Кража

Мэри вновь нахмурилась, чтобы понять слова гостьи.

– Искусств? Вы имеете в виду картины?

– Да, я имею в виду именно живопись. – Ноэль крепче сжала ее руку, стараясь показать, как важно, чтобы Мэри вспомнила все подробности, каждую мелочь. – Вы сказали, что поклонник леди Мэннеринг бывал здесь нечасто. Не помните, сколько именно раз, и сколько раз слуг отсылали?

Возможно, тогда нам удастся установить даты его визитов.

– Не более четырех или пяти раз. Первый раз нас отпустили на несколько дней. Потом отпускали только на ночь, Я помню, что один раз это было во вторник. Не в последний вторник, а за неделю до этого. А после этого, вероятно, в ночь ограбления. – Мэри безнадежно покачала головой, – Увы, миледи, я не помню дат его других визитов.

– Но все это длилось около двух месяцев?

– Да.

– Еще один, последний вопрос, Мэри. – Ноэль так хотелось надеяться, что этот вопрос принесет желанные плоды. – До того как в ночь ограбления вы ушли из дома, не говорила ли леди Мэннеринг и не делала ли она чего-то необычного для нее? Возможно, теперь, когда вы знаете, что произошло дальше, ее слова или поведение приобрели в ваших глазах новый смысл?. Мэри медленно кивнула:

– Да, и по правде говоря, именно это не дает мне покоя. Рождает во мне чувство вины. что я до сих пор не обратилась в полицию. И все же не было ничего существенного, что я могла бы доказать. Осталось только чувство беспокойства…

Ноэль ощутила трепет предвкушения.

– И чем же вызвано ваше чувство?

– Видите ли, каждый раз, когда приходил этот джентльмен, леди Мэннеринг вела себя как школьница. Когда я одевала и причесывала ее, она сияла. Но в последнюю ночь все было иначе. Она была полна нетерпения увидеть его и в то же время казалась необычайно нервной и рассеянной. Она постоянно оглядывалась через плечо, будто опасалась, что он появится в дверях ее спальни, явившись раньше времени.

– Вы не спросили ее о причине столь необычного волнения?

– Спросила. Она попыталась меня успокоить, сказала только, что ее возлюбленный иногда проявляет столь бурные чувства, что это ошеломляет и даже пугает ее. И в эту ночь она нервничала и волновалась, боясь обмануть его надежды и разочаровать его, – Вы не видели его в ту ночь, как он приехал?

– Нет. Ни в ту, ни в другие разы. – Мэри высвободила руку, вытащила платок и отерла глаза. – Как я и сказала, леди Мэннеринг была очень стыдливой и дорожила своей репутацией. Я ни разу не видела, как приходит и уходит ее кавалер. Когда я оставила ее, она была одна. И в ту ночь, в ту ужасную ночь… когда я вернулась на следующее утро… – Слова Мэри оборвали глухие рыдания. – На следующее утро я нашла ее мертвой.

Ноэль встала, завернула серьги в носовой платок и аккуратно положила в карман, Нежно и участливо, положив руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри, она сказала:

– Благодарю вас. Не могу выразить, как важно то, что вы рассказали. Это очень существенно для разоблачения убийцы вашей госпожи. Но, Мэри… – Ноэль подождала, пока женщина поднимет голову и встретит ее выразительный взгляд, – я попрошу у вас той же услуги, что вы попросили у меня. Не говорите никому о нашей беседе, ни одной живой душе. И не только ради репутации леди Мэннеринг, не только ради того, чтобы сохранить за собой место. Если человек, о котором мы только что говорили, виновен в убийстве, он не колеблясь убьет любого, кто может располагать какой-либо информацией о нем. Поэтому, пожалуйста, ради вашей собственной безопасности позвольте заниматься этим делом лорду Тремлетту. И забудьте все, что рассказали мне.

Мэри смотрела на нее широко раскрытыми испуганными глазами и кивнула:

– Я так и сделаю.

