Крещатик № 93 (2021)
Шрифт:
Удар выбивает воздух из лёгких Алана, мельчайшая задержка – и его нога в болевом.
«Отсюда не выберешься».
Рэй выкручивает ему ступню, тот пытается что-то сделать, но безуспешно.
«Сдавайся. Давай же».
Сопротивляется. Он давит сильнее, сжимает зубы.
«Сдавайся!»
Вены вздуваются, пальцы непроизвольно сжимаются от боли, жилы каменеют.
«Ну же!»
– Рэй! Хватит!
Он выпустил ногу Алана и откатился в сторону. Поднялся, откинул мокрые волосы со лба.
– Стучать надо! Стучать! – втолковывал
– Извините… Извините.
Их взгляды снова сошлись, и Андрэй победно усмехнулся. Пожал Алану руку, помог встать.
– Хороший бой, – похвалил он слегка небрежно, свысока. Новичок кивнул. Он выглядел довольным, хоть и уставшим.
– Хороший… Повторим… как-нибудь?
– Повторим. Ты только стучи… в следующий раз.
Он усмехнулся.
– Обязательно.
3
Длинный автобус-гармошка катился по улице, слегка покачиваясь на манёврах. Андрэй сидел на одиноком кресле и поглядывал в окно, на проплывавший мимо город. В левое ухо наушник изливал грохот перкуссии и визг электрогитар. Правое прислушивалось к окружению на случай внезапной атаки.
Салон пустовал. Все сидячие места были заняты, группка студентов стояла возле терминала оплаты и о чём-то разговаривала. Впереди сидел пацан в школьной форме – совсем малой, вероятно, ещё в первом классе. В руках – телефон. В ушах – наушники. В обоих.
Старый автобус заскрежетал гнилым нутром и остановился. Зашипела гидравлика дверей, и в салон ввалился какой-то дед. Поднёс карту к терминалу, подошёл, на ходу засовывая её в карман. Встал, поглядывая то на школьника, то на Рэя.
Тот косился на него. Ждал. Собирался уступить место, но только после просьбы.
Вместо просьбы дед наклонился к первокласснику и дёрнул того за рукав. Показал кулак.
Андрэй сощурился.
Мальчик, только сейчас его заметивший, быстро встал. Не сказал ни слова. Андрэй наблюдал.
Когда старик уселся и вместо благодарности дал школьнику подзатыльник, он оскалился. Вытащил из уха наушник, встал, подошёл, схватил деда за ворот.
– Слышь, падаль.
Он был лёгкий – Рэй запросто приподнял его одной рукой. В бегающих глазах сначала появилось непонимание, затем – страх.
– Ты что делаешь! Отпусти меня! Эй!
– Ты чё к пацану прикопался?
– Он мне место не уступил! – возмутился старик. – А ну отпусти!
– Ты бы вежливо попросил, – с тихой угрозой прорычал Рэй. – Что ж ты меня не выгнал?
По автобусу пошёл шёпот. Кто-то вытащил телефон.
– Молодой человек! Прекратите! – потребовала какая-то женщина с задних сидений.
– Заткнись!
Автобус продолжал ход. Водителю явно было до лампочки. Пока что.
– Я н-не обязан… Я…
– Извинись, – с ухмылкой потребовал Рэй.
– Поч-чему это?
– Я тебя из автобуса выкину, – пообещал он.
Дед открыл рот. Промолчал.
– И-извини, – буркнул он.
– Да не передо
мной! – тряхнул его Рэй. – Перед ним.Мальчик стоял, дрожа от страха, ничего не понимая.
– П – прости. Прости, пожалуйста.
– Так-то лучше, – он выпустил старика, развернулся и на следующей же остановке покинул автобус.
Остаток пути шёл пешком.
В квартире было темно – свет раздражал расширенные от капель зрачки. Сквозь неплотные шторы остро и неприятно сиял фонарь. Он закрывал глаза руками, но лежать так было неудобно.
Он вспоминал.
– В правом глазу разрыв, Андрэй. В левом сетчатка истончилась, надо укреплять.
Он несколько раз моргнул липкими веками, повертел глазными яблоками, онемевшими, будто покрытыми лаком.
– Операция стоит, как раньше? – нарочито спокойным голосом.
– Да. Сейчас сделаете?
– Сейчас, чё ждать.
Врач кивнула.
– Позже вам чек выпишут, в кассе оплатите и придёте.
– Да.
Его волновали не деньги. Зарплаты помощника тренера вполне хватало на скромное житие, а большего и не нужно. Волновала не сама операция, безболезненная, но неприятная. Волновало его другое…
Врач со склизким звуком убрала линзу и стала её протирать. Сразу же подбежала медсестра, прочистила ему глаза ваткой. Стало лучше.
– Месяц соблюдаем охранительный режим. Не наклоняемся, тяжести не таскаем, контактными, силовыми видами спорта не занимаемся.
Рэй кивнул.
– Памятку вам дать?
– Не нужно. Не в первый раз.
Он поднялся со стула, приоткрыл один глаз и направился в сторону выхода.
– У вас сетчатка слабая, Андрэй, – строго напомнила врач. – Вам нагрузки вообще противопоказаны.
– Я знаю, – он безразлично закрыл за собой дверь.
Волновало его даже не то, что каждая такая операция приближает его к слепоте. Волновало только, что он рано или поздно не сможет заниматься боевыми искусствами.
Долго лежать было неудобно. Хотелось бы поспать, но уснуть не выходило – слишком привык доводить себя до изнеможения. В уме листались воспоминания.
Опыт работы официантом закончился разбитыми о зубы кулаками и ночью в каталажке. Для чего-то более компетентного нужно было получать образование, что представлялось невозможным. Что ещё? Работа грузчиком отпадает. Дворником? От одной мысли тошнит.
Зажужжало. Невидимая в темноте муха пролетела справа налево, умолкла, сев на стену. Он ударил ладонью, почувствовал что-то липкое. Поморщился, встал, в темноте вымыл руки и сел за стол. Вытащил телефон.
– Да? Что такое, Рэй?
– Гжегож, меня не будет неделю, – он откинулся на спинку, закинул ногу на стол.
– А что случилось? Заболел?
– Да операцию сделал. Ничего серьёзного.
– А-а. Ну давай, выздоравливай.
– Ага.
Он сбросил трубку и долго ещё сидел в темноте.