Крепость над бездной

— Хм. Ты намного ближе к истине, чем обычный новичок, — странно кашлянул мастер Рао. — Такая быстрая реакция свидетельствует о том, что твои образы максимально приближены к реальности. Значит, ты на верном пути. А единственное, чего тебе не хватает, это контроля. Сможешь вернуть яблоко в первозданный вид?

Я снова прикрыл глаза и сосредоточился.

— Отлично, — усмехнулся старик, когда яблоко в моей руке снова стало таким же, как прежде. — Значит, по уровню ты уже полноценный нулевка и тебя можно спокойно нагружать. На физическом плане успел что-нибудь почувствовать? Что-то в твоем ощущении предмета изменилось?

— Нет, лэн, — ответил я. — Я только успел представить, как оно уже изменилось. Но не почувствовал как и, главное, когда это произошло.

— Тоже неплохо, — удовлетворенно кивнул он. — Как ты, вероятно, догадываешься, у времени, как и пространства, есть свои границы. Менять их ты интуитивно уже научился, но для нормальной работы тебе придется научиться их ощущать. Этим-то мы сегодня и займемся.

Глава 8

С тех пор моя жизнь снова оказалась расписана буквально по мэнам. Чтобы успеть помедитировать и поделать упражнения на концентрацию, я вставал почти на рэйн раньше остальных, занимался, а уже потом вместе со всеми выходил на пробежку, благо лэн Остэн остался себе верен и каждый день у нас начинался одинаково.

После пробежки нас, как и предусматривало расписание, почти рэйн гоняли на полигоне.

Затем следовал завтрак, строевая и следом — для кого боевая, а для кого и огневая подготовка.

Впрочем, лично мне она неприятностей не доставляла. Напротив, благодаря Эмме моя память, как обычная, так и мышечная, была прекрасной, поэтому мне достаточно было один раз увидеть и сделать, чтобы запомнить полученный навык и потом воспроизводить нужное действие без ошибок.

Именно поэтому на занятиях с лаиром Дорхи ни малейших трудностей я не испытывал. Пока Тас и Дар вяло ковырялись с обычными пистолетами, пытаясь научиться разбирать и собирать их за несколько мэнов, я всего за неделю благополучно освоил и «коротышей», и принесенные лаиром Дорхи автоматы, и пулеметы. И даже на турель уже начал засматриваться, искренне надеясь, что в перспективе мне удастся из всего этого оружия еще и пострелять, благо сам лаир был настроен оптимистично.

Сослуживец лэна Даорна поначалу даже не поверил, что я способен запомнить столько информации с первого раза. Но потом привык. И даже впал в некое подобие азарта, охотно притаскивая мне все новые и новые образцы оружия и с живым интересом следя за тем, с какой скоростью я их осваиваю.

— Нет, ты точно воспитанник Ноэма! — расхохотался он, когда стало ясно, что маготехникам за мной не угнаться. — Он в свое время оружием буквально грезил, а уж как стрелял… у-ух!

Лаир мечтательно закатил глаза, а я сделал зарубку в памяти — обязательно порасспрашивать его о наставнике. Думаю, мы могли бы рассказать друг другу массу интересного. Жаль только, что времени на посторонние разговоры практически не оставалось.

После обеда мы с ботанами уходили в гаражи и на протяжении нескольких рэйнов торчали там, ковыряясь во внутренностях стоящих на обеспечении крепости машин. Парней, правда, больше интересовали обычные тачки, тогда как я, разумеется, нацелился на танки и вертолеты. При этом я охотно копался в движках, изучал всевозможные схемы и инструкции по эксплуатации, с радостью брался за любую работу, был готов сутками напролет слушать разъяснения лаира Оздоро и каждый раз с большим сожалением покидал дружную команду техников, которые охотно учили меня всему, что я просил.

После ужина же мы с Кэвином сразу же собирались и уходили в лес, на персональные занятия к мастеру Рао, и возвращались только к отбою, так что у нас попросту не было возможности поучаствовать в ежевечерних сборищах на полигоне. На местные соревнования по кханто нам, соответственно, тоже посмотреть не удалось. Но участвовать в поединках я не рвался, подтянуть кханто тоже еще успею, тогда как обучение у мастера Рао могло больше никогда не повториться, так что от него следовало брать все, что только возможно.

