Кремлевские призраки

Сразу после этого позвонил сын. С тех пор, как он женился, проблем с ним стало не меньше. В очередной раз он поссорился с женой, и теперь хотел посоветоваться с отцом, как быть. Виктор Петрович еще помнил, как увидел первый раз сына в окне роддома, как привез жену из роддома и смотрел на спящую кроху, и сын вдруг улыбнулся во сне, широко, безмятежно. А вот теперь надо мирить его с женой, вспыльчивой, своенравной, нетерпеливой даже в своей красоте. Может, притрутся они друг к другу. Годика через два-три. А может, и нет. Виктор Петрович жалел, что они с матерью так и не решились на второго ребенка. Ему хотелось внука, но пока невестка училась в университете, об этом не могло быть речи.

Зазвонил городской. Какой-то мужчина требовал записать его на прием к Ельцину.

– Я этим не занимаюсь, – вежливо пояснил Виктор Петрович.

– Но мне дали ваш телефон.

– Вполне вероятно. Только я не записываю на прием к президенту.

– Но мне дали ваш телефон. Вы должны меня записать.

– Я верю, что вам дали мой номер телефона, – все тем же спокойным голосом объяснял Виктор Петрович. – Но я не записываю на прием. Ни к президенту, ни куда-нибудь еще.

– Что же делать? – совершенно упавшим, беззащитным голосом проговорил мужчина.

Виктору Петровичу стало жаль его. И хотя своих дел хватало, он спросил, какой у того вопрос? Оказалось, это фермер из-под Калуги, против которого давно ополчилось местное начальство. И арестовывали, и дом поджигали. А теперь вот землю отбирают. Виктор Петрович начал названивать по правительственному, просил выслушать человека. Обещали встретиться и разобраться.

Он работал с почтой, когда в комнату заглянула немолодая миловидная женщина.

– Виктор Петрович, здравствуйте. Как вы тут? – голос у нее был мягкий, ласкающий.

– Как обычно, Ольга Ивановна. – Он заметно оживился. – Как обычно. В трудах.

– Представляю. И все такой же бодрый, неунывающий. Где силы берете?

– Не знаю. Может, от встреч с хорошими людьми.

– Неужто остались хорошие люди?

– Остались. Слава Богу, остались.

– Удивительный вы человек. Верите в добро.

– Верю. И вы верите. Не отпирайтесь… Сейчас предупрежу Александра Сергеевича, что вы пришли.

Взяв подборку документов, Виктор Петрович направился к начальнику. Тихо положив бумаги с краю стола, проговорил как бы между прочим:

– Петрихина пришла.

– Навязали, – глухо проворчал Александр Сергеевич.

– А с документами когда я буду работать? Вы же несете и несете. – Виктор Петрович молчал с виноватым видом, будто и впрямь своими руками плодил потоки писем, записок, справок, указов. Начальник покосился на него и выдохнул. – Зовите.

Телефон в комнате Виктора Петровича опять надрывался. Звонили по правительственному, просили внести Александру Сергеевичу в план важное совещание на субботу. Едва он сделал нужную запись, вошел знакомый Виктора Петровича. Обреченно опустившись на стул, стоявший напротив, долго жаловался, как труден хлеб у честных людей, а иные, которые по знакомству, по родственным связям, как жили в прежние времена, так и по сей день живут припеваючи. Виктор Петрович знал, с каким начальником приходится работать его знакомому. Но что он мог поделать? Разве что слова какие-нибудь найти для утешения.

– Ты библию читал? – деловито спросил Виктор Петрович.

– Читал, – неуверенно ответил тот.

– Помнишь, что сказал Бог Адаму?

– Нет.

– Бог сказал: «Будешь зарабатывать хлеб свой в поте лица своего».

– И что? – удивленная физиономия взирала на Виктора Петровича.

– А то. Если зарабатываешь в поте лица своего, все в порядке. И пусть беспокоится тот, кому хлеб насущный дается легко.

Озадаченный коллега покивал и тихо удалился. Тут позвонил Муханов, просил разыскать проект важного указа. Куда-то он затерялся. Где-то застрял, увяз в согласованиях. Пришлось проводить маленькое расследование. Помог Дмитрий Сергеевич из делопроизводства. И что? Вылезло вранье – проект никуда не отсылали, он еще не был дописан.

Подготовив срочную почту для начальника, Виктор Петрович воспользовался небольшой паузой и позвонил жене.

– Как ты себя чувствуешь?

– Неважно. Голова раскалывается. В библиотеку не поехала, пробую дома работать. Поздно приедешь?

– Как обычно. Работы очень много.

– Жду.

Головные боли периодически мучили жену, и пока что врачи не могли ей помочь.

Известный режиссер появился неожиданно. Волосы всклокоченные, взгляд бегающий.

– Очень надо. Горю. Примет?

– Не могу сказать. Попрошу. Но очень занят. Так что не обижайтесь, если не сможет принять.

– Но вы спросите, спросите. Виктор Петрович, дорогой мой, очень надо. Пять минут.

– Сейчас у него люди. Подождите.

Режиссер устало рухнул на диван, принялся легко стучать ладонями по коленкам, обтянутым добротными брюками. Билась в нем какая-то неуемная энергия, искала выхода. Поморщился, думая о своем, глянул на Виктора Петровича.

– Представляете, минувшей ночью какие-то сволочи все кнопки в лифте сожгли. Домофон испорчен, вот и творят что хотят.

– Это везде, – Виктор Петрович невесело вздохнул. – У нас окна побиты, лестницы загажены. И с кем не поговоришь, все жалуются. Увы.

Режиссер вскинулся.

– Все от бескультурья. Но вот что я скажу: пока этот народ бескультурен, он будет жить в дерьме.

– Но пока он живет в дерьме, он будет бескультурен, – осторожно вставил Виктор Петрович.

– Значит, он всегда будет жить в дерьме, – весело заключил режиссер.

Помолчав, режиссер мечтательно проговорил:

– Чем дольше живу, тем меньше понимаю, зачем все и в чем смысл жизни? Рождаешься дураком, дураком и умираешь.

– Что вы так мрачно? – попытался успокоить его Виктор Петрович.

– Правда-правда, – охотно заверил режиссер. – Вот вы разобрались, зачем мы живем?

Это было неожиданно. Виктор Петрович смутился.

– Ну… чтобы пользу какую-то принести.

– Кому?!

– Людям.

– А нужна им она, эта польза? Прогресс цивилизации устроили. А может, надо было душу совершенствовать?

«Интересно, – подумал Виктор Петрович, – как бы он себя повел, если сейчас принесли указ об отставке? Враз бы испарился. А так – на коленях, в просительной позе».

Тут он услышал, что из кабинета начальника вышел посетитель, и быстро поднялся.

– Пойду просить, – бросил он на ходу.

Режиссер состроил ангельское лицо.

Время было обеденное, но все равно решать должен был начальник.

– А чего он пришел? – удивился Александр Сергеевич.

– Мы не договаривались.

– Не знаю. Что-то срочное. Очень просит. Клянется, что ему хватит пять минут.

– Знаем мы эти пять минут… Ну ладно. Пусть.

Начальник сам встретил режиссера в приемной, первым пропустил в двери. Пока они разговаривали, Виктор Петрович успел сочинить несколько писем, разобрать свежую почту. Указа по-прежнему не было.