Кремлёвцы

– Бабайцев, что у вас?

Сам подошёл ближе, понял, что доклад будет какой-то такой, о котором не надо знать дежурному. Пошли по пути к главному корпусу. Дежурный остался на КПП.

– Товарищ генерал, в роте ЧП! Пропал гранатомёт, РПГ-7.

– Бабайцев, да ты что!? Ты что говоришь!? – всегда выдержанный, уравновешенный Николай Алексеевич Неелов не смог сразу прийти в себя и всё же спросил, немного успокоившись: – Когда обнаружил?

– Вчера при смене суточного наряда.

– Вчера? И не доложил? Почему сразу не доложил? – задавал вопросы Неелов.

– Товарищ генерал, вы бы тут же приехали в училище, всех подняли. Шум бы поднялся, но результата никакого. Я ведь понимаю причину. И гранатомёт найду.

– Да что ты такое говоришь!? Надо немедленно докладывать в округ. Это ж секретные образцы. Они на особом учёте. Уже, небось, по линии особого отдела информация пошла?

– Прошу вас, подождите. Не докладывайте. Гранатомёт будет на месте. А с особистом я сам поговорю, как только придёт на службу. Нужно поговорить раньше, чем его «друзья» к нему попасть смогут.

– Так особист не знает?

– Нет, не знает.

– Ну, Бабайцев, смотри! Сколько нужно времени?

– Два часа.

– Хорошо. Жду доклада!

Бабайцев сразу отправился в кабинет особиста. Тот только что прибыл на службу. Спросил:

– Что-то случилось?

Бабайцев рассказал со всеми подробностями. Реакция почти как у генерала:

– Да ты что?! Надо немедленно принимать меры.

– Я к тебе зашёл, потому что знаю: сейчас побегут твои осведомители. Придётся тебе их заменять – всех вычислю. Шучу. Прошу тебя два часа никому ничего не докладывать. Нам ведь важнее что? Шум поднять или гранатомёт найти?

– Найти гранатомёт, конечно. Найти во что бы то ни стало!

– Я и не сомневался, что так ответишь. Спасибо за понимание. Неелову я доложил только что. Попросил два часа. Ровно два часа.

Бабайцев поспешил в расположение роты. Личный состав вот-вот должен был вернуться из столовой с завтрака.

Спросил, покормили ли пленников. Покормили. И ужин, и завтрак им носили в класс. Дождался возвращения роты с завтрака и приказал:

– Быстро зайти, кому нужно, в туалет, умывальник и сразу на построение.

Он пресекал всякую возможность что-то сделать или перепрятать, если было что перепрятать.

Затем приказал старшине убрать дневальных и поставить их на улице у окон роты. Что бы больше ничего не вынесли. Окна все открыть, двери все открыть. Ружейную комнату открыть, но что бы вход в неё не был под наблюдением. У тумбочки никого быть не должно.

Сам пошёл в коридор, поглядеть, все ли взводы разошлись по классам.

Прошло ещё какое-то время, и старшина роты подбежал к с докладом:

– Товарищ капитан, гранатомёт на месте!

Сразу как-то отлегло от души, и Бабайцев почувствовал необыкновенную усталость после долгой бессонной ночи.

Проверил ружейную комнату, пирамиду с РПГ-7. Все три гранатомёта стояли на месте. Приказал опечатать пирамиду и пошёл к начальнику училища. По пути заглянул к особисту и сказал только:

– Нашли! Я бегу к генералу.

– Ну, Бабайцев, – проговорил Неелов. – В рубашке родился. Я даже представить не могу!? У меня фантазии не хватает, чтобы представить, что могло быть. – он сделал паузу и спросил: – Как удалось найти?

Бабайцев выложил, какие у него были соображения и обосновал решение, которое привело к успеху.

– Да, пожалуй, ты прав, если бы шум подняли, не решились бы они его вернуть. И чем больше шуму, тем страшней признаться. Не знаю, нашли бы мы так быстро или не нашли. Хорошо, иди, командуй ротой.

Когда возвращался в расположение, особист всё-таки перехватил.

– Давай, рассказывай. Услуга за услугу.

Слушал и только головой качал. Удивлялся. Потом спросил:

– А не хочешь у нас работать?

Бабайцев человек прямой. Отрезал:

– Стукачом, никогда!

– Да ты что? Тебе такое никогда б не предложил. Знаешь, небось, кто вот так нам помогает. Там другой контингент. Я имел в виду учёбу, а потом работу. Ты ведь просто удивляешь своими способностями следователя. Думаешь, про шинель не знаю? Там тоже блестяще всё сделал. Просто молодец. Без шума и красиво!

– Нет, я своё дело люблю!

– Ну что ж, ещё раз могу выразить своё восхищение. Докладывать не буду. Ведь всё на месте.

Бабайцев знал, что, конечно же, особист доложит начальству о случившемся, так же как наверняка доложил и о шинели. Да только доклад докладу рознь. Одно дело доклад, по которому решения принимаются нелицеприятные, а другое, просто, как удивительный опыт действенной работы по нейтрализации нарушителей дисциплины, которые вот так, по непонятным причинам, по слабости духа, а может, увы, и по подлой своей сущности, в мгновение могли превратиться из курсантов в преступников.

Глава восьмая

Тук-тук, тук-тук – стук-стук, стук-стук!

Наступил сентябрь, и после митинга, посвящённого началу учебного года, начались плановые занятия. Доставалось курсантам, ещё как доставалось, особенно с той поры, как началась парадная подготовка. Количество учебных часов не сокращалось. Сокращалась самоподготовка. Вместо неё – строевой плац и два часа занятий.

Начинали с одиночной строевой подготовки. Несколько упражнений на месте, в одношереножном развёрнутом строю, затем поворот направо, и в колонну по одному отработка строевого шага по разделениям. Удар большого барабана и несколько ударов малого, снова удар большого барабана и опять несколько ударов малого.

А командиры зорко следят, что б нога была прямая, не сгибалась в колене, да что б повыше подъём ноги.

«Бах-тах-тах-тах, бах-тах-тах-тах!» – гремит над плацом строевым. Курсант Константинов назначен в основной состав парадного расчёта. Старался изо всех сил. На счету у него уже четыре парада на Красной Площади в суворовском строю.

Он поступил в суворовское военное училище после восьмого класса средней школы в девятый суворовский класс. Но на парад их роту впервые взяли лишь в десятом классе, то есть на октябрьский парад 7 ноября. Вот такая выходила катавасия в числах в связи с перевёрсткой календаря после революции.