Красный Дракон Империи

— Ну, а вот теперь пообщаемся, — я вышел из режима форсажа и приблизился к нему. В его глазах плескался ужас. Привыкший властвовать над жизнью и смертью других, он оказался перед чем-то необъяснимым. Я положил ладони ему на виски и прикрыл глаза. На сознании этого Юлиуса стоял блок, но он был рассчитан на допрос и применение физической силы. Тогда бы он просто потерял сознание. Это что-то вроде того блока, что я ставил на даче Сталина, только в данном случае он поставил его сам себе. Вот только этот блок не был рассчитать на меня. Я не задавал вопросов, не пытал. Я просто стоял рядом и молча считывал память. Через 20 минут по каминным часам я почти без сил рухнул в кресло. Вся структура ордена, все его ключевые фигуры, все его члены, счета и тайники, в которых за два века скопилось не мало интересного и ценного, всё это стало известно мне. Бонусом шла методика обращения людей в марионеток. К сожалению этот процесс необратим и обращённых невозможно исцелить.

Погрузив всё ещё находящегося в оцепенении брата Юлиуса в сон, я прошёлся по особняку, лишая всех встреченных разума. Пусть потом сыщики Скотлэнд-Ярда поломают головы над такой загадкой, как дом, в котором у всех вместо мозга кашеобразная субстанция, а хозяин умер от остановки сердца. На кухне обнаружил копчёный окорок и отхватил от него здоровенный кусок. Нужно срочно восстанавливать силы. Заодно прошёлся тряпочкой по всем местам, где мог оставить отпечатки пальцев.

Вернувшись в гостиную я привёл в сознание Юлиуса. Теперь я знал, что с ним сделаю.

— Я мог бы просто тебя убить, — сказал я глядя ему в глаза, — но это для тебя будет слишком просто. Поэтому я сделаю с тобой то же, что и ты делал с другими людьми, обращая их в марионеток ордена. А потом я лишу тебя разума. И последняя мысль у тебя будет о том, что ты только что подписал смертный приговор всему вашему ордену. Теперь я знаю о вас всё и всё это я прочитал в твоей памяти.

С этими словами я навел на его мозг чёрную паутину. Кстати, получилась она у меня более плотной и насыщенной. Полюбовавшись на дело рук своих я коснулся ментальным щупом одного из отростков паутины и влил в неё как можно больше света. Паутина сжалась и начала нехотя распадаться, а вместе с ней распадалась сущность того, кто принёс столько проблем моей стране. Когда мозг жертвы превратился в кашу, я остановил его сердце. Разума в теле уже не было.

Из особняка я вышел, накинув чёрный плащ. Всё же в своём белом прикиде я выгляжу довольно приметно. Я прошёл по дороге примерно с километр, когда откуда-то сбоку вывернулась грязная обшарпанная машина и остановилась рядом со мной. Не говоря ни слова я залез внутрь. Предстояла обратная дорога в Лондон, но перед этим нужно было сделать большой крюк и въехать в город с противоположной стороны. Тряслись по каким-то просёлкам всю ночь, лишь под самое утро заявившись в посольство. Всё, теперь домой и, желательно, как можно быстрее.

Глава 14

Днём, попрощавшись с Майским, отправились на посольской машине в порт, где нас ждал советский сухогруз, доставивший в Англию груз нашей пшеницы. Вот так всегда в России, сами голодаем, но кормим пол мира. Пора это прекращать. Тем более что если всё получится с тайными счетами ордена, то денег будет не просто много, а очень и очень много. В каюте сразу свалился на кровать и проспал почти сутки. Всё же сил потратил в том имении очень много. Проснувшись поднялся в радиорубку и отправил кодированное сообщение о том, что задание выполнено и что имею дополнительные сведения. Получив квитанцию-подтверждение отправился в кают-компанию перекусить. Жор на меня напал просто звериный. Пока насыщался понемногу начал собираться народ из экипажа. Человек 20 точно. Кто-то достал гитару и начал бренчать на ней, подбирая какой-то немудрёный мотив. Не в силах терпеть издевательство над инструментом, попросил разрешения сыграть на ней. Чуть подкрутив струны, пробежал по ним пальцами и запел.

Синее море, только море за кормой,

Синее море и далек он путь домой

Там за туманами вечными, пьяными,

Там за туманами берег наш родной…

В кают-компании казалось дышать перестали. Даже кок выглянул из своего царства кастрюль, сковородок и мисок. Отзвучали последние аккорды и тишина взорвалась аплодисментами.

— А спойте что-нибудь ещё? — сквозь овации раздался чей-то голос. К этому времени собрались все, свободные от вахты.

— Ну, если понравилось, то спою, — напряжение, гнетущее меня все эти дни, постепенно растворялось в потоке чистых и светлых эмоций.

Шаланды полные кефали

В Одессу Костя приводил

И все бендюжники вставали

Когда в пивную он входил…

Всё, будет чудом если мы доплывём до Питера. Вообще-то моряки не плавают, а ходят, но я то человек сугубо сухопутный и мне можно. В какой-то момент показалось, что от оваций наш корабль покачнулся. В общем получился полноценный концерт, в котором мне пришлось исполнить весь свой репертуар. И, что самое удивительно, усталости я не чувствовал. Наоборот, был какой-то бешеный прилив сил.

У трапа прямо на пирсе нас ждал автомобиль и стоящий рядом с ним Киров. Проводить меня на борт высыпала вся команда сухогруза. Капитан долго жал мне руку и приглашал почаще навещать их.

— Ты чего опять учудил? — спросил Киров поздоровавшись и кивнув в сторону борта сухогруза.

— Да так, — я махнул морякам на прощанье и сел в машину, — попел немного.

— Знаю я твоё немного, — хохотнул Мироныч, — Давай, рассказывай, как съездил?

— Съездил просто отлично. Договорились делить 60 на 40 в нашу пользу. Будем ждать специалистов из компании, чтобы те убедились в наличии месторождений и оценили их запасы. Так что надо будет организовать их перелёт в Сибирь и обратно.

— Организуем. Это не проблема. Что-то ещё? — Киров явно почувствовал, что я не всё рассказываю.

— Остановите машину, — попросил я.

Когда авто прижалось к тротуару и остановилось, Киров отправил водителя "покурить".

— Давай, рассказывай.

И я подробно рассказал обо всём, произошедшем в имении Стэнхоупа. Не забыл упомянуть про излишнюю болтливость посла Майского.

— Значит свидетелей, что ты там был, не осталось? — спросил Киров.

— Зачистил всех и стёр все свои отпечатки пальцев, — успокоил я его, — наблюдения за посольством в момент отъезда в имение я не почувствовал, так что предъявить нам нечего.

— А что ты там про счета и тайники?

— Теперь они все здесь, — я постучал себе пальцем по лбу, — и ещё список всех членов ордена.

— Готовься докладывать всё это товарищу Сталину. Он распорядился дать тебе неделю отдыха, но думаю что через пару дней вызовет. Ты здесь останешься или со мной в Москву?

— Здесь, — я расплылся в улыбке. Теперь опять смогу увидеться с Ольгой, — За отпуск спасибо. Два дня это тоже нормально.

Киров засмеялся, увидев мою счастливую физиономию и позвал обратно водителя. Меня довезли до самого подъезда дома, где жили Стрельниковы и где я не так давно снимал комнату. Я вылез из авто, попрощался с Кировым и повернулся к подъезду, когда дверь распахнулась и мне на шею бросилась сияющая Ольга. Видимо увидела из окна.