Эшфорд уже с час мерил нервными шагами дорожку у ворот городского дома лорда Бромли, когда наконец подъехал экипаж Ноэль.

– Эшфорд! – Лицо Ноэль осветилось радостью. Она соскочила на землю и побежала к нему навстречу. – Когда ты?…

– Где Грейс? – спросил он, оглядывая улицу и не видя ее преданной горничной.

– Я уговорила папу отпустить меня одну. Грейс чересчур ревностно исполняет свои обязанности, она могла бы помешать. Но меня отвез туда и привез обратно папин кучер. Право же, все обошлось прекрасно. – Ноэль посмотрела на него с укором: – Значит, такты представляешь себе встречу двух влюбленных после долгой разлуки? Ты не видел меня два дни.

Эшфорд глубоко вздохнул и, не в силах больше хранить суровость, бросился к ней, раскрыв объятия.

– Я волнуюсь за тебя всякий раз, когда теряю тебя из виду, – пробормотал он, прижимая ее к себе. – А тоска по тебе просто непереносима.

– О, это лучше, намного лучше, чем отчитывать меня за вполне разумное поведение. – С легким вздохом Ноэль потерлась лицом о его сюртук. – Я так рада, что ты здесь. Когда ты приехал?

– Я несся по улицам, как разбойник с большой дороги. Моя коляска превратилась в старую рухлядь. В моем городском доме я только бросил в холле свои вещи и помчался прямо сюда. Жду тебя уже почти час.

Ноэль улыбнулась ему, кокетливо откинув головку.

– Так ведь ты мог войти в дом. Папа был бы рад твоему обществу. Я уверена, что и он непрерывно шагает все это время взад и вперед. Только не по улице, а по комнате.

– Но если бы я вошел и начал шагать рядом с твоим отцом, то не смог бы встретить и обнять тебя, как сейчас.

Не обращая внимания на проезжающие мимо экипажи, Эшфорд увлек Ноэль под дерево и припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Эшфорд нежно, как младенца, баюкал ее голову в ладонях, его пальцы как бы сами собой потянулись к ее шелковистым волосам, гладя и перебирая их.

– Мне было страшно за тебя, – бормотал он. – Я не мог спать по ночам. Лежал без сна и думал о тебе. Не знаю, что хуже: спать под одной крышей с тобой и терзаться от неутоленного желания или знать, что ты на расстоянии многих миль от меня и я не могу сжать тебя в объятиях.

Пальчики Ноэль гладили его лицо. Она внимательно разглядывала его, ища ответа на мучившие ее вопросы, ответа, от которого зависело их общее будущее.

– Ты сделал, что собирался? Решил все, что был намерен решить? Сумел избавиться от своих обязательств?

В глазах Эшфорда промелькнули противоречивые чувства – уверенность, смешанная с настороженностью. Ей показалось, что он готов что-то рассказать ей, но удержался и промолчал. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:

– Да, я это сделал. – В Маркхеме? Эшфорд не отвел взгляда:

– Да, в Маркхеме.

Уловив в его тоне твердую решимость, Ноэль почти успокоилась. Даже подумала, что в нем нет никакого внутреннего разлада. Он ведь, кажется, был готов все рассказать ей и окончательно избавиться от пут, привязывавших его к прошлому и отдалявших от нее.

– Значит, мы можем теперь об этом поговорить? – спросила она,

– Мне действительно надо многое сказать тебе, но это сейчас менее Существенно, чем твои новости.

Интуиция и наблюдательность не обманули ее. Он не избавился от противоречивых чувств; любовь к ней и желание быть с ней откровенным спорили с осторожностью.

– Эшфорд?

– Да, мы должны поговорить и поговорим скоро. – Он попытался смягчить уклончивость своего ответа, прижавшись губами к ее ладони и покрывая ее поцелуями. – Но не теперь! Теперь я хочу узнать, чего ты добилась в доме Мэннерингов. Ведь ты только что оттуда?