Кэвин, к слову, мое мнение разделял, поэтому за поединки не переживал. В конце концов, у нас ведь еще и в академии соревнования будут, так что хватит на наш век и достойных противников, и наставников по боевому искусству. Тогда как мастер Рао всего один, и упустить шанс чему-нибудь у него научиться было бы непростительно.

Правда, поскольку Кэвин пока еще оставался очень неопытным разумником, да и практика у него по этому предмету была всего лишь первой, то новый учитель занимался преимущественно со мной. Вернее, мне казалось, что он был занят в основном мной. Тогда как Лархэ он просто сажал на краю поляны, ставил перед ним клетку то с крысой, то с каким-нибудь другим мелким зверьком и заставлял Кэвина медитировать. Угу, пока еще только медитировать, хотя мне всегда казалось, что у разумников практические занятия должны были выглядеть по-другому.

— Ты что? — с укором посмотрел на меня Лархэ, когда мы возвращались в башню после первого совместного урока. — Это же азы! Думаешь, нас за полгода в настоящих мозголомов успели превратить?

Ну… нет, конечно. Как-никак теорию по спецдисциплинам маготехники тоже проходили, поэтому я уже знал, что мои первоначальные представления об этом виде магического искусства были далеки от истины.

Поначалу я считал, что разумники — это самые могущественные маги на Найаре, просто потому, что они способны влезать в чужие мозги и каким-то неведомым образом на них влиять. Несколько лет назад я искренне верил, что одаренные этого типа вот так с ходу способны прочитать мысли любого человека, а значит, обладают силой, властью и, вообще, были суперкруты.

На деле же оказалось, что все не так просто.

Да, разумники были опасны. И они действительно умели влезать в чужие головы. Многие из них, как и ожидалось, работали в правоохранительных органах, в разведке или в специальных отделах при военном министерстве. Но при этом у их способностей имелась масса ограничений.

Начнем с того, что у каждого человека, даже неодаренного, имелась врожденная защита от магии разума. Благодаря ей люди могли спокойно жить, не опасаясь, что в их мысли, сны, желания кто-то вот так, походя и без малейших усилий, внезапно залезет. Ментальная неприкосновенность обеспечивалась нам самой природой, и это было одним из важнейших механизмов, ограничивающих работу магов разума.

Конечно, защита не являлась абсолютной. При должных навыках ее все-таки можно было взломать. Однако этому надо было специально учиться. Работа с чужим разумом — это долгая, кропотливая, подчас очень утомительная деятельность, которая требовала не только времени, но и тщательной настройки на объект изучения по типу того, что сейчас пытался сделать Кэвин.

Уже исходя из этого следовало догадаться, что обычному, ничем не примечательному человеку не надо было опасаться, что кто-то вдруг без спроса залезет к нему в голову и прочтет его мысли во время поездки на работу, похода в магазин или просто в толпе прохожих. Маги разума не подсаживались к добропорядочным гражданам в общественном транспорте, не следили за мыслями простых людей на улице и не занимались поисками гениальных идей в головах у обывателей.

Им это просто ни к чему. Напрасная трата времени и сил.

С одаренными дело обстояло еще сложнее — врожденная ментальная защита у магов была намного лучше, чем у простых людей, поэтому работать с ними было еще труднее, чем с неодаренными. Тем не менее при наличии времени, специальной аппаратуры, знаний, опыта и это было возможно. Более того, на занятиях нам говорили, что в присутствии опытного разумника никакая защита не устоит что у простого гражданина, что у одаренного.

Однако при этом разумники, как правило, считывали лишь поверхностные… чаще всего даже не мысли, а эмоции. Мы ведь мыслим не словами, а образами, ассоциациями. Когда мы по-настоящему задумываемся, то не проговариваем про себя слова и предложения. Идеи и замыслы чаще всего крутятся в наших головах неоформленные. Порой отрывочные, а то еще и непоследовательные. И разобраться в этой мешанине ого-го как непросто.