Крепостная

— Не, не, не ходи. Я плисоль говолить, сто не отдавать поднос больсе никто! – серьезность Бохая зашкаливала.

— Нет, не отдам, а почему ты так беспокоишься? Боишься, что мне больше предложат? Тридцать рублей, помнится, ты предложил, дружочек!

— Нет, нет, балысня. Могут и давать, но потом больсе не станет. Длакон, китайский сад узе не покупайса. Никто не плосит китайскай сад и длакон! Я плодавать два в Китай, два в Тлоицк, пять самый богатый тут люди, - он перечислял мне места, куда он задумал двинуть мое «искусство». И до меня тут начало доходить, что он вовсе не простак в бизнесе! Он кидает затравку для крупного сбыта!

Глава 47

Май переставал дышать зябкими утрами, не стало тоненькой ледовой корки на воде, в бадьях, оставленных с вечера. И кое-где осторожно, будто первые разведчики, горели желтыми пятнами одуванчики.

Городок принаряжался, стряхивал с себя грязь и серость, постоянных спутников ранней весны. Люди тоже как будто выпрямлялись, чаще поднимали лица к синему, свежему, будто умытому небу.

Дома царила атмосфера покоя и даже чрезмерной тишины, словно все боялись сглазить, потревожить, наконец обретенный покой, и ждали подвоха.

Чистили двор, засыпали опилом, который впитывал влагу, и снова выметали. Народу поубавилось, а с ними ребятни, возившейся за заборами на уложенных для будущей стройки бревнах: начинались весенние работы. Мужчины проверяли инструмент, женщины выводили одичавший за зиму скот на огород. И телята, не видевшие еще ничего, кроме тесной темной закуты, бросались бегать, высоко подкидывая задние ноги.

У меня было готово все, что по плану я должна была отдать Бохаю на продажу. Сейчас я думала, что надо было договориться о реализации и загнуть цену повыше. Но задним умом, как говорится, богаты все.

Хитрый китаец приходил ко мне не реже раза в неделю под видом обсуждения торговых новостей. Но я понимала, что торгаш боится упустить даже еле заметные перемены в моих планах. Хорошо, что женщин считают недалекими, не способными вести хоть какой-то бизнес. Это давало мне прекрасную возможность понимать, как ценны мои поделки.

От него я узнала, что китайская роспись приелась. Он же рассказал, что в Оренбурге осенью будет ярмарка, где мастера сбывают свои изделия оптом за границу. Моя заведенная для дел тетрадь уже стала чем-то вроде гроссбуха, где я расписывала планы и дела на каждый месяц. В ней значилась и эта ярмарка. Туда я хотела привезти что-то совершенно новое. Много дорого, чтобы сдать в одни руки. Никто не отменял продажи в виде торгов.

В середине мая от Петра пришло письмо. И веяло от этой бумаги, которую Осип зачитал нам за обедом, благополучием и успехом. Я внимательно прислушивалась к каждому слову, замечала каждую эмоцию Осипа. Но придраться было не к чему: куплена квартира в центре города. В доходном доме для выше, чем средних горожан. Петр устроен на работу в канцелярию благодаря хорошим связям, а Клара… Клара, несмотря на беременность, блистает на балах и заводит выгодные знакомства.

Вот после слов про «выгодные знакомства» я поняла, что все катится к чертям. Петру, несущему службу в канцелярии на данный момент, эти знакомства были бы выгодными, коли он занял место головы в Верхнеуральске, как планировал Осип. Для… как по-нашему звучало бы «офисного сотрудника», эти самые выгодные знакомства хороши только тем, что ими можно хвастать, упоминая о том, что ручкался с самим тем-то и тем-то.

Клара ни за что не упустит шанса улучшить свою жизнь. Петр – только первая ступенька на пути к роскошной жизни, к которой она стремится. Да и первая ли?

Ярмарка отвлекла меня от всех мыслей, кроме одной: посмотреть, как пойдут на ней дела. Я планировала ходить туда, как на работу. Смотреть, кто и что покупает, чем интересуются, сколько готовы платить. Время сейчас было не самое спокойное, но весна творит чудеса, даря надежду каждому: даже самому отчаявшемуся крестьянину.

Бохай приехал за подносами еще до рассвета. С собой привез несколько новых мешочков: видимо, переживал за упаковку.

Я переложила подносы бумагой, а потом еще и обрывками старых полотенец, чтобы лак, упаси Бог, не поцарапался. Китаец внимательно осмотрел покупку, отдал приличную пачку из разномастных купюр, довольно присвистнул и отчалил.

К этому времени Фирс уже запряг лошадь в нашу коляску, помог мне уложить в нее шкатулки. И мы с Нюрой и Глафирой выехали в том же направлении, что и счастливый обладатель, как он думал, красоты.

Я оплатила место подальше от Бохая. Да и вообще не в том ряду, а рядом с женщиной, продающей платки. Женщины их любят. А весна – самое время обновить головные уборы.

Нюра должна была торговать, поскольку хватку ее я уже оценила, когда мы познакомились с Бохаем. И с ней рядом остался караулить Фирс, которого китаец запомнил крепко-накрепко. Да, если увидит, поймет, откуда «ветер дует». Но это уже совсем другая история.

Рисунок на шкатулках был другой. На зеленом фоне красные розы, на красном – белые лилии. И тому подобное. Я делала шкатулки не для людей побогаче, а для того самого середнячка из крестьян, который тоже хочет положить в приданое дочери что-то красивое.

Шкатулки разошлись за три часа. Бохай, продающий мои подносы дорого, собрал возле себя и женщин, таращащихся на невиданную объемную роспись, и таких же, как он, торгашей.

Я подошла к нему только когда Нюра с Фирсом уехали, забрав с собой что-то около сотни, но наших честно заработанных денег. Шкатулки подороже я не стала брать на ярмарку. Их я копила для Бохая на следующую торговлю.

Но был у меня еще задел для купца, которому приглянулись пасхальные, расписанные под яйца шкатулки. Круглые и овальные болванки Николашка уже выполнял, почти не глядя. Осип набил руку зачищать их так, что любой зазор или вставшие деревянные волокна чуял пальцами.

Мы стали отличным коллективом. Когда Осип узнал, что заработали мы больше, чем у него получалось за полгода, открыл от удивления рот.

— Надо нам людей нанимать, Осип Германыч, - вечером за чаем я подняла тему, и он отложил книгу. Какое-то время кусал губу, а потом посмотрел на меня.

— Много людей? – он уточнил это с видом человека, принявшего информацию. И теперь, не спрашивая, что и почему, выяснял конкретное количество.

— Если нам за лето надо сделать штук сто полюбившихся вам круглых и овальных шкатулок, вы с Николашкой справитесь?

— За лето? До осени, конечно. Только сидеть столько спина моя не позволит. Но Митрофан, один из работников, дело это знает. Могу его посадить на первое время рядом, а потом подменять меня станет, - по делу и со всеми деталями ответил Осип. Работать с ним было одно удовольствие!

— А я не справлюсь, Осип Германыч. За один день я могу один слой только написать. И не больше пяти шкатулок. В две пары рук было бы легче. А самое важное: я не художник. Есть у меня идея – сложные пейзажи на крышки наносить, людей. И даже понятно чтобы было, какая погода на изображении.