Кремлевские призраки

Позже, когда режиссер ушел, Виктор Петрович долго уговаривал начальника пойти пообедать, а тот отказывался:

– Куда обедать? Атаман сейчас придет.

– Подождет немного.

– Некрасиво.

– Скажу, что большое начальство вызвало.

– Врать будете?

– Не сидеть же вам до вечера голодным.

Сидеть голодным начальнику не хотелось, в конце концов он согласился, ушел, попросив быть с атаманом поприветливее.

Он был большой, солидный, этот казачий атаман. В папахе, синей черкеске, с саблей на боку. Он появился точно к назначенному времени. Надо было как-то объяснить отсутствие начальника.

– Александра Сергеевича срочно вызвало начальство, – и в самом деле вынужден был соврать Виктор Петрович.

– Но он примет меня?

– Конечно. Вы подождите, пожалуйста. Посидите у меня на диване. Отдохните немного.

Атаман важно прошел в комнату Виктора Петровича, сохраняя осанку, опустился на диван. Внимательно осмотрел комнату, пытливо глянул на Виктора Петровича.

– Может быть, вы мне скажете, почему не уделяют внимания казачеству?

– Ну почему? Проблемами казаков занялись всерьез, – доброжелательно сказал Виктор Петрович, понимая, атаман все равно не даст ему работать.

– Одни разговоры, – атаман ударил тяжелой ладонью коленку. – Ничего не меняется. Заработают на свою голову. Казаки вечно терпеть не будут. Хотят нас только на военной службе использовать. Нельзя считать, что казак лишь тот, кто служит. Московское недопонимание. Или сознательная попытка впрячь нас. Но прежде должно быть восстановление казачества как народа, а уж потом как служивого сословия. Казак только тогда казак, когда он самостоятелен и кормит себя. Дайте землю, дайте самоуправление. Я вам честно скажу, – он перешел на доверительный тон, – народу сейчас наплевать, кто правит, какая власть в Кремле. Ему нужны хоть какие-то изменения. А ничего не меняется. Немедленно надо решать. Немедленно. – Он вновь хлопнул себя по коленке, вздохнул, покосился на часы на стене.

– Александр Сергеевич вот-вот вернется, – поспешил сказать Виктор Петрович. – А насчет общинного землепользования и самоуправления… Как быть с теми казаками, которые хотят вести хозяйство самостоятельно?

– Таких нет.

– Ну почему? Есть. Я знаю.

Атаман неопределенно пожал плечами, увенчанными золотыми погонами, и будто отгородился плотным занавесом. Виктор Петрович не знал, что добавить. Повисла неловкая пауза. Виктор Петрович не нашел ничего лучшего, как позвонить по делам. Разговаривая, он поглядывал на атамана – тот сидел хмурый, отрешенный. Слава Богу, что тут в комнату вошел Александр Сергеевич. Широко улыбаясь, он шагнул к атаману.

– Здравствуйте. Простите, что заставил ждать.

Атаман встал, засуетился, доказывая, что ничего страшного не произошло. Так они под звук извинений и заверений, что все прекрасно, удалились в кабинет начальника.

Виктор Петрович хотел взяться за бумаги, но зазвонил городской. Просили помочь с горячей водой, которой уже третий месяц нет.

– Вы звоните в Кремль, – растерянно сообщил Виктор Петрович.

– Да, – подтвердили в трубке, – в Кремль. А что делать, если нигде правду найти не можем. В округе от нас отмахиваются, в мэрии не хотят разговаривать. Пусть президент поможет. Неужели и здесь откажут?

Тяжко вздохнув, Виктор Петрович принялся звонить по правительственной связи в мэрию, просил выслушать страдальцев. Потом долго объяснял по городскому, куда звонить, заверял, что там помогут.

И опять ему не дали поработать.

– Петрович, привет. – В дверях стоял известный депутат, невысокий, чернявый. Прежде он работал телеведущим. – Как дела? Сергеич шибко занят?

– Занят. Как всегда, – с кроткой улыбкой ответил Виктор Петрович.

– Шансов попасть никаких?

– Шансов мало. Посетители один за другим. И давно записаны.

Депутат устало подошел к столу, сел напротив. Можно было подумать, что он только что перетаскал вагон цемента. Помолчал, глядя в окно, вздохнул безнадежно.

– Петрович, объясни, что происходит? Бардак какой-то. – Голос у депутата был резковатый, трескучий. – Думает у нас кто-то о политике? Что вы тут в Кремле делаете?

Виктор Петрович отложил бумаги и молча смотрел на гостя. Депутат продолжил:

– У нас все сводится к тому, выступит президент или нет, скажет или нет. Надо ему подпорку создавать. Кто-то должен этим заниматься?

– Сейчас займусь, – вполне серьезно заверил его Виктор Петрович. – С бумагами закончу, и займусь.

– Не юродствуй. Ну, в самом деле, надо же об этом думать. Подсказал бы Сергеевичу.

Виктор Петрович медленно кивнул – само собой разумеется, тотчас подскажу. Потом пытливо глянул на депутата.

– Володя, то, что ты говоришь – серьезно. Это необходимо учесть. Но ответь на такой вопрос: является ли построение рынка той целью, которая объединяет сейчас общество? Могут ли все стремления людей умещаться в добывание денег?

Депутат нахмурился, вникая в смысл сказанного, потом спросил.

– Что ты предлагаешь? Срочно разработать общую цель? Она есть. Возрождение России, укрепление государственности. Хотя, чересчур обще. Признаю. Не то, что можно предложить каждому. Есть, над чем думать. Нужна российская мечта.

Он достал пачку дорогих американских сигарет, закурил, пододвинул к себе пепельницу, которую Виктор Петрович держал для гостей. Сизоватый дым, клубясь, таял в воздухе.

Трель правительственного телефона разлетелась по комнате. Звонили от вице-премьера, интересовались судьбой документа, который был направлен месяца полтора назад и который президент передал Александру Сергеевичу на проработку. Виктор Петрович знал, что начальник против и только ждет случая, чтобы сообщить это президенту. Но сказал, что не помнит, обещал выяснить в ближайшие дни и сразу позвонить, подумав при этом с некоторым неудовольствием: «Опять вру». Выдержав паузу, в трубке спросили:

– А разве Александр Сергеевич не уходит?

– Мне про это ничего не известно.

– Он на месте?

– Работает как обычно.

После некоторых размышлений с ним вежливо попрощались и повесили трубку.

– Может, все-таки примет? – опять спросил депутат.

– Нет, – отрезал Виктор Петрович.

– Жаль… Ты ему передай то, о чем мы говорили. – Депутат тщательно затушил окурок и, попрощавшись, ушел.

Виктор Петрович взялся было за корреспонденцию, но зазвонил прямой. Начальник просил зайти.

– Куда пропали документы по Тимохину? – спросил он.

– Я вам передал их в прошлую пятницу.

– Где же они, если передавали?

Виктор Петрович вздохнул.

– Сейчас принесу копию.

Когда он положил три листка перед Александром Сергеевичем, тот проворчал:

– Когда же научимся работать.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Строгий взгляд уперся в него.

– Вы не иронизируйте, – больше для порядка, чем от раздражения сказал начальник.

Можно было опять зарыться в документы.