Красный орёл

Олимпия тем временем наладила аппаратуру, так как выступает одна без музыкантов, включила одну из своих мелодий и запела.

Я живу во тьме, и я знаю тьму, Как никто другой я тебя пойму, Просто будь собой, будь со мной, Свою душу мне ты смелей открой…

Я помню эту песню. Только при сегодняшнем исполнении певица вкладывает куда больше эмоций и чувств, ласкает своё белоснежное тело и изящно извивается. А ещё периодически бросает взгляд в мою сторону.

Я живу во тьме, я ласкаю тьму, И ей очень нежно я тебя обниму, Ты мне нужен такой, нужен плохой, Вместе мы с тобой насладимся тьмой…

— Отлично! Олимпия, я помню тебя, когда ты ещё в трудовом лагере у меня сидела, — произнёс легат второго легиона после окончания песни.

— Ооо, такое не забывается, Господин легат, — съязвила девушка в ответ. Проститутки тоже без дела не сидели: они возлежали на кушетках в центре атриума, разбившись на пары, и ласкали обнажённые тела друг друга.

Кто-то машет мечом, Кто-то двигает членом, Ну а кто-то умом, Только все станут тленом…

Так, а эту песенку я ещё не слышал. Но начало мне уже нравится.

Мы с тобою умрём, Давай займёмся же делом, И в постель мы пойдём, Ты подвигаешь членом…

Вполне себе в тему события. Я думал, что все сейчас приступят к участию в плотских утехах, но после песенки Олимпии начались переговоры сильных мира сего. Искренне старался не подслушать, но обрывки фраз всё же долетали до моего сознания.

— …Господин легат, наше руководство согласно на расширение производства, но со следующего года. И остаётся открытым вопрос работников…

— Вопрос работников закрыт на уровне провинции. Вопрос расширения города на десять тысяч человек тоже. А вот ваш вопрос электроэнергии…

— Этот вопрос тоже будет закрыт, мы увеличим количество ветряков ещё в два раза, тоже приступим к работам весной.

— Скучаешь? — я дрогнул от шепота Олимпии прямо мне в ухо. Как она так незаметно подкралась?

— Да, слушать твои песни куда веселее, — тихонько произнёс я в ответ.

— Видимо, Северо-Восточный округ восстановят, не погуляю там больше, — рассуждала девушка, а я краем глаза пялился на её небольшую обнажённую грудь. — А ещё ни за что отправят тысяч пять человек в трудовые лагеря.

— Только не рассказывай мне, что тебя несправедливо осудили.

— Меня? Меня осудили всего лишь за мой самый маленький грех! — громко рассмеялась Олимпия. — Изготовление наркотиков для личного пользования. Жить скучно было…

— А кого тогда, например, отправили ни за что? — спросил я, но тут же вспомнил Петрония. Да, он тут абсолютно несправедливо. Она права.

— Того же Акио, — указала девушка на главу южан. — Он налоговиком был, как и я, кстати. Только он начал копать не под тех людей. Поэтому оказался здесь. Наша судебная система вообще исходит из потребности набить трудовые лагеря и негражданские города рабами, а на вину или невиновность им насрать.

— Налоговик? Я уж думал, что ты химик, судя по причине твоего попадания сюда, — решил я побольше узнать про свою собеседницу.

— Отчасти химик, — загадочно кивнула девушка. — Я же отличница, была лучшей в Доме. У меня при получении гражданства вообще стоял выбор между налогами, химией и воспитанием детей. Надо было соглашаться на третий вариант. Как же я обожала помогать воспитателям с младенцами, гуляла с ними, игралась, кормила…

Ничего. Себе. Даже у меня было более скромное окно возможностей. Оказывается, она куда умнее и способнее, чем показывает окружающим.

— Мне искренне жаль, что всё так сложилось в твоей жизни, — попытался я как-то поддержать девушку.

— Всё могло быть хуже. Хорошо, что я не на твоём месте! — издевательски рассмеялась Олимпия, развернулась и ушла к музыкальной аппаратуре.

— …Конечно, Акио, магистрат оформит бумаги, необходимые для строительства, — услышал я голос легата. Эх, из-за певицы пропустил, что там южане строить собираются. Хотя приобрёл я куда более важную информацию.

Никогда бы не подумал, что Акио не только был достойным гражданином, но и попал сюда случайно. Точнее даже несправедливо. И благодаря одной фразе Олимпии теперь я понимаю, что здесь делает тот же Петроний. Она права, безусловно. Республике банально требуются подневольные работники.

Дыши назло, Расправь раненое крыло, Иди назло, Даже если это тяжело, Люби назло, Чтобы в трусиках текло, Живи назло, Попивая дрянное бухло…

Продолжила исполнять свои песни Олимпия после небольшого перерыва на перекус и переговоры. Помню, что именно эту её песню я услышал первой. Текст идеально отражает внутренний мир певицы. Она всё делает назло. Назло нормам, правилам, закону, обществу, Республике. Наверное, без таких людей мир был бы плоским и скучным.

— Ты останешься на оргию? Будешь охранять напряжённые пенисы? — подошла ко мне Олимпия после очередной партии спетых песен.

— Первый центурион дал добро на «свалить после официальной части», — вспомнил я слова Гая Гракха. И теперь я понял, почему он так поступил.

— Можешь меня подвезти? — захлопала девушка своими серыми глазками.

— У меня есть идея лучше — пойдём ко мне?

— А тебе можно? А ты не сбежишь? И меня не выгонишь? Душ у тебя есть? — сразу засыпала меня вопросами Олимпия.

— Мне нельзя, но я совершал грехи, за которые меня могут кинуть на арену, чего мне бояться дисциплинарного взыскания. Я не сбегу. Завтра тренировочный день, мой заместитель утром может меня подменить. Соответственно, до утра я тебя не выгоню. У меня есть ванна. И вино.

— Я вся твоя, — радостно согласилась Олимпия.

Я дал знак Риксу и Ахому, что сваливаю. Они лишь кивнули. Нет, правда, зачем охранять оргию? Если люди ебутся, значит, они не хотят друг друга пырять ножами, только членами. А я… я хочу Олимпию. И мне уже плевать на всё…