Красными нитями
Шрифт:
Глава 29. Родственники
— Думаешь, они придут? — Эль беспокойно ерзала на стуле.
Дар скривил губы и не ответил. Девушка не знала, хотел он встречи с У-Дрисаном и его семьей или нет, но ей она была нужна. Пришло время разъединить Совет, и первой жертвой выбрали отца. Вернее, не отца — просто Нола Я-Эльмона.
Единственным настоящим соперником в борьбе за власть для него мог стать только Крейн У-Дрисан. Но Церковь и торговая гильдия крепко держались друг за друга и вместе продавливали инквизиторов, учёных, судей, гвардейцев. Рейн хотел зайти
Дело оставалось за малым — встретиться с У-Дрисаном и доказать, что Я-Эльмон уже строит козни за его спиной и хочет захватить власть в свои руки.
На «случайную» встречу и разговор рассчитывать не стоило, поэтому посыльный от Дара и Эль явился во время приема в доме семьи У, вручил огромный букет роз и громко пригласил всех на вечер. Другие гости не оставили без внимания такое приглашение — не явиться для У-Дрисана было невежливым, в обществе начались бы пересуды.
— Вы решили, что дальше? — спросил Дар.
Эль растерянно посмотрела на гостей. Всего собралось человек пятнадцать: это был небольшой вечер для «своих» — самых крупных и знатных торговцев и промышленников Лица. Пока она встречала гостей, мысленно повторяя слова для У-Дрисана, ей казалось, что она занимается настоящим делом, но вопрос Дара застал врасплох.
— У нас с Адайн есть маленький план, — осторожно ответила Эль. — Насчет Е-Мона.
Дар медленно кивнул. Рейн строил план кирпичик за кирпичиком, но он ещё не знал о новой опасности. Девушка, оглядывая комнату, тяжело вздохнула.
Они с Даром сидели в углу гостиной, пока приглашённые с интересом слушали торговца, приехавшего из Ленгерна. Он отлично знал кирийский и с такой живостью рассказывал о своих приключениях, что гости смотрели только на него и задавали всё новые и новые вопросы.
— Но ты мне не скажешь какой, верно?
Эль покачала головой. Эту договоренность тоже можно было назвать сделкой: каждая девушка пообещала сделать то, что хотела другая. Но речь шла об убийстве, и, несмотря на согласие, говорить об условиях не хотелось.
— Да у тебя и так руки нечисты, чего ты, — заметил Леми, тряхнув рыжей головой.
Краснея, девушка недовольно посмотрела на демона. Да, она научилась договариваться, врать, сбегать, но это казалось настоящей мелочью по сравнению с задуманным. А оно было не просто вызовом тому, что так старательно вкладывал в её голову отец и учителя, а всем законам и правилам, морали, но в первую очередь — самой себе.
— А Рейн об этом знает? Ты рассказала ему об Е-Моне?
Эль покраснела ещё больше. Он закопался в книгах и законах, выискивая лазейку, как прижать Совет. Вчера девушка пришла в дом, чтобы поговорить, но друга не оказалось — а после она услышала о взрыве на площади Яра, выступлении короля и военном положении в Лице.
Эль знала, что все это — часть одного, каждый выполнял свою роль, совсем как она предлагала, но всё чаще казалось, что полный план знал только Рейн, а остальным оставалось лишь послушать его или уйти навсегда. От этого становилось не по себе: чем молчаливее был друг, тем темнее дело он замышлял.
Но Эль тоже не хотела сидеть в стороне или соглашаться
на грошовые дела. Рейн мог видеть мир по-своёму, но он не делился этим видением, и ей оставалось лишь сделать шаг к тому, как она сама представляла будущее. Даже если речь шла не о «как», а «без кого».— Революция! — крикнул Леми с лихой улыбкой и щёлкнул пальцами.
Эль тихонько вздохнула. Демон скривился:
— Хватит прикрываться скромностью и добродетелью, ты давно стала другой.
Хотелось громко крикнуть и отмахнуться от демона, но девушка знала, что это было бы ложью. Она увидела другую сторону Лица — ту, где родилась и должна была жить, и защищать её захотела больше, чем лицемерную лживую знать. Эль признавалась себе, что она долго прикрывалась заветами, заученными по книге, и моралью, вычитанной в романах, но теперь была готова выбрать свои правила и сделать решительный шаг.
— Ты до сих пор не сказала? — переспросил Дар.
Эль покачала головой.
— Я знаю, я тебе чужой и не имею права останавливать, что бы ты не задумала, но не заставляй меня волноваться за тебя, я уже слишком стар для этого, хорошо?
— Ты говорил, что тебе не нравятся эгоисты. Что ещё ты бы не смог простить?
Этот вопрос показался Эль неожиданно важным. Она все чаще признавалась себе, что та заученная мораль уже давно перестала вести ее, а грязь и смерть больше не пугали, но мнение Дара вдруг начало волновать. Что бы он не ответил, это не могло стать поводом отступить, но… Но пусть он, пожалуйста, поймёт её!
Дар пожал плечами:
— Я всегда жил бок о бок с ворами, убийцами и шлюхами, меня уже не напугать ничем, но всё упирается в одно: ради чего человек поступает так? Иногда самый ужасный поступок достоин прощения, а иногда за малейшую провинность хочется казнить. К моему возрасту начинаешь понимать, что одни стоят всех твоих принципов, а другие — и крошечного шага не достойны.
Эль, чтобы скрыть растерянность, тряхнула кулачком и воскликнула:
— Хватит про возраст! Разве ты стар? Сколько тебе?
Дар фыркнул:
— И это жена спрашивает своего мужа! Мне двадцать пять, милая моя. В Канаве мужчины редко переживают сорокалетний рубеж, так что я по праву могу называть себя старым.
Слуга с поклоном зашёл в комнату и громко объявил:
— Кир Крейн У-Дрисан, глава торговой гильдии, кир Дерит У-Крейн, кира Олвия У-Крейн.
На несколько секунд воцарилась тишина — все уставились на искусственный глаз девушки.
— Извините, если он сбился, — смущенно проговорила она, пальцем поправляя протез. Зрачок закатился вправо.
Две женщины, жены промышленных магнатов, вздрогнули. У-Дрисан недовольно посмотрел на дочь. Дар, наоборот, стал ещё более спокойным и, раскрыв руки в дружелюбном жесте, шагнул к главе гильдии.
— Кир У-Дрисан, почту за честь принимать вас сегодня. Позвольте представить гостей, думается, вы знакомы не со всеми, — он широко улыбнулся.
Олвия и Дерит подошли к Эль. Гостья сжала ладони хозяйки дома и сердечно проговорила:
— Кира Эль, благодарю вас за приглашение и за прекрасные цветы! Если бы вы знали, как я люблю розы! Жаль только, что шипы у них острые и могут ранить.