Крест и корона

— Знаешь, где мы ее нашли? — ответила я вопросом на вопрос.

Девочка отрицательно покачала головой.

— В коридоре рядом с комнатами для гостей, в которых спали лорд и леди Честер в День всех усопших верных.

С проворством, какого я в жизни не видела, Этель метнулась к двери спальни. Она была в дюйме от открытого окна, когда Джеффри ухватил ее за талию и потащил назад.

Мы посадили перепуганных Этель и Марту на табуретки. Было очевидно: случилось что-то такое, о чем они не хотят говорить.

— Мы не станем вас наказывать, — заверил сестренок Джеффри. — Мы просто хотим знать, что вы видели и слышали в ту ночь. Это очень важно.

— Мы не были в той части монастыря. И ничего не знаем, — ответила Этель.

— Девочки, послушайте меня. Я знаю, вы очень обиделись, что я не пришла вас утешить, когда умерла мама, — сказала я. Марта кивнула, ее глаза налились слезами. — Но так уж получилось. Пожалуйста, простите меня. А потом вы бесследно исчезли. И снова я виновата: я должна была разыскать вас не сегодня, а раньше. Однако у нас в Дартфордском монастыре произошли страшные события. Вы еще маленькие, но придется вам все рассказать.

Теперь они слушали меня, открыв рты.

— Я должна защитить монастырь — мой дом, место, где с пятнадцати лет работала ваша мама. Но мне не справиться без вашей помощи. Вы мне поможете?

Маленькая Марта умоляющим взглядом посмотрела на сестру.

Этель со стоном сказала:

— Хорошо, сестра Джоанна. — Она глубоко вздохнула и начала: — Когда вас нигде не смогли найти, мы убежали и спрятались в монастырской пивоварне. Там есть маленькая комнатка, куда никто не заходит. В ней холодно и плохо пахнет, но зато безопасно. Мы пока еще не хотели покидать монастырь. На следующий день все были так заняты — готовились к пиру, и нас никто не заметил. В монастыре было много мест, где мы любили прятаться, и никто даже не подозревал, что мы там.

Я открыла было рот, чтобы расспросить их о тайных местечках подробно, но Джеффри предостерегающе сжал мне руку.

Этель продолжила:

— Мы слышали, как сестры и слуги говорили о предстоящем пире, и поняли, что многие не хотят, чтобы этот человек приезжал в Дартфорд. А потом, уже после пира, некоторые сестры даже плакали. Мы знали, что лорд Честер говорил нехорошие слова про монастырь — что его вскоре закроют. И еще он обидел одну из послушниц. Мы решили, что вас, сестра Джоанна.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, не меня, а сестру Винифред.

Этель повесила голову, и я поняла, что следующая часть рассказа дается ей с трудом.

— У нас ведь совсем мало денег, сестра, хотя отец все время работает. Мы слышали, что лорд Честер приехал на пир, нацепив кучу дорогих перстней. А потом он напился, упал, и его пришлось отнести в гостевую… — Ее голос замер.

Джеффри очень тихо сказал:

— И вы решили, что сможете пробраться в его комнату и снять с пальца один из перстней?

Марта снова начала плакать.

— Мы больше не будем.

Я погладила ее мягкую маленькую ручку, пытаясь успокоить.

— И как же вы попали в переднюю часть монастыря, если все двери были заперты? — спросил Джеффри.

— Через окно, — ответила Этель.

— Но мы проверили все окна и… — Теперь уже я незаметно подтолкнула Джеффри: не хотела разрушать ту атмосферу взаимопонимания, которая установилась, обвиняя ребятишек в том, что они проникли через окно.

— В какое время это было?

— Не знаю, — ответила Этель. — Но молитвы уже давно закончились. Мы днем как следует выспались, а потому ничуть не устали. Мы знали, где находятся гостевые комнаты, и прошли туда очень тихо. Приоткрыли дверь из коридора, самую капельку, и…

Этель так и подскочила на табуретке, когда эта потрясшая девочку сцена снова предстала перед ее глазами.

— Что? — спросил Джеффри тихим взволнованным голосом.

— Там было две двери — слева и справа. И справа, через дверь, ведущую в спальню, шла женщина.

Я почувствовала, как мой желудок завязывается в узел.

— И ты знаешь, что это была за женщина? — поинтересовался Джеффри.

— Нет, сэр. — Она покачала головой. — Там было темно.

— На ней был хабит? Это была монахиня?

— Я не смогла различить… видела ее мельком. Она вошла в дверь и закрыла ее за собой. Но я увидела, что женщина была одета во что-то длинное и темное.

Одеяния доминиканок были белыми, так что Этель точно встретила не монахиню. Если только та женщина не накинула сверху плащ.

Джеффри наклонился к девочке поближе:

— Она была молодая или старая? Как быстро она шла?

— Быстро, сэр. А вот насчет возраста — не знаю.

Я больше не могла сдерживаться:

— А еще ты что-нибудь видела?

Этель покачала головой:

— Мы вернулись в коридор.

Я испытала разочарование. Однако Джеффри не сдавался.

— Но, может, ты что-нибудь слышала? — невозмутимо продолжал он расспросы. Я не понимала, как констебль мог оставаться таким спокойным.

— Да, затем раздались голоса. Говорили два человека. Мужчина и женщина.

— Ты слышала, о чем они говорили?

— Нет, сэр, — вздохнула Этель. — Они беседовали очень недолго и совсем тихо. Потом мужчина громко произнес: «Нет». Он не кричал и не злился. Просто сказал одно это слово. Но потом из комнаты донесся такой странный глухой звук, как будто от удара. Тук. Тук. Тук. Тук. Целых четыре раза подряд.

Я замерла от ужаса. Дети слышали, как был убит лорд Честер.

— Это было так странно, что мы убежали, — завершила свой рассказ Этель. — Мы вернулись в монастырскую пивоварню, а утром ушли домой. А на следующий день к вечеру вернулся отец.

Сестра Агата схватила меня за руку и возбужденно проговорила:

— Стало быть, в комнате лорда Честера была женщина, а вовсе не брат Эдмунд.

«Да, но что это была за женщина?» — спрашивала я себя.

Мы обе посмотрели на Джеффри Сковилла. Он стоял, задумавшись.

— И что теперь? — спросила я его.

— Я доложу о том, что слышал здесь, мировому судье Кэмпиону и коронеру Хэнкоку… А уж к каким это приведет последствиям, я не знаю, — тщательно выбирая слова, сказал констебль.