Красные фонари

Не так давно Российский канал показал потрясающую беседу Екатерины Уфимцевой с Олегом Табаковым. Показал очень поздно, видимо, надеясь, что такого класса разговор все равно услышат. Ироничный Олег Павлович говорил о Гафте только сугубо с нежностью, и глаза у большого артиста влажнели при этом как-то очень искренне.

И я в своем полуночном сознании пытался совместить того нежного, ранимого человека, о котором говорил Табаков, с тем строгим, жестким Гафтом, которого видел я и о котором рассказывали мне многие его коллеги.

Совместилось на удивление хорошо. Потому что достаточно было вспомнить его роли, чтобы понять: он играет всегда именно про это — про сочетание несочетаемого в одном человеке.

Гафт — лучший Вершинин, которого я видел. Волчек не ради имени назначила его на эту роль. Кажется, только Гафт в состоянии сыграть нежность, страсть, усталость и предельную самоуглубленность, как нынче принято говорить, в одном флаконе.

Гафт — самый невероятный из виданных мною Городничих. Его Городничий — человек не просто смешной, но страдающий. Кто может сыграть гоголевского персонажа исповедально? Гафт. Он (не без помощи — не забудем — Валерия Фокина) рассказал нам историю про то, как человек мелкий и незначительный может обмануть человека крупного и значительного. Гафт играет в этом очень смешном спектакле не сатиру — он играет боль.

Свободолюбивый Гафт не случайно в «Современнике» аж с 1969 года. Больше тридцати пяти лет. Он работает в «Современнике» дольше, чем во всех иных театрах вместе взятых. Роли перечислять не буду — здесь вам не справочник. Важно другое: проходных не было. Статичных не было. Пустых, неинтересных людей Гафт не играл никогда.

В кино он может играть лирических современников или вовсе не лирического вора. Он может быть бравым полковником или совсем не бравым хозяином свалки. (Кстати, как правило, Гафт играет без сложного грима, и такие разные персонажи имеют одно — его — лицо). На самом деле он может быть кем угодно. Он умеет петь и замечательно двигаться. Единственное, пожалуй, чего он никогда не сможет сыграть (и слава богу), — это человека плоского, неинтересного, одномерного.

Потому что как только Валентин Гафт появляется на экране или на сцене, ты сразу понимаешь: у этого человека что-то не так, этого человека что-то мучает. Человек зависимой (в том числе и от драматурга) профессии, он как-то умудряется нести свою собственную, свою личную боль.

А вы говорите: сложный характер! Но с чего, простите, ему быть легким у такого артиста? Как правило, «легкий» — говорят про того человека, у которого характера нет вовсе. Про Гафта так не говорят. Вот, например, всеми виданная эксцентрическая публицистическая комедия «Гараж». Чего мы ее сейчас-то все смотрим, когда проблемы кооперативов воспринимаются как далекое прошлое? А потому, мне кажется, что Рязанов сумел снять эксцентрическую комедию про живых, узнаваемых людей. Там не маски и символы действуют, а реальные, иногда даже страдающие люди. И герой Гафта среди них — главный. Вот вам, пожалуйста, комедия из комедий, а характер есть и даже судьба.

Все тот же Григорий Горин (который отчего-то после своей смерти вспоминается все чаще) заметил: «Я болен Гафтом неизлечимо».

Четверостишия и двустишия

Детство

Ну вернись ко мне, вернись, Детства розовый кусочек. Мама шепчет мне: «Пись-пись». И я писаю в горшочек.

Море

Ну успокойся, подремли. В тяжелых думах постоянно, Ты, море синее, — земли Незаживающая рана.

Король Лир (Н. Мордвинову)

Уходит сцена в затемненье, И зал окутывает тьма, Последний вопль озаренья: «О, шут мой, я схожу с ума!»

Максиму Суханову

Как пирамида, но с глазами. Увидел ты, что в этом мире Азы не сходятся с азами, И дважды два не есть четыре.

Артист

Артист — я постепенно познаю, Какую жизнь со мной сыграла шутку злую: Чужую жизнь играю, как свою, И, стало быть, свою играю, как чужую.

* * * *

Бассейна голубое око, И веер пальм над головой. Мне хорошо, мне одиноко, И одиноко ей со мной.

Певица

Уверен, вы запели зря, Вам мало разговорной речи? Но часто ведь, и говоря, Вам не о чем сказать и нечем.

Роман

Роман — любовь, но очень редко Читать не скучно до конца. Любовь — короткая заметка, Но все зависит от чтеца.

Разлука

Лети, стрела! Прощай! Разлука! Убийство — прямо на глазах. Все — нет натянутого лука, Лишь тетива в моих руках.

Прошлое

Ах, неделя моя полуночная, Вся счастливая жизнь позади, Если это и есть мое прошлое, Значит, прошлое все — впереди!

Настоящее

Пришедший к нам из будущего день, Став настоящим, суматошным, Взглянул на нас, шапчонку набекрень, Дождался ночи и… стал прошлым.

Будущее

Оно, всегда к себе манящее, Находится не за горами, Давай испортим настоящее, И будущее будет с нами!

Скерцо

Нет топлива сильней, чем страсть, Когда она питает сердце, Любой из нас сыграет скерцо, На скрипке в жизни не учась!

Полет

На небо взлетел писатель, Звездный час его настал. Легок, пуст, парит в халате, Все, должно быть, рассказал.

Встреча

И ничего, и ни в одном глазу, Все выжжено, развеяно и пусто, Из ничего не выдавишь слезу, Река Души переменила русло.

Пространство

Закрой глаза, грудь полную вдохни И мысленно ей улыбнись. Нет, это не шаманство. Пусть на щеке слеза, ты крыльями взмахни И улетишь в то самое пространство.

Облако

Вот облако, похоже на рояль, Кусочек влаги надо мной несется, Сейчас оно, как сердце, разорвется, И не сыграть на нем, а жаль.

Птица-тройка

Куда ты, птица-тройка, нас несешь? Пора заправиться — поешь овса немного. Потом опять скачи, авось поймешь — Что это кольцевая, б…, дорога.

Перо

Перо гусиное, живое, Макнул в чернила не спеша. На кончике пера — душа! И буря мглою небо кроет!