Крайний срок

Дизайн холла в точности соответствовал этой идее. Ничего лишнего. Волна приятно охлажденного кондиционированного воздуха нахлынула на нас, едва мы переступили порог. Вестибюль был абсолютно безликий — прямо-таки киношная декорация. Пол из черного мрамора и белые стены. Стерильность нарушала лишь стальная вывеска, извещавшая нас, что мы находимся в портлендском отделении Центра по контролю заболеваний.

— Ну, это-то, слава богу, понятно, — прошептал я. Мы направились к единственному предмету мебели в вестибюле — стойке приема посетителей, имевшей футуристическую, обтекаемую форму.

Девушка — дежурный администратор — тоже выглядела вполне обтекаемо и чуть сюрреалистично. Наверное, она вжилась в свое рабочее место. Ее волосы были стянуты в такой тугой пучок, что он казался припаянным к голове. Пиджак сидел на ней безупречно, глаза из-под очков в тонкой черной оправе глядели холодно.

— Ваши имена, род занятий, цель визита? — спросила она, как только мы поравнялись со стойкой.

При этом ее пальцы продолжали порхать по клавишам даже тогда, когда она подняла голову. Девушка смерила нас ледяным взглядом с головы до ног и явно сделала вывод, что мы вовсе не важные шишки.

— Мы из новостного сайта «Известия постапокалипсиса», — сказал я мягко и любезно, облокотившись о стойку. — Нам хотелось бы поговорить с директором данного отделения ЦКЗ. — Я продемонстрировал девушке свое удостоверение, Бекс сделала то же самое. — Не волнуйтесь. Мы можем подождать.

Администратор пронзительно на нас посмотрела и произнесла:

— Какова цель вашего визита, сэр?

Слово «сэр» прозвучало ворчливо, исключительно для формальности, по протоколу.

— Это мы обсудим с вашим директором, — сказала Бекс.

— Понятно. — Девушка втянула воздух носом. — Если вы желаете договориться о встрече, думаю, нам удастся найти для вас время на неделе. В другой день. А пока…

— Вот как? Просто потрясающе. — Для пущего впечатления я смачно хлопнул ладонью по стойке и выпрямился. Не без удовольствия я отметил, что администратор вздрогнула. — Бекс, расставляй камеры, а я проверю, как тут со светом. Поищем место для съемки.

— Прошу прощения? — Девчонка привстала, и я увидел ее юбку-«карандаш», столь же безукоризненно скроенную, как пиджак.

«Уж не крахмалит ли она свои трусики, — подумал я, — чтобы они не расслабляли настроение излишней мягкостью?»

— Что вы собираетесь делать? — воскликнула она возмущенно.

— Ведь мы в государственном учреждении? — беспечно поинтересовался я. — А это означает, что мы, как граждане своей страны, имеем право находиться здесь, исходя исключительно из собственных желаний. Кроме того, мы не совершаем никаких актов вандализма и не мешаем нормальной деятельности вашей организации. Насколько мне известно, если не объявлено чрезвычайное положение, предварительная запись на прием вообще не требуется.

— Да, но…

— Поэтому мы начнем репортаж из холла и будем продолжать прямой эфир до тех пор, пока не попадем к вашему директору. Пусть добропорядочные жители Портленда — и, кстати, все люди на нашей планете… Простите, забыл упомянуть об одной мелочи. Мы представляем всемирный новостной сайт с высочайшим рейтингом. Так вот — пусть все видят, как гостеприимно встречают посетителей в портлендском филиале ЦКЗ.

— Думаю, можно поставить камеры здесь, — объявила Бекс, ткнув пальцем в стену.

— Нельзя! — завопила администратор. Она явно занервничала. Бедняжка. Наверное, ей трудно менять выражение лица — ведь волосы на затылке стянуты слишком туго. — Извините, произошло небольшое… недоразумение, дайте мне минуту, и я свяжу вас с директором Свенсоном.

— Благодарю вас, — ответил я, одарив ее широкой улыбкой. — Погоди, Бекс.

— Ясно, — кивнула она и забросила рюкзак за спину.

У нас на глазах психующая сотрудница ЦКЗ набрала нужный номер. Она даже прикрыла трубку ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей чудесным образом скрыть свой голос. Она оказалась права, но лишь отчасти. Девчонка так быстро тараторила, что я половины не понял. Но я легко уловил слова «сумасшедшие», «репортеры» и «угрожают». Для публикации — очень даже неплохо. Директор наверняка осознал, с кем ему придется иметь дело.

К встрече с тобой он все равно не сумеет подготовиться, — подытожила Джорджия.

— Ты мне льстишь, — пробормотал я.

Администратор бросила на меня испуганный взгляд, продолжая прикрывать трубку ладонью. Я снова ей улыбнулся. Ослепительно. Она отвела взгляд.

— Да, сэр. Конечно, сэр, — пролепетала она, положила трубку и, не глядя на нас, сообщила: — Директор Свенсон сейчас спустится. Он просит прощения за причиненные неудобства и за долгое ожидание.

— Отлично, — кивнул я.

Девушка промолчала. Она немного наклонилась вперед, ссутулила плечи и вперила взгляд в монитор своего компьютера. Теперь-то она не сможет забыть о нашем присутствии, как о дурном сне, — мы ведь маячили перед ее глазами. Я понял, что она применяла по отношению к нам старую студенческую тактику: ноль внимания на преподавателя. Я начал раскачиваться с носка на пятку, позволяя ей тренировать свою выдержку. Можно нацепить маску благопристойного поведения, чтобы добиться желаемого, а потом скатиться на грубость. Я стараюсь эту границу не пересекать.

Примерно пять минут спустя послышалась уверенная поступь и из-за угла появился мужчина в белом халате и с безукоризненной стрижкой. Он был одет как потомственный бюрократ среднего звена в любой корпорации в нашей стране — если снять с чиновника медицинский халат, разумеется. Серые брюки, сшитые из безумно дорогой натуральной ткани, белая рубашка на пуговицах, сине-зеленый галстук, безупречно отполированные черные туфли. Халат смотрелся так, словно был сшит на заказ, специально для директора. Если в ЦКЗ сократили финансирование, на гардеробе начальника портлендского филиала это вообще не отразилось.

Пластический хирург директора тоже не бедствовал. Волосы у Свенсона были хоть и седые, но очень густые, а гладкая кожа лица сильно натянута. Нам с Бекс сразу стало ясно: перед нами мужчина лет пятидесяти, отваливающий немалые деньги за то, чтобы выглядеть на тридцать семь. Он подошел к стойке администратора со спокойной уверенностью человека, который полностью владеет ситуацией, и протянул мне руку.

— Шон Мейсон, я полагаю?

— Он самый. — Я пожал руку директора Свенсона. У меня имелся богатый опыт общения с совершенно незнакомыми людьми, и его жест показался мне неправильным. По идее, прикасаться к незнакомцам не полагается. Если же они подтвердили состояние своего здоровья положительным анализом крови, то от былых формальностей можно вообще отказаться. — Моя сотрудница, Ребекка Этертон. Она работает в отделе срочных новостей.