Кража

– Боже, как ты прекрасна! – Он склонился к ней и принялся осыпать ее обнаженную теплую кожу легкими поцелуями и только на одно мгновение приостановился и более долгим поцелуем коснулся ее соска.

– О… Боже! – Ноэль сжала его голову и баюкала ее на своей груди. Каждый дюйм ее тела, казалось, пылал. Она забыла обо всем на свете, обо всем, кроме Эшфорда.

– Я хочу быть внутри тебя, Ноэль, – задыхаясь, прошептал он. – Я не должен… – Его руки шарили по подолу ее платья, приподнимая его, а. ноги его пытались раздвинуть ее бедра.

Звук приближающихся голосов мгновенно отрезвил их. Досадный звук вернул их в мир реальности – будто ушат ледяной воды выплеснули на их разгоряченные головы.

– Черт побери! – Эшфорд стремительно поднял голову.) Он пришел в себя, мгновенно ощутив, какой опасности подвергает их обоих. – Пойдем – скомандовал он, торопливо завязывая ленты ее нижней сорочки и застегивая пуговицы платья.

Он поднял ее на ноги и потянул за собой. Все это он проделал настолько стремительно, что она не успела осознать, что произошло. Схватив за руку, он потянул ее к французскому окну, приостановившись только на мгновение, чтобы успеть открыть его.

Порыв холодного воздуха хлестнул Ноэль полису, и она вздрогнула, пытаясь укрыться от холода в его объятиях. Потом он схватил се за руку и потащил к черному ходу.

– Любовь моя. прости. Мне очень жаль. – Он снова заключил ее в объятия, стараясь прижать как можно ближе к себе; и она заметила, что он все еше дрожит, но так и не поняла, от холода или ог того, что только что произошло между ними. – Ноэль? – Его лицо было суровым, и Ноэль с изумлением заметила, что он был сердит.

– Я… – Она попыталась унять дрожь. – Мы слышали голос папы? Это был он?…

– Не думаю. Я бы узнал его голос.

– Кто бы там ни был… они видели нас?

– Нет. Дверь комнаты была закрыта, и никто не вошел. Мы скрылись так стремительно…

– В таком случае почему вы так злы? – Ноэль пыталась понять и не находила ответа. Брови ее сошлись в одну линию. – Пока нас не прервали… мне казалось, что я нравлюсь вам и… или я сделала что-то не так?

– Вы?! Не так?! Я был на седьмом небе, – ответил он смущенно. – Это было похоже на какое-то блаженное безумие. Я никогда не испытывал ничего подобного. – Он обнял Ноэль за плечи и принялся нежно растирать их, но нежность его прикосновений не соответствовала жесткости тона. – Да, я чертовски зол. Но зол на себя! Только на себя! На губах ее появилась робкая улыбка.

– О! Мне грустно от этого! Я на вас не сержусь нисколько. Напротив, я все еще полна этих восхитительных чувств, будто плыву на облаке над землей. Я и не представляла, что так бывает. И вы причина всего этого, вы человек, открывший мне это. Так почему же вы разгневаны? Более того, я не понимаю, как это возможно!

Лицо Эшфорда приняло странное выражение – изумления и шока.

– Черт возьми! – пробормотал он вполголоса. – Черт меня возьми, если я не повредился в уме!

– Эшфорд!

. – Нет! – Он покачал головой, прижимая палец к ее губами. – Не задавайте мне вопросов. Во всяком случае, не теперь. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Ноэль почувствовала, как все ее тело пронизало тепло и зимний холод отступил перед ним как по волшебству.

– Идемте в дом, – предложил Эшфорд.

– А как же насчет нашего разговора о Сардо и Бариччи?

– Все в свое время. Пока что нам надо незаметно проскользнуть в холл. А потом поговорим о вашем плане.

– Разумно, – согласилась Ноэль.

– И будем надеяться, что ваш, отец не заметил нашего отсутствия.

– А вы полагаете, такое возможно?

Даже пока Эрик и Бриджит разговаривали с Дафни и Пирсом, его взгляд продолжал блуждать по бальной зале в поисках дочери – ни ее, ни Тремлетта нигде не было видно.

– Эрик? – Бриджит с беспокойством дотронулась до его руки. – Герцогиня как раз отвечает на твой вопрос о том, какие приходы она считает беднейшими и более всего нуждающимися в средствах, которые им удалось собрать благодаря празднику.

– Простите. – Эрик очнулся от своих мыслей и переключил внимание на Дафни. – Я на минуту отвлекся и не слышал вашего ответа.

Дафни внимательно досмотрела на него.

– Не стоит извиняться, лорд Фаррингтон. Простите мою смелость, но что вас беспокоит?

– Эрик, – пальцы Бриджит с силой сжали его руку, – не стоит отягощать герцогиню и герцога нашими заботами.

– Пожалуйста, не думайте об этом, – продолжала настаивать Дафни, ободряюще кивнув ему головой. – Ведь вы в нашем доме. И мы исполним любое ваше желание.

– Вы не могли бы мне сказать, где ваш сын? – вырвалось наконец у Эрика.

Бриджит издала едва слышный возглас ужаса и отвернулась, пряча глаза.

– Наш сын? – заговорил Пирс, и его темные брови изумленно поднялись. – Который из них? И это волнует вас? Не понимаю.

– А я, кажется, понимаю, – возразила Дафни. – Вас интересует, где Эшфорд. – Она выдержала паузу и добавила: – И ушел ли он один.

– Совершенно верно, – ответил Эрик. – Я не отличаюсь грубостью, ваша светлость, – продолжал он. – И я благодарен вам за ваше гостеприимство. Но…

– Не трудитесь объяснять, – мягко перебила Дафни, Однако даже при всей мягкости графини в ее манерах и голосе присутствовала властность.

– У нас пятеро детей, лорд Фаррингтон, из них две дочери. Ваши чувства мне понятны.

В глазах Пирса тоже отразилось понимание ситуации, он окинул залу своим зорким взглядом.

– Эшфорд и Ноэль. Вы поэтому беспокоитесь?

– Да, – честно признался Эрик. Он смущенно провел рукой по волосам. – Весьма неловкая ситуация, выражаясь словами моей жены. Я не хотел показаться вам бестактным и вообще говорить об этом. Ваш сын – зрелый мужчина, и вы не несете ответственности за его действия. Я просто не ожидал… точнее сказать, я знаю, что их потянуло друг к другу с первой встречи, как я ни пытался оградить Ноэль… Мне хотелось, чтобы Ноэль появилась в свете, как полагается, но…

– Я только знаю, – сказал Пирс, – что они встретились в поезде, а потом Эшфорд очень настаивал на том, чтобы Ноэль присутствовала на нашем приеме.

– Я это подозревал, – пробормотал Эрик и снова оглядел бальную залу – с каждой минутой его беспокойство усиливалось. – Должен честно признаться, что Ноэль в той же степени интересуется вашим сыном, как и. он ею. Но она совсем неопытна…

Пирс откинул назад голову и расправил плечи – его отцовские чувства взыграли:

– Я знаю своего сына, Фаррингтон. Он никогда и ни за что не воспользуется неопытностью молодой невинной девушки. Ни за что и никогда.