Креолка. Тайна аристократки

Послышались одобрительные возгласы, когда зазвучал его сильный тенор. Клерк хорошо спел первый куплет, но затем голос изменил ему. Осознав это, он издал несколько задушевных звуков, устремил взор на продавщицу и прижал руку к сердцу. Это оригинальное исполнение понравилось слушателям и рассмешило их. Дама умилялась, когда клерк изображал томность, мужчины улыбались. Сильвия и Бруно понимающе взглянули на Калцабиджи. Они догадались, что это позволит ему утверждать, что в клерке не было ни грана простоты. Таким образом он избежит необходимости платить.

Заключительные сентиментальные стенания клерка встретили бурными аплодисментами. Поклонившись, герой состязания сел и повернулся к продавщице. Та давилась от смеха. Она хотела принять серьезный вид, но не могла совладать с собой. Она вдруг вскочила и пустилась бежать, а первый клерк бросился за ней. Второй клерк умоляюще взглянул на Сильвию. Она щедро заплатила ему, и он последовал за своими спутниками.

Все взоры обратились к служанке. Она вышла вперед и, улыбнувшись, встала между опустевшими столиками. Ситуация позабавила служанку, и это развязало ей язык. Она обратилась к Сильвии:

— Двое участников не пели и не получили вознаграждения. Если моя песня понравится, вы отдадите мне оставшиеся три ливра?

«Вот как, — подумала Сильвия, — это артистка, да к тому же еще ловкая».

— Если ваша песня придется нам по душе.

Молодая женщина кивнула и запела. Только Сильвия, сидевшая к ней ближе всех, заметила, как она задрожала, взяв первую ноту. Девушка пела не по-французски, во всяком случае, не на французском, известном в Париже. Когда прозвучали мрачные, сильные ноты, толпа умолкла и замерла. Те, кто стоял в стороне, подошли ближе. Молодая женщина приняла грациозную позу. Ее красивое лицо, прикрытое шляпкой, приподнялось. Глубокий грудной голос тронул всех: он был насыщен женским теплом и неподдельным чувством. Девушка пела о сокровенном, но, казалось, знакомом каждому слушателю. Когда она исполняла припев, все задерживали дыхание, ибо он был особенно трогателен.

Песня зачаровала всех, и когда прозвучала последняя нота, толпа не двинулась с места. Только через несколько секунд люди начали аплодировать, и Сильвия поняла, что благоговение и есть подлинное вознаграждение актерского труда. Бросившись к молодой женщине, она расцеловала ее. Служанка была так ошеломлена этим, что Сильвия легко уговорила ее подойти поближе и получить три ливра Калцабиджи. Безропотно отдав Сильвии оставшиеся деньги, он внимательно присматривался к победительнице. Толпа медленно расходилась.

— Мой брат обязательно должен услышать этот голос, — сказал он Бруно.

Сильвия обратилась к служанке:

— Стоило мне взглянуть на вас, как я тут же смекнула, что вы занимаетесь не тем делом. Скажите, вы когда-нибудь выступали на сцене?

Растерявшаяся служанка покачала головой.

— Не лукавьте, я слышала вашу дикцию, хотя так и не поняла, что это за песня. Кстати, где вы этому учились? Мне никогда не приходилось слышать такой диалект.

— Я научилась петь у слуг в доме хозяина на… юге. Других песен я не знаю.

— Вы могли бы исполнять этот репертуар здесь, и он звучал бы, как пение ангелов. — Мой друг, — Бруно указал на Калцабиджи, — любитель оперы, а его брат — настоящий знаток оперы, к тому же он сочиняет их. Я никогда не видел, чтобы любитель делать ставки потерпел такое поражение, — заметил Бруно, усмехнувшись над Калцабиджи.

Калцабиджи почти не слушал — он занялся совсем другим делом. Он и его брат постоянно вынашивали планы, касавшиеся музыки или денег. Гульермо, энтузиаст, без особых раздумий хватался за новые идеи, но его старший брат Раньеро всегда рассуждал трезво. Он также страдал каким-то недугом и почти не ездил за границу. Гульермо явно задумал показать ему новый талант. Сильвии очень хотелось увидеть, как поведет себя жена Гульермо, когда он приведет домой это экзотическое создание.

