Креолка. Тайна аристократки

Когда мужчины вернулись домой, женщины так весело развлекались, что даже не спросили их мнения о сегодняшнем спектакле. Все началось с того, что юной дебютантке преподали урок, как вести себя на сцене. Это перешло в занимательную дискуссию, затеянную Сильвией. Говорили об уже известном ученице тексте Мариво. Сильвия играла дуэнью, Шарлотта — героиню, а мадемуазель Лефель — пожилую служанку, причем сделала эту роль пародийной. Ее подруга, известная на сцене под именем Жюстины, играла все мужские роли, используя свой необычный голос, чтобы создать оживленную атмосферу.

Во время представления Сильвия внимательно следила за Шарлоттой. Та держалась робко и неуверенно. Когда окружающие улыбались, ее глаза загорались, но губы не шевелились. Когда все громко рассмеялись, Шарлотта улыбнулась. Она читала бегло, но ее было трудно оторвать от страницы. В конце концов Сильвия убедила девушку выучить несколько строк, объяснила, как надо двигаться, произнося их, затем из дальнего угла комнаты наблюдала, как остальные три дамы справляются с этой сценой. Через нескольких мгновений она убедилась, что этот ребенок очарователен. Гибкая Шарлотта привлекала к себе внимание. Удивлял мрачноватый низкий голос столь юного и хрупкого существа, но этот голос точно передавал нюансы Мариво, будто был создан для выражения иронии и плутовства. У Шарлотты была безупречная дикция, но ей предстояло освоить искусство перевоплощения. Раньеро де Калцабиджи учил ее петь, а не играть.

Естественная красота Шарлотты не нуждалась в украшениях. Но это была красота скаковой лошади, хищной птицы или пантеры, как назвала ее Жюстина. Сильвия многое отдала бы, чтобы присутствовать во время уроков пения у Раньеро. Она размышляла о том, не способствовала ли Шарлотта выздоровлению Раньеро тем, что выходит за рамки визитов к учителю. Поэтому Сильвия наблюдала за Раньеро, когда тот вошел в комнату. Увидев Шарлотту в одежде дамы, он удивился. Раньеро был очарован и раздосадован этим. Если бы Шарлотта спала с ним, Раньеро попытался бы поймать ее взгляд или подать какой-нибудь сигнал, но он лишь вопросительно взглянул на Сильвию.

— Мы отлично развлекались, пока вы, господа, смотрели спектакль. Спасибо, что одолжили нам Шарлотту. Думаю, надо дать ей отдохнуть, пока мы будем ужинать. — Сильвия указала Шарлотте на дверь. — Мы потом пригласим тебя сюда. Пожалуйста, не снимай это платье.

Девушка сделала реверанс и молча ушла. Сильвии очень хотелось пригласить девушку на ужин, но ей с трудом удалось убедить братьев сесть вместе с их слугой. Обильный ужин прошел оживленно, Раньеро повеселел и начал флиртовать с Жюстиной. Та удостаивала его томными, но уклончивыми ответами. Сильвия обрадовалась, что умный и забавный Раньеро снова пришел к ней.

После ужина, как и договорились, последовала музыка. Фелина пела, и Сильвии хотелось распахнуть окно музыкальной комнаты, чтобы Фелину слышал весь квартал. Ей казалось преступлением, что таким красивым сопрано наслаждается так мало людей. Раньеро аккомпанировал ей, он чувствовал себя непринужденно и полностью сосредоточился на музыке. Когда пригласили Шарлотту, Раньеро некоторое время стоял рядом с ней у клавесина, и оба просмотрели песни, которые он принес. Сильвию поразило, что рядом с высоким, элегантно одетым мужчиной эта девочка смотрелась хорошо. Шарлотта напоминала юную аристократку, которую играла часа два назад: она не привыкла к обществу, но сохраняла достоинство и спокойствие, отвечая Раньеро низким голосом, прямо и не заискивая перед ним. В чуть старомодном платье, с изящными руками и ногами, с чувственными черными глазами, почтительно смотревшими на Раньеро, она словно сошла с картины Ватто «Урок музыки». Когда Шарлотта пела, Сильвия чувствовала близость между ней и Раньеро. Его пальцы, скользившие по клавиатуре, направляли ее чудесный голос.

