Крест Марии

Теперь для меня уже было жизненно необходимым разобраться со странным участком.

Я обстучала и ощупала весь кусок. Но ничего не обнаружила.

Уже практически разочаровавшись, я продолжила щупать чисто на упрямстве. Для меня это была принципиальная позиция. И я не намерена была отступать.

Я уже собиралась уходить (пришла пора дёргать рычаг), как что-то щёлкнуло и внезапно кусок стены отошел в сторону.

Глава 4

Это оказалась дверь, за которой была ещё одна комнатка.

В это же время щелкнул второй рычаг, а это значит, что мне нужно бежать дёргать. Я вынуждена была убежать. Ведь промедление допускать нельзя.

Когда же я вернулась, к моему разочарованию стена опять стала монолитна. Я снова принялась искать «секрет», чтобы открыть проклятую дверь. То, что это жизненно важно – не вызывало сомнений.

Простучав и ощупав всё, что можно, я так и не нашла никаких следов ручки, замка или ещё чего-то. Более того, я в своё время начиталась о том, как в Средневековье в замках можно было нажать на какой-то кирпич или загогулинку и открывался подземный ход.

А вдруг там выход? Эта мысль меня окрыляла и подстёгивала. И я продолжала судорожно искать ручку. Наконец, уже отчаявшись, я оперлась спиной о стену и о чудо – она отъехала в сторону, явив мне проход в потайную комнату.

Я ужас как обрадовалась. Но заходить туда не спешила. Вдруг дверь закроется, и я не смогу найти выход. Умирать от мучительной смерти мне не хочется. Поэтому я сбегала к «туалету» и схватила металлический блин от штанги.

Я молилась, чтобы дверь не закрылась, пока я отошла. Мне повезло и дверь оставалась открытой.

Я заблокировала блином дверь так, что даже если она начнет закрываться, то там всё равно останется щель и я оттуда вылезу.

И вот наступил «час икс» и я вошла в вожделенную «комнату». Здесь освещение было не столь ярким, зато было значительно теплее. Комната представляла собой чуть вытянутое помещение, в одном краю которого была деревянная кровать (!). И о чудо, накрытая одеялом. Там даже подушка была! Небольшая, набитая тряпками, но подушка! Это же какое счастье для моей бедной, измученной шеи. От спанья в неудобной позе на том узком деревянном топчане шея постоянно затекала и начинали болеть голова и спина.

Зато сейчас я была на вершине блаженства.

Я подошла ближе и потрогала постель: и одеяло и подушка сильно отсырели. Ну ничего страшного, главное, плесени не было. Я понюхала – не воняло вроде.

Конечно же я это всё постираю. Ведь спать на чужой постели для меня не мыслимо. Понятно, что это была спальня той бедолаги, которая повесилась в туалете. Но кто знает, чем она болела, да и просто – брезгливо.

Ещё одной хорошей новостью было то, что под одеялом обнаружился даже не матрас, а практически перина. И она была накрыта простыней! Ситцевой, застиранной до серого цвета, но тем не менее это была простыня.

Какая прелесть. Значит я буду жить теперь более-менее по-человечески.

Я разулыбалась. Настроение повышалось и повышалось. Да так, что, увлёкшись, я опять чуть не пропустила время дёргать за рычаг.

Ругая себя всякими нехорошими словами, я заторопилась к рычагу.

Здесь меня поджидал ещё один сюрприз. Когда я дёрнула оба рычага по очереди, внезапно со стороны «кухни» послышался металлический звон. Сказать, что я удивилась – это ничего не сказать. Время до кормления еще было в избытке. Что же это такое?

Меня разрывало любопытство продолжить изучение комнаты и посмотреть, почему звенит кухня. Я подскочила к «окошку» и обнаружила поощрительный приз. На площадке лежал брусочек мыла и бутыль из тёмного стекла.

Я схватила оба предмета, пока окошко не захлопнулась и потащила на топчан.

Как же я радовалась мылу! Оно было хозяйственное, пахло малоприятно, едким щёлоком, но тем не менее это было мыло. Настоящее мыло! Вот теперь я отстираю всё. И вымою нормально голову. А то мои волосы, хоть я их и промываю периодически водой, похожи на измазанную жиром паклю.

Я бережно положила мыло в сумочку. Мало ли, вдруг начнется потоп, а я не могу допустить потерю столь ценного ресурса.

С бутылкой я решила разобраться позже и заторопилась обратно в комнату.

Дальнейший осмотр принёс немало приятных сюрпризов. Под «кроватью» (таки она больше была похожа на нары, но зато достаточно широкие. Настолько, что можно вполне приводить сюда любовника. От этой странной в таком месте мысли я аж усмехнулась.

Любовники. У меня они были. Когда-то. Эх, жизнь.

Но тайны комнаты продолжали манить, и я увлечённо возобновила поиски. Под кроватью обнаружилось небольшое оцинкованное корытце, похожее на ночвы (интересно, откуда это здесь?). Тем не менее находка была необычайно полезна, и я решила, что сегодня же я должна воспользоваться этим сюрпризом.

С огромным воодушевлением я продолжила поиски. Примерно за период в три дёргания рычага я обнаружила немало полезных вещей.

Список находок приятно удивлял и радовал. Здесь были:

– четыре исписанные мелким почерком потрёпанные тетради (одна на непонятном языке, очевидно уйгурском, так как сплошные иероглифы). Все записи я отложила и решила изучить позже;

– два клубка шерсти – тёмно-серого и грязно-жёлтого цвета;

– спицы вязальные, вроде как алюминиевые, но почему-то тёмно-зелёного цвета и покороче, чем те, к которым я привыкла (видимо у уйгуров так принято. Ведь вяжут же в Тунисе длинным крючком. Есть даже стиль вязания – тунисская вязка. А здесь, видимо, уйгурская вязка. Ну или не знаю, что ещё подумать. Других версий у меня не было);

– две стеклянные (примерно двухлитровые) банки с сухарями (очевидно та бедолага сама сушила их на чёрный день, потому что хлеб был уйгурский, с вкраплениями трав, как в тех лепёшках, что выдавали «на кухне»). Нужно будет разобраться, зачем она их сушила в таких количествах. Банки были плотно закрыты клеёнкой и обвязаны бечёвкой;

– моток бечёвки;

– пять больших гвоздей;

– молоток с облезлой ручкой;

– три куска мыла (!). Причем один кусок был не хозяйственным. Он пах цветочным запахом (то ли лавандой, то ли пионом, было сложно определить, так как всё мыло находилось в одном свёртке, тщательно замотанное в клеёнку и все запахи перепутались. Цветочное мыло я сразу же отложила в сторону;

– две катушки ниток, чёрная и красная;

– четыре иглы, причём одна «цыганская»;

– колода игральных карт, но очевидно тоже уйгурских (потом разберусь);