КРАУЛЕР

Выбежав во внешний зал, они не останавливались до тех пор, пока не достигли прохода. За поворотом шумела вода. Дима толкнул Василия к выходу и приготовил нож. Больше их врасплох не застигнут. Теперь у них есть свет, запас еды и оружие. Даже если обитатель пещеры был жив, легко с ними справиться у него уже не получится.

Завернув за угол, они вышли на уступ. Сверху во мрак неслись массы грязной воды и пены. Слева был обрыв. Направив фонарик вправо, Дима осветил причудливый тоннель, с одной стороны отгороженный камнем, с другой стеной воды. Высеченная в карсте серпантинная тропинка тянулась под каменным козырьком.

– Я пойду первым, – объяснил Дима. – Когда выберемся наверх, смотрите в оба. Если увидите его раненного или мертвого, не приближайтесь. Это относится к тебе, Василий.

– Как скажешь, БОСС.

Карст был покрыт скользкими зеленоватыми наростами. Узкий уступ завален песком и осколками камней. Дима двигался медленно, прежде чем сделать новый шаг, прощупывал место, куда собирался наступить. У него был один шанс и одна жизнь. Даже если внизу нет подводных камней, подняться из бурлящего потока по скользким стенам невозможно. Человек, упавший во мрак, останется там навсегда. Дима то и дело оглядывался на Василия и Костю. Оба плелись позади. Он их ободрил. Пообещал свободу. А что еще он мог сказать? В действительности задача казалась ему невыполнимой. Василий, скорее всего, застрянет в первом же узком рукаве. Костя пролезет где угодно, но едва ли сможет хотя бы раз подтянуться и тем более забраться на высокий уступ. К тому же в случае опасности на них нельзя было положиться. Они были обузой для него. Легче забрать еду, оружие и двигаться дальше – быстро, методично, ни на что не отвлекаясь. До этого в одиночку он преодолел большое расстояние и сделал это меньше чем за полчаса. С балластом же каждые десять метров будут даваться с большим трудом.

Дима старался не думать о плохом, пытался концентрироваться на проблеме, но предательские мысли не отступали. Вопрос жизни и смерти – самый насущный вопрос. Бросить их он все равно не посмеет. Или все-таки посмеет? Пробираясь дальше по уступу он думал о доме, о родителях и о том на что готов пойти, чтобы увидеть их снова.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ – УЗКАЯ ГРАНЬ

Повитый пеленами,

Срываемыми смертью, вверх иду,

Подземными измучен глубинами.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

Константин Леонидович Маслобойщиков был деловым человеком. Высокая должность не позволяла ему проявлять панибратства и сантиментов. Его боялись, ему выражали почтение, почти как императору. Шелковая рубашка, отглаженные брюки, легкий черный плащ и начищенные до блеска туфли придавали ему еще больше величия. Шагая по коридору, он с наслаждением наблюдал, как немногочисленные работники в страхе расступаются перед ним. Старые уборщицы так и вовсе склоняли головы, едва заслышав стук каблуков. Такая уж у него была должность – держать всех в подчинении. Сейчас он был царь и Бог, но если что-то случится, если кто-то допустит непоправимую ошибку, отвечать придется ему и только ему. Константин Леонидович это понимал, и действовал с предельной жестокостью. Ведь жизнь у каждого одна и всяк хочет ее прожить с максимальной выгодой.

Завернув за поворот, он вышел в узкий облицованный белым кафелем коридор. Пожилая уборщица, мывшая там пол, в страхе вжалась в стену, да так, что спина хрустнула. Все-таки приятно быть начальником. Вот бы жена так его боялась. Константин Леонидович поморщился, вспомнив супругу. Очередная меркантильная провинциалка, ошалевшая за два года жизни в столице. Первые полгода после свадьбы завтрак в постель, обед и ужин по расписанию, «Дорогой тебе сделать массаж?» и так далее. Потом адаптировалась, нашла каких-то тупоумных подружек точно так же сосущих кровь из своих мужей, и покатилось… Бутики, рестораны, заграница и истерики. «Дорогой, тебе следует сбросить вес», «Как же я устала лежать на диване», «Почему ты задерживаешься допоздна?», «Ты меня не любишь?», «Где мои подарки?».

