ископаемое, не волнуйся. Отвечу… — недобро глядя на Бивня, процедил сквозь зубы Вова Большой и, продолжая в упор разглядывать подчиненного, длинно сплюнул на дощатый пол.
Сергей с Михаилом доползли до разломанного забора из почерневших от времени досок и, привалившись к нему спинами, отдыхали. Кажется, не бог весть что — проползти триста метров на пузе, а вот поди ж ты — упарились. Вот они, мегалитры спиртного и сытый образ жизни…
План был предельно прост: им надлежало обогнуть Петрашевское по периметру, осторожно перемещаясь вдоль заборов и подстраховывая друг друга, и попытаться установить, есть ли в деревне «синие» или нет…
— Если они где-то тихарятся, — шепотом говорил Миша Сергею, — то их самих мы, конечно, можем и не увидеть, но ведь не пешком же они сюда пришли, и не по воздуху прилетели, верно?
— Верно. Правильная братва, она эта… и в сортир пешком не ходит…
— Вот и я о том же. Следовательно, нам надо искать машины…
Это, разумеется, несколько упрощало задачу, потому что автомобиль — не иголка, и даже не человек. Его на чердаке не спрячешь.
Где ползком, где перебежками, пригибаясь и стараясь не шуметь, дабы не насторожить наверняка имевшихся в селе собак, разведчики стали осторожно перемещаться вдоль полусгнивших штакетников, огораживавших заброшенные ныне садики и огороды, и внимательно осматривая дворы. Несколько раз они подбирались непосредственно к избам, если вид на двор был загорожен сараем или густыми зарослями расплодившихся на воле сорняков.
Пройдя таким образом часа за полтора северную оконечность вытянувшегося вдоль единственной ухабистой улицы села и не обнаружив ничего похожего на транспортные средства — попался только в одном дворе ржавый древний «Иж-Юпитер» с коляской, но без переднего колеса — ребята рывком преодолели улицу, за околицей и вовсе больше похожую на прифронтовую рокаду после интенсивного артобстрела, чем на проезжий тракт, и присели отдохнуть в густых лопухах у первой избы южной стороны деревни.
Посидели минут десять. Сергей теребил руками, разминая, мышцы на утомленных ногах, а Миша молчал, прислушиваясь к звукам сельской ночи. Полной тишины, говорят, даже в космосе не бывает — вот и здесь: то скрипнет где-то отворяемая дверь, то брехнет лениво и зазвенит цепью пробудившаяся собака, то закудахчут на насестах потревоженные чем-то куры. Но ни людских голосов, ни фырчанья моторов слышно не было.
Заранее условились во избежание лишнего шума передвигаться молча, поэтому по прошествии десяти минут Михаил тронул Сергея за плечо и, словно киношный спецназовец, показал двумя пальцами правой руки вдоль темнеющей полосы заборов — давай, мол… Сергей команду прекрасно понял — пригнулся и слился с черной массой изгороди.
…Только у последнего дома южной окраины, то есть буквально через дорогу от того места, где были начаты поиски, Миша заметил в глубине двора что-то странное, стог-не стог — да и какой такой может быть стог в июне, для покоса, пожалуй, рановато — а так, нечто нехарактерное, темное, непонятное. Подобрались ближе. Под приставленными по бокам жердями стояли, присыпанные сенной трухой и залапанные по крыши грязью, отчего были в ночи почти незаметными, два мощных внедорожника. Нашли…