Краткая история экономических учений в фокусе теории права

Юм не верил в какие-либо первопричины, доступные человеческому анализу. Он вообще сомневался в том, что т. н. причинно-следственные связи, проецируемые нашим сознанием вовне, соответствуют реальным процессам внешнего мира. Известно, что Юм был весьма проницательным исследователем экономических вопросов, и сам Смит на него неоднократно ссылался. Наука не любит сослагательного наклонения, но если бы Юм в духе Смита задался целью написать политико-экономический трактат, то, вероятно, вся последующая история политической экономии и, следовательно, финансовой науки была бы совершенно иной. Весьма вероятно, что результат юмовского исследования «богатства народов» оказался бы менее оптимистическим, чем смитовская экономическая доктрина. Ведь никакая наука, по Юму, невозможна, если воспринимать ее как пересказ, или относительно произвольное переплетение причинно-следственных связей.

Однако именно такой представлялась Смиту (и многим последующим экономистам) природа, или сущность, экономического анализа. В отличие от Юма Смит был приверженцем идеи причинности, т. е. верил в то, что факты окружающей действительности можно упорядочить как систему «причин» и «следствий». Более того, поиск т. н. научной истины, по Смиту, как раз и сводится к выявлению причинно-следственных связей между объективными фактами.

Напротив, Юм верил только в возможность установления вероятности, или полуправды. Т. н. рациональное познание, по Юму, представляет собой лишь смену более или менее вероятных ассоциаций. Идею же причинности Юм объяснял лишь как сопряжение идей в силу привычки: мы привыкли, что когда идет дождь, булыжник на мостовой становится мокрым, но у нас не может быть надежных аргументов в пользу того, что наблюдаемое наличие дождя всегда влечет за собой увлажненность (ненаблюдаемой) булыжной мостовой.

Ясно, что благодарные потомки захотели канонизировать Смита в качестве первого Экономиста, но он никогда не был только экономистом. Круг его научных интересов едва ли поддается обозрению. Здесь и теория нравственности, а также труды по «экономике и истории, праву и управлению, языку и искусству, не говоря уже об астрономии, древней логике и метафизике» [67] . Среди этих трудов, по мнению Йозефа Шумпетера, не столько экономика, сколько астрономия является «жемчужиной коллекции» [68] .

67

Campbell R. H., Skinner A. S. General Introduction // Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Oxford: Clarendon Press, 1976. Vol. 1. —P. 1.

68

Schumpeter J. A. History of Economic Analysis. L., 1954. – P. 182.

Именно как астроном Адам Смит фактически создал собственную научную методологию, в основе которой лежит специфический метод экспликации (объяснения). Если рассматривать этот метод в персоналистской перспективе, то его сущность сводится к следующему: ученый, как и любой здравомыслящий человек, стремится избегать неприятных ощущений и предпочитает положительные эмоции. Как и всякий нормальный человек, ученый наделен способностью к размышлению и воображению. Всякая осознанная, но еще нерешенная проблема вызывает у исследователя что-то вроде гносеологической боли. Напротив, разрешение проблемы всегда приносит эмоциональное удовлетворение, а по мнению Смита-астронома, даже эстетическое наслаждение.

В отличие от многих (взрослых) людей ученый в той или иной степени сохраняет детское восприятие мира: ребенок, как известно, перерабатывает внешние факты посредством удивления, восхищения и даже благоговейного трепета. Аналогом удовольствия для исследователя является такое состояние ума, при котором окружающий мир воспринимается – интуитивно или вследствие аналитической работы – как совокупность привычных связей и соразмерных явлений. Диспропорция, разрыв привычного и ожидаемого хода вещей порождает у ученого чувство детского удивления, быстро переходящего в досаду. В свою очередь, на смену досаде почти сразу приходит особая экзистенциальная эмоция. Ее – в духе Серена Кьеркегора – можно окрестить «страхом и трепетом». Нечто неведомое в виде нерешенной проблемы не дает ученому покоя и воспринимается им как некая дисфункция его собственного ума.

