Красный лист

– Подъём.

Я проснулся резко и сразу. Сразу сел... встал. Нас тут двое, тех, кто спали, и этот, в сером, но не вчерашний, а другой. Этот поживее, посветлее... свежее.

– Идём.

– Завтракать?

А в ответ тишина. Мы вышли во двор и в ту мелкую дверцу не пошли, зашли с торца в тот же ангар, но теперь в нормальную дверь.

– Ждите. – Сопровождающий указал на скамью, но сесть мы не успели.

Пришёл другой сопровождающий и повёл нас по лестнице вниз, ниже вчерашнего минус первого этажа, в отдельные комнатки, где лежали серые штаны, рубаха и хламида с капюшоном – балахон. Ага, у меня и своя есть. Ладно, шаровары и рубаху я поменял.

– Сюда. – Меня завели в кабинет.

Кабинет без окон, столов и стульев. Почему кабинет? Потому что в середине кабинета восседал его владелец. Восседал стоя, сидеть-то не на чем.

Разметка на полу, где встать, достаточно понятна. Не люблю такое, я встал, на полшага не дойдя до квадрата.

А чего? Хорошо стоим. Воздух на удивление свежий, морской, не хватает только накатившего прибоя, чтобы так... ш-ш-ш…

Ш-ш... накатила волна, сразу подмочив мои ноги по щиколотку. Хозяин кабинета стоял так, как будто зеркало воды – новый пол.

Воздух чистый, свежий, морской... так ш-ш-ш…

Ш-ш... вода прибыла до колена.

Ну и ёж с вами, давайте тогда песок, ну и рыбок... Нет, ни песка, ни рыбок. А когда мне будет по грудь, этот упрётся в потолок, нет, скорее по шею, что мне это даст?

Воздух... Стоять... Воздух... да, да, он есть... Воздухом можно дышать, да, особенно, свежим, чистым... Нет, баню не вспомню, тот-то воздух свежий, прохладный, морской... так ш-ш…

Ш-ш... по пояс.

Следующее «ш-ш» подтопит мне котомку. Интересно, как на это йо-йо среагирует, шибанёт или нет?

Нет?.. Да ладно… Воздух... морской… ш-ш…

Ш-ш... по грудь, не шибануло.

Владелец кабинета невозмутимо сел в позу лотоса, достал пиалу с чайником. Я себе пиалу с чайником тоже завёл, и травки – какие пить, какие не пить? Ну, скорее какие не пить? Три травки нашёл, вкус у них такой терпкий, а действие такое продолжительное, на двое суток послабляет, вот что ни съешь – сразу и... выходит. Я их «очищением сознания» назвал, потому как, когда частит там, то и сознание умнеет, и больше это не стремишься пить. А вот, главное, зачем воздух портить? Зачем портить чистый, свежий... А-а, а другие травки? Ну, я ведь не с бухты-барахты, я же типа видел, какие травки в чайных фургонах продают. В общем, чашка с чайником есть, а чая нет.

Зато воздух есть, ага, в животе ничего пару дней... Только воздух, не сильно-то он там освежает, точно не морской, и еды там не было... о...

Ш-ш... по горло.

С другой стороны, ну как? Как сорокалетний мужик здесь оказался? Да, это классно стать двадцатипятилетним в зеркале, но опыт, опыт-то не пропьёшь. Или пропьёшь?.. Воздух, нет, лёд... э... может морская вода замерзать? Не, не это интересно. Интересно, что в воде есть кислород, а вода может быть газом... чистым, свежим и так не...

Вода остановилась в миллиметре от носа. Пробовал дышать ртом. Да ну вас… Пошевелиться, чтобы уйти, не удалось, вода гипсом застыла или льдом. Я сосредоточился на теле, нет... тело сосредоточилось на теле, сознание сосредоточилось на цели пошевелиться хоть как-то, выдать движение... И тело выдало движение – удар сердца. Пф... и вода исчезла. Я вдохнул полной грудью – нормальный воздух... чистый для подвала.

Хозяин кабинета сидел, пил чай, я подсел рядом, достал свою пиалу, подставил, тот налил. Сидим, пьём чай. Чай, конечно, не еда, не наешься. Но чай хороший. Этот... хозяин кабинета встал на ноги единым лёгким движением и пошёл на выход. Я за ним. Второй этаж – тот, который минус первый со стеклянным потолком, свет кое-как пробивался, и спящих... было слегка видно. Мы прошли коридорами, вышли на первый этаж, зашли в ангар, прошли через ходящих и дышащих, забрались на постамент. Мой сопровождающий сел за стол напротив другого сидящего майора.

– Брак, – спустя минут пять молчания сказал майор.

– Потенциал управления низкий, волатильность высокая, сопротивление низкое, высокая управляемость.

– Понял. А этот? – Майор кивнул на меня.

– Этот? Этот – пустышка!

– Хм... – сказал майор.

– Хм... – сказал и я.

– Пустой дикий прародитель жизни Рох.

– О... хм, – сказал майор.

– Прарожи, – сказал я.

– Чего? – опешили майор и мой сопровождающий.

– Вы же стремитесь говорить чётко и по существу, а прародитель жизни – длинно, прарожи – короче.

– Болтун, – сказал майор.

– В Паутину? – спросил сопровождающий, поведя головой.

Да, отсюда всё видится именно так – огромная паутина, по которой движутся пауки... Да ну нах, не успел сказать я.

– Не, он-то, может, и ускорится, да притормозит других... Личная Паутина! – выдал майор.

– Ох. – Сопровождающий посмотрел на меня... сочувствующе.

– А кормить будут?

Глава 18

Нет, кормить меня не будут. Меня отвели на площадку – три на три метра, на крыше ангара.

– Да ну нах… – сказал я через десять минут, но выйти за пределы площадки не смог.

Солнце нагрело камни, ветра нет. Пот потёк градом, охлаждая.

Что делать на ограниченной площади, когда тебя не кормили и перспективы быть покормленным туманны? Например, можно вспоминать всё, что ел и тебе нравилось... ну десять минут, потом можно... не вспоминать то же самое. Потом остаётся только считать вдохи и выдохи.

Шесть тысяч вдохов и шесть тысяч выдохов – и солнце наконец закатилось.

Красный восход поражал… На камнях выступила влага. Восемь тысяч вдохов и восемь тысяч выдохов... Закат.

Кровавый закат... На пирс вывели десяток мужчин и женщин, перерезали им горло и столкнули с красных камней в красную воду… Восемь тысяч сто вдохов и выдохов. Пот уже не выступал.

Кровавый закат. Я сидел спиной к пирсу и видел только кровавое небо, и лишь одна искра зажглась в небе... со стороны запада, на склоне далёкой ледяной горы. Восемь тысяч вдохов-выдохов.

Шесть тысяч... Ну, я орал... некоторое время. Точнее, я думал, что орал. Оказывается, отсутствие воды сильно сказывается на мыслительных способностях и очень сильно – на способность кричать.

Восемь тысяч.

Семь тысяч.

Шесть... пять... три... ноль... Суток за десять я приучил себя спать днём. Ночью камни покрывались капельками росы, и можно хоть чуть-чуть смочить рот. Кажется, что вся вода покинула меня, даже глаза как будто в песке, стараюсь не открывать веки.

Полдня и всю ночь лил дождь. Тело, как губка, впитывало влагу. Камни впитывали влагу.

Спал. Проснулся днём за пару часов до заката. Закрыл глаза и представлял себя на пляже. Шелест волн, свежий морской бриз.