Кража

– Сардо, между прочим, поедет в Лондон не с пустыми руками. – Ноэль хмыкнула. – Как раз в день его приезда в наш дом пришло приглашение от ваших родителей, и я уверена, что он тут же помчался сообщить эту новость Бариччи.

– Сообщить?

– Видите ли, Андре как раз был в гостиной с лапой, когда доставили ваше приглашение. Папа по моей просьбе прочел его вслух.

– Вы же бросили ему наживку – Эшфорд вновь помрачнел. – Вы намеренно сообщили Сардо, что отправляетесь в Маркхем.

– Да не хмурьтесь вы так. Ведь это был идеальный случай заставить Бариччи действовать. Дело не в том, что теперь он полностью уверится в существовании связи между нами, главное – он будет надеяться на получение новой информации от Андре. Не сомневаюсь, он вообразил, что я стану игрушкой в руках Андре. Мало кто из женщин не клюнул бы на такого красавца. – В ее сапфировых глазах сверкнули злые искорки – Так вот, я постараюсь удивить его. И сделаю так, что Андре станет игрушкой в моих руках. Я постараюсь навести его на ложный след и ввести Бариччи в заблуждение. – Прекратите это, Ноэль. – Эшфорд сильно сжал ее руку, – Это не игра. Вы и понятия не имеете о том, во что намерены ввязаться.

– Возможно. Но все же я прекрасно представляю, чего можно добиться, использовав этого Андре. От него я получу нужные нам сведения, а ему передам ложные. Только мы с вами должны придумать, какую именно наживку подбросить Бариччи. А что касается опасности… Она может исходить только от Бариччи, но никак не от Андре. Право же, Эшфорд, мне понятны ваши опасения. Они хоть и трогательны, но совершенно безосновательны. Не говоря уж о том, что они тускнеют при сравнении с выгодами, которые может принести наш план.

– Позвольте кое-что сказать вам по поводу вашего нового друга-художника. – Эшфорд сделал выразительную паузу. – Возможно, он безупречен как мастер, но отличается свободой взглядов в вопросах любви. И у него больше женщин…

– Чем у вас? – с готовностью подсказала Ноэль. – Я и подозревала это, поскольку очарование его, несомненно. – Она улыбнулась.

– Вы специально дразните меня? Хотите возбудить у меня ревность? Так можете больше не утруждать себя. Вы добились успеха. Я ревную!

– О, это очень приятно слышать.

– Но я не только ревную, Ноэль. Я беспокоюсь за вас. Притом очень. Я согласен, что подлинная опасность исходит от Бариччи. Но если Сардо у него на службе… О, я имею в виду не его работу в галерее… Тут другое. Он вовсе не тот бедный и честный художник, за которого вы его принимаете. Он придаток Бариччи, его продолжение, а в нашем случае его глаза и уши. А лицо, за которым ему поручено следить и за что ему платят, – вы! – Эшфорд помолчал, погруженный в свои мысли. – Что из своего плана вы открыли отцу?

– Папе? – Ноэль недоуменно вскинула брови. – Ничего. Если бы я хоть намекнула ему на свои подозрения, Андре был бы тотчас же изгнан из Фаррингтон-Мэнор. Папе известно только, что мы пытаемся помочь бедному человеку зарабатывать на жизнь.

– Меня не покидает беспокойство о вашей безопасности, как бы это ни было соблазнительно…

Ноэль поняла, что окончательного согласия у него не добьется, а потому встала на цыпочки и одарила Эшфорда нежнейшим поцелуем.

– Подумайте об этом, – прошептала она. – Вы сможете принять решение после того, как я обыграю вас. Пойдемте же в дом.

Глава 7

– Ax, это вы, Андре, входите. – Бариччи, стоя перед зеркалом, разглядывал свой галстук, пытаясь решить, стоит ли перевязывать его, чтобы избавиться от крошечной, но упрямой морщинки. В конце концов он перевязал галстук и потом еще тщательно разглаживал белый шелк до тех пор, пока он не лег безупречно.

– Вы выглядите весьма элегантно, – заметил Андре, удивленно округляя глаза при виде патрона – Я думал, что вы пригласили меня по делу, хотели обсудить мою новую работу или ваше следующее хищение. Но вместо этого нахожу вас одетым для вечернего выхода в свет. Не пригласите ли с собой? – добавил он с улыбкой.

– Вряд ли, – ответил Бариччи, криво усмехаясь. – Мой сегодняшний визит таков, что третий участник не требуется, Он рассчитан на двоих.

– Могу только позавидовать. – Андре прикрыл за собой дверь и, облокотясь на нее, наблюдал, как Бариччи натягивает белые перчатки,

– Это ты-то завидуешь? Ты, проводящий каждую ночь с новой женщиной? – Бариччи, склонив голову, разглядывал свое отражение в зеркале, – Блестяще, – удовлетворенно сказал он, ободряюще кивнув себе. – Кто она? – спросил Андре.

– Редкостная и изысканная красавица. – От Андре не укрылось, что Бариччи попытался уйти от прямого ответа. – И она богатая женщина. – Бариччи придирчиво оглядел пышный ворот рубашки, стараясь убедиться, что все складки на месте. – К тому же владелица нашего следующего шедевра – изумительной картины Рембрандта, стоящей баснословную сумму, целое состояние.

– Неужели вы способны украсть ее у своей возлюбленной? – в замешательстве пробормотал Андре. – Кажется, у вас это первый случай.

– Только потому, что до сих пор мне не представлялась такая возможность.

– Ах! – Глаза Андре были полны искреннего восхищения. – Я начинаю понимать, вы ухаживаете за дамой, пока ее мужа дома нет?

– Да, он отбыл по делам на два дня, – подтвердил Бариччи. – А ее слуги на два дня отпущены из дома. Поэтому мы с ее светлостью будем в особняке вдвоем.

– Прекрасно! Итак, вы ослепите ее своим утонченным вниманием, возбудите в ней страсть и тогда… – Он озадаченно нахмурился: – И что тогда? Неужели вы отважитесь похитить картину, пока она будет крепко спать, утомленная вашими ласками?

Бариччи окатил художника взглядом, полным презрения:

– Это ваш стиль, Андре. Bы ведь думаете сердцем и чреслами, а не головой. Первые нужны для удовольствия, а последняя для дела. Конечно, я не стану похищать картину, пока она будет спать. Это было бы верхом глупости. – В таком случае как вы думаете организовать кражу?

– Осторожно, Хитрым и тонким способом.

– Очень разумно.

– Последний раз, когда мы виделись с ее светлостью в ее городском доме, я заметил картину Рембрандта. Сегодня я получу возможность получше изучить дом, как проникнуть в него. Выберу наиболее подходящие для моих целей дверь или окно, оставлю их незапертыми до завтрашнего вечера, когда явятся мои люди. Пока мы с ее светлостью будем предаваться любви, они успеют снять картину.