Выход из этого мучительного состояния, по Смиту, только один: необходимо найти адекватное объяснение и тем самым вернуть ум в прежнее состояние, при котором он созерцает покой, пропорции и взаимодействие различных равновесных систем внешнего мира. Таким образом, найдя приемлемое объяснение необычному или непонятному факту, ученый переводит свойственное удивлению и досаде состояние беспокойства в состояние душевного равновесия. Опуская промежуточные звенья этой логической цепочки, можно утверждать, что именно из астрономических исследований Смита, из созерцаемой гармонии космических явлений берет свое начало и смитовская теория экономического равновесия.

Интересно, что уже неоднократно упомянутый близкий друг Адама Смита шотландский философ Давид Юм пришел к идее равновесия с другой стороны, а именно развивая собственную теорию аффекта. «Некоторые люди отличаются известной утонченностью аффекта [delicacy of passion], что делает их особенно чувствительными ко всем событиям жизни. Каждое благоприятное происшествие вызывает у них большую радость, а каждая неудача или несчастье – глубокое огорчение… Несомненно, что людям такого типа свойственно испытывать в жизни более сильные радости и более тяжелые огорчения, нежели людям холодного и уравновешенного характера. Однако я уверен, что если все взвесить (курсив везде мой. – С. К.), то не найдется ни одного человека, который не предпочел бы иметь уравновешенный характер, будь это в его воле» [69] .

69

Юм Д. Малые произведения. М.: Канон, 1996. – С. 7.

Помимо идеи равновесия, второй важной составляющей научного наследия Смита является идея симпатии. В «Теории нравственных чувств» Смит так же, как и Юм, опирался на идею симпатии как базовую эмоцию морали, но позднее стал применять ее и к исследованию экономических фактов. В области этики оба шотландца были сенсуалистами. Другими словами, и Юм, и Смит отрицали рационалистские основания этики. Вслед за лордом Шефтсбери (1671–1713 гг.) и Френсисом Хатчесоном (1694–1746 гг.) они были одновременно критиками и продолжателями философского сенсуализма Джона Локка (1632–1704 гг.). В области этики Смит по праву признавал первенство Юма, который был, на наш взгляд, одним из самых проницательных и точных теоретиков «морального чувства».

Используя аргументы сенсуализма, Юм отрицал примат разума как регулятора человеческого поведения и вполне по-локковски видел в ощущениях единственный источник познания. Познание не может преодолеть границы опыта, другими словами, «знание» и «опытное знание» суть синонимы. Знание до опыта или вне опыта невозможно. По убеждению Юма, моральные правила не являются следствием дедуктивных умозаключений, «мы, скорее, чувствуем нравственность, чем судим о ней (курсив мой. – С. X.)» [70] .

70

Юм Д. Сочинения: в 2 т. М., 1965. Т. 1. – С. 619.

Трудно отрицать, что между идеей равновесия и идеей симпатии существует «семейное сходство» (Л. Витгенштейн). Так, в области психических явлений симпатия некоторым образом выполняет функцию баланса, или – по крайней мере – тенденции к равновесию. Впрочем, по верному наблюдению Адама Смита, эта тенденция действует избирательно, или асимметрично.

Сочувствовать чужому горю или даже простой печали нам обычно ничто не мешает. Однако сорадоваться чужой радости нам нередко мешает либо зависть, либо просто наличие собственных проблем. Неслучайно в отличие от слова «сочувствие» слово «сорадование» практически не употребляется в обыденной речи и даже на письме выглядит искусственно.

Смит выражает эту мысль следующим образом: «Мы расположены к большему сочувствию небольшой радости и сильной горести посторонних людей. Человек, которого неожиданное счастье возносит выше положения, в котором он родился, может быть вполне уверен, что сочувствие лучших его друзей не вполне искренне» [71] . Отсюда Смит делает вполне экономический вывод: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах» [72] .

71

Смит А. Теория нравственных чувств. М.: Республика, 1997.– С. 61.

72

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов // Антология экономической классики. Т. 1. – С. 91.