Она наблюдала за молодой женщиной, пока Кальцабиджи рассказывает о том, как его брат восхищается певческим искусством. В этой девушке, одетой как служанка, не чувствовалось коварства. В руках она держала узелок, и это свидетельствовало о том, что она осталась без места. Возможно, когда-то у девушки была работа, но она недавно потеряла ее. Девушка держалась непринужденно, но с достоинством. Ее полная неосведомленность в том, о чем говорили мужчины, лучше всяких заверений указывала на то, что она не актриса и не певица.

Манон надоела возня с незнакомкой, и она тянула Сильвию за рукав, мать нежно положила руку на плечо дочери. Служанка заметила это движение, и в ее глазах появилось выражение одиночества. Это тронуло Сильвию.

— Где вы работаете? — ласково спросила она.

— Пока нигде, мадам. Я три дня ищу работу, но ничего не нашла.

Сильвия взглянула на Калцабиджи:

— Твоя жена постоянно ищет помощниц. Если эта девушка пойдет с тобой…

— Нанимать помощниц я предоставляю жене. — Он кивнул служанке: — Если хотите прийти ко мне и спеть моему брату сегодня вечером, то вас, конечно, накормят на кухне. Больше ничего не обещаю.

Сильвия поняла, что служанка готова согласиться, поэтому приняла ее за авантюристку. Но Сильвия никогда не видела авантюристок, к тому же таких подавленных, как эта девушка. Казалось, она охвачена безудержным страхом.

— Месье и мадам Калцабиджи живут у реки, в Пасси, — сказала Сильвия. — Может быть, после того как вы проведете у них некоторое время, они приведут вас к нам. Тогда мы обсудим, есть ли у вас данные для того, чтобы выступать на сцене. Кто знает?

Молодая женщина вознаградила Сильвию улыбкой, необычайно украсившей ее лицо. Сильвия была тронута. Она вспомнила себя в дни своей молодости. У этой девушки вся жизнь впереди. Сильвия с болезненным любопытством размышляла, что сулит ей эта жизнь.

Айша стояла в передней на верхнем этаже дома Калцабиджи в Пасси, прислушиваясь к голосам двух мужчин в соседней комнате. За ней наблюдал младший Калцабиджи, мальчик лет восьми. Он ходил за Айшой по пятам с того момента, как она пришла сюда. Айша встретилась с женой Калцабиджи, крупной француженкой, которая занималась чем-то в глубине дома. Калцабиджи, на публике казавшийся настойчивым и уверенным, дома был покорным и услужливым.

Старший брат не принимал даже самых скромных гостей, поэтому Айшу сначала отправили на кухню, где никого не было. Повар ушел в лавку, а остальные слуги работали в доме. Айша пыталась узнать хоть что-нибудь от мальчишки, сверлившего ее взглядом, выражавшим презрение и любопытство. Она не опасалась Гульермо Калцабиджи и хотела посмотреть на его брата — мужчину, жившего отшельником на верхнем этаже и окруженного книгами и музыкой. Гульермо говорил о нем с восхищением и любовью.

— Что ты здесь делаешь? — спросил мальчишка, подняв брови и вперив в нее нахальный взгляд.

— Меня пригласили спеть твоему дяде Раньеро.

— Спорю, у тебя ничего не получится. Спорю, ты ничего не умеешь делать как следует.

Айша сунула руку в карман и вынула колоду карт, которая не позволила ей и Флорусу скучать во время путешествия через Атлантический океан. Она протянула карты мальчику.

— Вытащи одну. Не показывай ее, но запомни. — Разумеется, мальчик послушался. — А теперь положи карту обратно. — Прислонившись к стене, Айша перетасовала колоду и протянула мальчишке карту: — Вот твоя карта, дитя мое.