Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова

После взятия Казани начался поход вверх по Волге, на Каму – за флотилией Старка, которая устремилась к Ижевскому и Боткинскому заводам за помощью. Историкам известно про отбитую Раскольниковым под Гольянами «баржу смерти» и нешифрованную телеграмму, текст которой был принят на митинге, который состоялся на площади Сарапула утром 18 октября: «Сарапул, ШТБ. Москва, Совнарком Ленину. Копия Кремль, Свердлову. В ночь с 16 на 17 октября Волжская флотилия прошла от устья реки Белой в Сарапул, где и соединилась с дивизией тов. Азина. Получив здесь сообщение о том, что выше Сарапула в 23 верстах по течению Камы стоит баржа, нагружённая арестованными красноармейцами и советскими работниками, вывезенными Белой гвардией при отступлении от Сарапула, флотилия тотчас направилась вверх по Каме. Обстреляв белых, наши прибыли в Гольяны, где и действительно была обнаружена баржа, охраняемая караулом в 45 человек. Не открывая огня по неприятельской пехоте, наблюдавшей за действиями флотилии с берега, и, находясь, всё время операции в виду шестидюймового орудия, поставленного также на берегу, миноносцы подошли к белогвардейскому пароходу и приказали ему именем командующего взять на буксир баржу с арестованными и немедленно следовать в реку Белую. Принимая нашу флотилию, идущую без флагов, за белогвардейскую, караул немедленно подчинился, и под охраной миноносцев баржа была приведена в Сарапул. На ней оказалось 432 советских работника. Все они были почти голые, покрытые одними рогожами, голодные и больные. Все они были приговорены к расстрелу с наступлением темноты».

В 1965 году Председатель Совета ветеранов Волжско-Камской флотилии Евгений Григорьевич Белов прислал в Гольянский школьный музей своё письмо с описанием того, что произошло в 1918 году на Каме, и в частности, о степени причастности к этой операции некоторых бывших командиров.

«Не верьте никому из них, пытающихся приписать себе руководство этим походом. Руководил этой операцией Ф.Ф. Раскольников, – утверждает Евгений Григорьевич. – Не рискни он на этот шаг, никто бы из этих командиров не совершил бы этого похода. Заслуга тут только за Ф.Ф. Раскольниковым… Придя в Сарапул, который заняли не мы, а дивизия Азина, там уже находился Полтавский полк и его командир Головко. Вот этот Головко и Гундорин А. П., командир артиллерии дивизии и представители Советской власти Сарапуля, обратились к Раскольникову [с просьбой] спасти баржу в Гольянах с узниками, Ф.Ф. собрал совещание командиров и работников штаба – Н.Н. Струйского, комиссара, военмора Б. К. Юрчук. На этом совещании Ф.Ф. изложил свой план похода. Он знал, что вверх по Каме нет флотилии адмирала Старка, она ушла в Белую. Поэтому он и решил выдать себя за флотилию Старка. Миноносцы пошли без флагов. Некоторые писаки говорят, что на гафель были подняты Андреевские флаги. Это неверно. Их в то время на судах уже не было. Их просто сожгли в топках…»

Первое по времени документальное свидетельство об этой барже содержится в оперативной сводке Штаба второй армии Восточного фронта от 18 октября 1918 года. Свияжский исследователь Алексей Коробейников в своей книге «О мичмане Ильине, его жене и “Гольянской барже”» рассказывает, что «баржу с арестованными пленниками долго не пришлось разыскивать; приблизительно было уже известно, где она постоянно находилась и какая она сама из себя; да она и стояла совершенно изолированная от других, а именно почти на самой середине реки, и около неё стоял маленький буксирный пароход…

Миноноски подходят прямо к этой барже, раздаётся голос Раскольникова:

– С чем эта баржа?

Находящийся на ней караул отвечает, что это баржа с хлебом.

– Что вы врёте, эта баржа с красноголовиками, нашими врагами!

– Так точно! – ответили некоторые из караульных.

– От имени Командующего Уфимской Народной армии приказываю сейчас же поднимать пары на пароходе, выхаживать якорь на барже и принять буксир с парохода. Эта баржа с арестованными пойдёт на реку Белую, а там, возможно, в Уфу!