Одно не изменилось со времен импровизированного состязания на ярмарке Сен-Жермена: эта девушка все еще страшилась аудитории. Ранее, во время их игры в салоне, это было незаметно. Сейчас, когда перед Шарлоттой сидели внимательные слушатели, все внутри нее дрожало. Это выдавал голос. Сильвии пришлось признаться, что девушка, возможно, не создана для сцены. Среди знакомых она играла вполне профессионально — однако если Шарлотте не удастся избавиться от страха перед большой аудиторией, то удачи в театре ей не видать.

Последовали новые визиты к Сильвии Балетти. В промежутках между ними Айша посвящала несколько часов Эдуарду, читая вслух новые пьесы. Она так и не научилась передавать остроумие, которым щеголяли молодые героини пьес, но, возможно, ей удастся перенять у них хорошие манеры и умение поддержать разговор.

Сильвия в роли наставницы проявляла наблюдательность и требовательность. Айша осознала, что ей совсем непросто естественно войти в комнату, и придется учиться встречать гостей, изящно садиться и заводить разговор. Кое с чем Айша осваивалась быстро. Например, она уже умела обращаться с веером и лорнетом, поскольку при этом всегда вспоминала мадемуазель Антуанетту. Кое-что приходилось осваивать дольше, и Айша боялась, как бы Сильвия не устала от попыток превратить служанку в актрису.

Однажды Калцабиджи, уходя из дома, решили отвести Айшу к Сильвии и забрать ее на обратном пути. Видя, что братья напряжены и озабочены, Айша размышляла, не связаны ли их тревоги с лотереей: она заметила, что кастельетто исчезло из комнаты для приготовления уроков. Братья задерживались, а Сильвия спешила в театр. Готовясь к выезду, она оставила Айшу в гардеробной.

— Ты великолепно держишься в комнате, — задумчиво промолвила Сильвия, расчесывая свои блестевшие волосы, — но не могу отчетливо представить себе, как это у тебя получится на сцене. Ты желаешь большего, чем предлагает тебе жизнь. Но чего? Почестей, славы?

— Мадам, мне хотелось бы заработать много денег.

Сильвия обернулась:

— Ты думаешь только о том, как набить себе карман? Девочка, я готова помочь тебе обрести профессию: я так и раньше поступала, если видела перед собой настоящий талант. Но я не стану помогать искательнице богатств.

Айша прокляла свою невольную откровенность. Она испытала унижение, заметив холодный и жесткий взгляд Сильвии. Айша почувствовала, как почти материнская доброта Сильвии исчезла.

— Мадам, извините меня. Я не хотела проявить неблагодарность… — Айша с ужасом обнаружила, что ее голос осекся и на глазах появились слезы.

Лицо Сильвии смягчилось, но затем она нахмурилась и снова повернулась к зеркалу. Наступила тишина. Айша вытерла слезы и наблюдала за отражением Сильвии в овальном зеркале, пока служанка, явившаяся на звон колокольчика, не начала убирать ей волосы. Спустя некоторое время Сильвия снова заговорила:

— Конечно, это ничего не значит: если у тебя есть амбиции — это твое дело. Я обручена со своей профессией, вот и все. Искусство требует дисциплины, вот почему я строга.

— Нет, мадам, вы щедры. Я даже не знаю, как отблагодарить вас.

— Тогда не благодари. — Сильвия рассмеялась. — Используй свой ум и талант. Мне и не нужно лучшей благодарности.

Пока Сильвия была в театре, Айша ждала в отведенной для слуг части дома, когда за ней придут. Но никто не приезжал. Казалось, братья забыли о ней, и Айше захотелось отправиться в Пасси пешком. Но слуги Балетти рассмеялись, когда она сообщила им об этом. На улице кромешная тьма, и она непременно заблудится, даже если возьмет с собой фонарь. Айша представила, как слышит приближающиеся шаги или оказывается в темноте под колесами проезжающей кареты. Все домочадцы были итальянцами и любили поболтать; им очень хотелось узнать, хорошо ли Айша усвоила итальянский, работая на Калцабиджи. Слуги постоянно поощряли ее говорить на этом языке. Сидя в прихожей и расспрашивая слуг об Италии, Айша чувствовала себя почти как дома.