– Вот стерва! – вслух рявкнул начальник, бросив неосторожный взгляд на уборщицу.

Старуха вздрогнула и удивленно покосилась на него.

– Нет. Это я не вам. Продолжайте, – бросил он через плечо, убыстрив шаг.

Константин Леонидович был не из тех, кто хвастается большой зарплатой, а она была очень большой, соразмерно ответственности. Стерва-супруга сжирала почти половину доходов, тем не менее, у него оставалось достаточно средств, чтобы жить так, как хочется. Казино, любимая китайская кухня, раз в полгода Таиланд, заправка Хаммера и другие прелести жизни. Он не хотел всего этого лишиться по вине непутевых обходчиков. Константин Леонидович усмехнулся.

«Непутевые путевые путейцы», – пришел в голову начальника ребус. Угадайте, о ком идет речь. Вечно эти проныры суют нос не в свои дела. Чего стоит хотя бы недавно прославившийся разведчик из бригады Воронцова. Хватило же ума сопляку полезть вниз, да еще попасться патрульным. А сколько еще подобных «исследователей» мечтают устроиться на работу в Службу пути и бороздить подземелья. Невдомек им, что это грязная, трудная и неблагодарная работа. Романтикам там не место. Скольких еще придется уволить по статье, прежде чем под сводами тоннелей воцарятся мир и порядок.

Константин Леонидович открыл дверь и спустился по служебной лестнице. Новый коридор за стеклянной дверью был шире. Люминесцентные лампы над головой глухо потрескивали. Вышагивая по пустому коридору, он размышлял сразу о двух непутевых путейцах – Петренко Игоре Денисовиче и его сумасшедшем напарнике. Один пропал, другой съехал с катушек. Очаровательная история.

Если найдут труп или даже намек на гибель обходчика, руководство с него шкуру спустит. Тогда прощай Паттайя, шлюхи и железный конь. Супруга, без сомнения, тоже исчезнет. Раствориться в каменных джунглях и будет выкачивать деньги из другого кошелька. Чтобы этого не случилось, следовало сделать все грамотно.

С тех пор как он получил высокую должность, ему дважды удавалось замести следы, так же как и его предшественнику, у которого за семь лет тоже пропали двое обходчиков. Темное это дело. По-хорошему следовало заварить опасные двери. Он давно хотел это сделать, но опасался последствий. Военные запрещали им даже стоять рядом с эвакуационными выходами. Взамен обещали держать их закрытыми. Обе двери, одна в тоннеле у «Марксистской», а другая за «Авиамоторной», стояли там как ком в горле. Если кто-то часто открывал их, это почти всегда предвещало новое исчезновение. Ну и что же он обязан был предпринять? Руководство сохраняло нейтралитет, обходчики сочиняли байки про какого-то Косматского, солдафоны грозили оружием, а он должен был отвечать за весь этот бардак. Может и правда заварить двери ко всем чертям? Мысль зрелая, но, допустим, внизу случится пожар, и военные повыпрыгивают из своих бункеров как крысы с тонущего корабля? Поднимутся наверх, а двери-то запечатаны? Что тогда?

– Константин Леонидович, вас взывают на ковер? – вслух, хорошо поставленным голосом закончил он мысль. – По какому поводу, вы спрашиваете? По поводу барбекю на нижних уровнях.

Кроме позорного увольнения получит срок, а руководство поклянется, что запретило ему трогать те двери. Если же раскроется череда исчезновений обходчиков, руководство снова поклянется, что он не поставил их в известность. Вот такая у него была работа. Большие деньги, большая ответственность и большой геморрой.

Повернув за угол, Константин Леонидович открыл дверь и шагнул за порог диспетчерской. Здесь, как и снаружи, было тихо и спокойно. На стене были закреплены двенадцать плазменных мониторов. На столе стояли четыре компьютера. Там же за широким пультом сидел молодой рыжеволосый парень в голубой форменной рубашке. Увидев начальника, диспетчер немедленно вскочил. Константин Леонидович жестом заставил его вернуться на место.

– Говори, что выяснил.

– Тот следователь, что приходил сюда час назад, попросил предоставить ему запись с камер наблюдения на указанных станциях, – потирая руки, произнес парень. – Я сделал копии, как вы и велели.