Получив такое распоряжение от т. Раскольникова, белогвардейцы зашевелились, немедленно приступили к его исполнению, и через несколько минут пароход стоял уже на полном ходу, принял баржу на буксир, и слегка отрабатывая в сторону, чтобы не нанесло баржу на мель, пароход с баржей двинулся вперёд.

Для всякой предосторожности, якобы от нападения со стороны «красных», т. Раскольников даёт распоряжение, чтоб одна миноноска шла впереди баржи, другая – около неё, а третья – позади, как бы замыкала возможные нападения, но скорей всего, не от красных, а от белых: чёрт их знает, возможно, и догадываются, т. к. документы из белогвардейского начальства никому не были предъявлены. Таким образом, по мере движения вперёд расстояние от Гольян стало увеличиваться, и на душе всего отряда т. Раскольникова становилось веселее и свободнее, зная, что они вырвали более четырёхсот жизней от отъявленного врага…

Не доходя вёрст пять до Сарапула, флотилия останавливается, одна миноноска посылается к городу за отрядом чекистов, которые должны были снять на барже белогвардейский караул человек в 35, снять которых в то время представлялось также штукой не весьма лёгкой: они, сопротивляясь, могли открыть огонь. Но, к счастью, всё обошлось благополучно; белогвардейцы, ничего не подозревая, охотно сдали караул новому, оставив своё оружие в караульном помещении, а сами занялись кто чем. Видя, что белогвардейский караул сам себя обезоружил, команда матросов объявляет их всех арестованными. Таким образом, всё обошлось благополучно, пленники спасены.

Баржу привели из Гольян 17 октября поздно ночью и поставили посреди Камы у Сарапула, чтобы на берег никто не сошёл. Видимо, ночью чекисты работали оперативно, выявляя поведение каждого в заключении, и на следующий день произвели селекцию.

Когда матросы открыли люки, и сказали им: «Вы, товарищи, свободны!», то и тогда ещё им не верилось. Убедились только тогда, когда матросы сами спустились в баржу, и начали раздавать им одежду, а потом принесли хлеба, кипятку и папирос. Тогда радостям не было конца; все спешили благодарить своих освободителей, и, в первую очередь, т. Раскольникова, высказывали желание идти в ряды Красной армии и защищать Советскую власть от чехословаков и белогвардейцев. Но, видя их изнурённое состояние, им предложено было отдохнуть.

Снабжение продовольствием взял на себя Ревком, и в продолжении полумесяца в столовых можно было видеть вырванных из когтей хищников 418 человек…»

Некоторую дополнительную (и скорее затемняющую, нежели проясняющую) информацию об этом не до конца ясном событии даёт в небольшом нижеследующем тексте А. В. Галанов, который в период описываемых событий находился в должности Военного комиссара города Сарапула, и, следует полагать, в силу своего служебного положения был хорошо осведомлён в деталях, излагаемых им в своих воспоминаниях.

«На одном из заседаний Сарапульского Ревкома, – пишет он, – было получено извещение, что флотилия в несколько миноносок под непосредственным руководством т. Раскольникова с реки Волги направилась по реке Каме до Сарапула. Конечно, ожидать долго не пришлось, и 16 октября, действительно, к Сарапулу подошли несколько миноносок и буксирный пароход, который вёл на буксире аэростат, служивший для наблюдения за неприятелем.

В тот же день Раскольников, его жена Вера Николаевна и её мать, прибыв в Ревком, нас информировали, как флотилии пришлось пробираться от Казани до Сарапула. Конечно, много раз приходилось выдерживать бои, т. к. по Закамью повсюду находились Белые войска, а в особенности в Камбарке. Но, тем не менее, они без потерь прибыли в город Сарапул.

(Здесь «Вера Николаевна» всей правды, похоже, не рассказывает, по-видимому, не желая огорчать сарапульцев. Засекречивание сведений о собственных поражениях и потерях является обычной практикой войск во все времена. А мемуарист, видимо, даже к 1922 году не имел возможности узнать реальную историю флотилии; в действительности, она понесла ощутимые потери, потеряв несколько судов на своём пути от Казани до Сарапула. – А.В. Коробейников.)

На этом заседании выяснилось, что когда отступали Белые войска, то они баржу с арестованными взяли с собой, и по сведениям она находится в Гольянах. Зная, что она заполнена пленниками, т. Раскольников здесь же заявил, что приложит все усилия к тому, чтобы эту баржу увести…»

Конец ознакомительного фрагмента.