Красные огурцы

— Отряд! — призвал командир.

Отряда не было. Вместо него был снежный буран, из которого на командира надвигался огромный золотой фонтан. Николаич не растерялся и кинул в фонтан планшетом. Но планшет, как бумеранг, не пролетев и полпути, развернулся и полетел обратно. Николаич оглянулся в поисках оружия и понял, что все еще лежит на полу. Он сел. Отряд вернулся на место. Посмотрев на богатую люстру, которую он принял за фонтан, Николаич дал себе команду встать, встал, погрозил люстре и скомандовал:

— По машинам! За мной!

Дивным подмосковным вечером, распугивая гражданское население, из дверей здания администрации высыпались двадцать четыре спецназовца. Короткими перебежками они добрались до белого автобуса с надписью «Спецназ» на борту, почти без выстрелов взяли его штурмом и поехали в Москву.

Аслан был категорически недоволен тем, как разворачивалось торжество по случаю вручения медалей. Мало того что его заставили участвовать в унизительной процедуре на сцене актового зала, мало того что среди спецназовцев оказался его заклятый враг дизайнер Опушкин, так еще и банкет внезапно решили перенести в его собственный хрустальный дворец! Только что он бродил в великолепном одиночестве по светозарным мостам, как вдруг стерильное прозрачное пространство заполонилось толпой потных уродов в рубашках с короткими рукавами. Они оставляли на хрустале грязные следы, отламывали и пожирали голубые кристаллы с бриллиантовых перил и вообще хозяйничали вовсю. Дворец дрожал и осыпался с печальным звоном.

— Пошли, пошли! — кричал Аслан на незваных гостей. — Ты кто такой?! — вопрошал он официанта с подносом.

— Я официант, — оправдывался официант, — успокойтесь, Аслан Зелимханович. Вы устали…

— Кто тебя сюда звал вообще?

— Нас Константин Анатольевич нанял, вот у него спросите.

— Это мой дворец! Ты зачем здесь? — допытывался Аслан у главы администрации, который сражался с оконной створкой.

— Выпустите меня отсюда, — плакал Борщ, — мне страшно.

— Иди, иди, кто тебя держит!

— Оно, — пожаловался Борщ, дергая ручку пластикового евроокна.

— Я помогу, — вошел в положение Аслан, повернул ручку и распахнул окно.

— Серые чайки пришли за мной? — спросил глава администрации.

— Пришли, уходи уже, ну!

Борщ взобрался на подоконник, повернулся лицом к залу и хотел сказать речь, но Аслан вытолкал его в окно. Тем же способом он очистил мираж еще от четырех гостей, выкинул в окно стол, предварительно отломав ему ножки, расколотил Битой Спокойствия барабанную установку, завернулся в скатерть и уснул.

Машина пересекла МКАД, негасимый свет московских окон напомнил Антону о размеренной жизни, которую он вел еще пару дней назад. Он попросил у водителя телефон и позвонил маме.

— Хорошо, что ты позвонил, я как раз дожариваю котлеты. Ты заедешь?

— Нет, — сказал Антон, — сегодня не получится.

— Тогда я занесу.

— Не надо, ма, я сегодня вряд ли буду дома.

— А что случилось?

— Это долго объяснять.

— Ну ты попробуй, я не такая уж тупая, как тебе кажется.

— Тут одни друзья позвали на дачу…

— Ты сейчас на даче?

— Нет, еще не на даче, — ответил Антон, начиная раздражаться.

— А где?

— Я что, должен отчитываться за каждый шаг?

— Я что, уже не могу спросить?

— Мне сейчас не очень удобно говорить.

— Тебе всегда неудобно говорить. Мог бы и не звонить.

— Хорошо! Я сейчас в машине, еду в Останкино.

— Зачем?

— Сниматься в передаче.

— В какой?

— Про ремонт.

— Вот видишь, ничего сложного не было объяснить матери. А когда покажут? По какому каналу? А кто ведущий?

— Не знаю, пока не знаю.

— Давай я тебе подвезу котлеты в Останкино.

— Не надо, ма! Что я с ними буду делать?

— А я что с ними буду делать? Я для тебя готовила, старалась! Они пропадут! Так ты ценишь мой труд?

— Ма, как ты себе это представляешь…

— Никак не представляю! Отдам тебе котлеты и поеду домой, а ты их там съешь. Или на даче. Или угостишь кого-нибудь. — В голосе мамы зазвучали мечтательные интонации, как всегда, когда она описывала встречу своих котлет с людьми.

— Ма!

— Все, хватит мотать мне нервы, я когда доеду — позвоню.

Машина подошла к телецентру, Антон расплатился.

— Что, опять Останкино будут штурмом брать? — пошутил водитель.

— Да, опять, работа такая, — пошутил Антон в ответ.

— Правильно, давно пора, — уже серьезно одобрил водитель.

На проходной стоял охранник в камуфляже и автоматом.

— Мы к Якубовичу… — без особой надежды начал Антон.

Охранник посуровел, осмотрел Антона в его куда более убедительной экипировке и спросил:

— Документы есть?

Антон показал свое удостоверение спецназа.

— Проходите, — сказал охранник, лениво отдавая честь.

Антон приподнял прялку, но охранник запротестовал:

— А это что? Не положено, документы на это есть?

— Это прялка, сувенир.

— Вижу. Документы на прялку есть?

— Какие могут быть документы на прялку?

— Разрешение на пронос.

— Зачем?

— Такой порядок. Прялка может быть использована как оружие, а у нас режимный объект.

— А ничего, что вы меня пропускаете с автоматом? Его тоже ведь можно использовать как оружие.

— Вам с автоматом можно, — подумав, сказал охранник. — А с прялкой нельзя.

— Ну это же нелогично!

— Не я придумал правила…

— Понятно, — прервал его Антон, — это я уже слышал много раз. Тогда девушка тут постоит с прялкой, и я обещаю, что она не будет использовать ее как оружие. А если и будет, то только в целях самообороны. А я схожу и вернусь с разрешением.

— Пожалуйста, — сказал охранник. — На проходной стойте хоть с атомной бомбой.

Антон был в Телецентре впервые. Почему-то ему казалось, что в Останкино будет по-больничному стерильно, очень тихо, а на дверях будут таблички «Ургант», «Малахов», «Якубович». Однако из вестибюля во все стороны разбегались довольно обшарпанные лестницы и коридоры, по ним текли потоки людей, на каждом углу работали кафе и киоски. На вопрос «А где тут студия Поля Чудес?» ему давали невнятные ответы, посылали то на третий этаж, то на второй, никого не удивляли ни его форма, ни автомат. И если уж говорить прямо, никто не обращал на него никакого внимания. За полчаса блужданий по Телецентру он один раз встретил трансвестита, два раза девушек в свадебных платьях и три раза фокусника Акопяна. Отчаявшись, он присел на стул рядом с киоском церковной утвари. «Акопяну, что ли, прялку подарить?» — с тоской подумал Антон.