Крепче виски. Слаще колы

Я поняла, что в рубашке Павла было даже удобно, а мои ноги Марк и так успел рассмотреть со всех сторон.

С распростертыми объятиями я встретила курьера с едой из ресторана, потому что желудок стал уже поедать сам себя.

Взяв тарелку с ароматной уткой, картофелем и овощами, я подошла к все еще полулежащему на диване Марку и протянула ему. Он перевел взгляд с тарелки на меня.

— Я хочу, чтобы ты меня покормила.

— Может тебя еще и искупать? — съязвила я, ставя тарелку с едой ему на колени.

— Чуть позже. Вообще-то, это из-за тебя я оказался в таком беспомощном положении.

— Ты не беспомощный! — я закатила глаза. — И почему это из-за меня? — я присела на диван со своей порцией.

— Потому что твоя лента развязалась во время матча, и именно об неё я споткнулся и полетел носом в землю.

Кусок самой вкусной картошечки с прованскими травами застрял у меня прямо посередине горла от услышанного.

— Это шантаж? Хочешь достучаться до моей совести?

— А получается? — с издевкой спросил он.

— Получается, — выдохнула я, садясь ближе к Марку.

Я отрезала кусочек утки и поднесла ко рту Марка. Он захватил его губами и начал медленно пережевывать. По спине и ногам разлилось тепло. Я сидела так близко к нему в рубашке его брата, а мои голые бедра почти касались его кисти.

— Вкусно, — произнес он с улыбкой. — Дай попробовать кабачок.

Чувствовала себя обманутой его манипуляцией чистой воды, но продолжала поддаваться и кормить его с вилки, наблюдая довольную физиономию Вяземского. Мой желудок недовольно заурчал, требуя ту самую картошечку.

— Ты тоже ешь.

— Мне неудобно держать две тарелки, — сказала я, отрицательно мотнув головой.

— Ешь из моей.

— Я… — мне не нашлось, что ответить, лишь почувствовала румянец, подступивший к щекам.

— Да перестань, — протянул Марк. — Обмен слюной у нас уже был. Я не могу позволить, чтобы моя сиделка умерла с голоду.

Мысль о еде была очень привлекательной, особенно когда под носом стояли такие аппетитные запахи. И больше не сопротивляясь, первый горячий кусочек отправился ко мне в рот.

Мы ели молча и по очереди. И если мне момент совместного поедания пищи казался очень интимный, то Марк открыто забавлялся: он то ловко подхватывал кусочки языком, то захватывал зубами вилку, отказываясь отпускать её.

— Я хотела тебя попросить, поговорить со своей девушкой, — набравшись смелости, произнесла я, старательно накалывая на вилку мясо.

— Девушку? — искренне не понимающе спросил Марк.

— Анфису. Её взгляды меня пугают и, мне кажется, это дойдет до того, что она накопит денег и наймет киллера по мою душу.

— Она не моя девушка. Мы и не встречались. Так, использовали друг друга для утоления потребностей.

— Она явно так не считает, — усмехнулась я, поглощая остатки с тарелки.

— Если я кого-то выбираю, — Марк переплел наши пальцы свободной руки. — То я верен этому человеку. Выбрал я тебя. А ты меня? — он смотрел в упор и, ожидая ответа, скользнул взглядом к моим губам и задержался там.

С каждым стуком сердца Марк наклонялся ниже. Я была в растерянности не зная, что ему ответить, но, кажется, в какой-то момент ему стало абсолютно фиолетово до моих слов, потому как его дыхание учащалось, а глаза темнели от желания.

Взгляд упал на его гипс: самый обычный, белый. Но было в нем что-то не так…

Горячее дыхание уже опаляло влажные губы, как вдруг та самая последняя деталь в головоломке над гипсом сложилась.

— Ты же сломал левую ногу? — прошептала я прямо в его губы, чуть пристав и положив ладони ему на плечи.

— Ага… — его горячая ладонь уверенно, но мягко легла на бедро.

— Тогда скажи, — я мазнула своими губами по его, заставляя больше поддаться мне на встречу, — какого черта у тебя в гипсе права? — с этими словами я толкнула его в грудь, встав с дивана.

Марк, как ни в чем не бывало, сел обратно и без особых усилий стянул гипс с ноги, отбрасывая муляж в сторону.

— Поверить не могу! Ты всех нас обманул! Опять! Я перед тобой чуть ли не бубном тут плясала, а ты все время был цел и здоров!

Моя громогласная тирада оборвалась, когда Марк резко притянул меня за талию, сажая на свои колени. Я уперлась ладонями в его грудь, только в этот раз так легко оттолкнуть его не получалось.

— Мне надоело за тобой бегать по университету и искать место, чтобы просто тебя поцеловать, — с оттенком тоски признался он. — А брат дал мне возможность с тобой поговорить наедине. Да, хитростью, но по-другому…

— Павел в курсе? — я обрушила несколько ударов в его грудь. — Да вы издеваетесь надо мной!

— Мы, в отличие от тебя, не собираемся бегать от ситуации, а сели и все нормально, по-мужски обсудили.

— Ах, вы обсудили? — возмущалась я. — И к чему же вы пришли?

— То, что будем играть честно, и ты сама выберешь, кого захочешь, — его ладонь снова легка на мое бедро.

Я перестала брыкаться в его руках, снова посмотрев на Марка.

— Это просто смешно, — в неверии отрицала я.

— Это цивилизовано, — Марк сжал бедро сильнее, чем заставил мое дыхание ускориться.

Он как-то меня зачаровал. Опьянил и затуманил разум. Отчего я перестала биться в истерике и теперь спокойно сижу у него на коленях, почти не сводя взгляд с его губ, а на мне рубашка его брата и ничтожное количество ткани нижнего белья.

— Ты не спросил, хочу ли я принимать в этом участие.

На его лице отразилось едва заметное удивление, но оно тут же сменилось довольной улыбкой.

— Конечно хочешь. И причем также сильно, как я хочу тебя, а ты хочешь нас обоих, — он коснулся губами моей щеки, и в этот момент я осознала, что дрожала.

Я прикрыла глаза. Его тело, его запах, его горячие руки на моем теле – сносили голову и заставляли кровь бежать быстрее по венам. Марк коснулся губами моей шеи едва заметно, но достаточно, чтобы я возбужденно выдохнула.

— Ты интересуешь нас обоих, и пришло время доказать, почему ты должна выбрать именно меня, — серьезно произнес он и с этими словами повалил меня спиной на диван, нависая надо мной сверху.

Ладонь Марка зарылась у меня в волосах на затылке и чуть потянула у корней, заставляя этим запрокинуть голову и больше выгнуть шею. Кажется, я почувствовала кончик языка. Он прошелся по коже, начиная от сгиба плеча, заканчивая линией скул и слегка подул по мокрому следу, вызывая мурашки.