Крестная внучка мафии 2

— Писюльку свою убери, — тихо сказала бабуля, где-то у него на кухне. — И краник свой спрячь, если еще не оделся. Ты уже большой мальчик, чтобы светить голым задом по-чем зря.

— Синьора Манчини, он в шортах, — произнес один из бугаев в коридоре.

— Джованни, мальчик мой, оденься, Ради Бога. Ну, кто встречает гостей с голым пузом?

Бугай в коридоре кивнул на сушилку с бельем и нехотя Джованни натянул еще влажную футболку. Но бугай протянул еще и руку, намекая на то, чтобы он сдал оружие. Зная, что при таком неравном числе его пристрелят что с пистолетом, что без него — Джованни молча сделал, как просят.

— Доброй ночи, — мрачно произнес он, входя на кухню.

— Неожиданно да… — бодро закивала бабуля. — Ночь хорошая… На улице даже свежо.

Бугай включил свет, а Джованни невольно поморщился от яркого света. Старшая сестра Крестного Отца Коза Ностра, синьора Катарина Манчини сидела за столом в зеленом платье, невинно сжимая большую пенсионерскую сумочку.

— Чем обязан, синьора Манчини, раз я принимаю столь важных гостей в такой час?

— Ты мне многим обязан, а будешь обязан еще больше, — уверенно кивнула бабуля. — Наш уговор помнишь?

Джованни похолодел.

— Нужно же было, когда вы скажете, посадить…

— Эта часть в силе, — кивнула бабуля. — Но появились новые вводные и количество пташек изменилось. Надеюсь, ты уже достаточно матерый котик?

Поглядывая то на бугая, то на мафиозную бабулю, Джованни напряженно произнес:

— Прошу говорите немного яснее.

— В ближайшие часы тебе позвонят и скажут о переводе в Калабрию, — бабуля вдруг за сердце схватилась и начала громко сокрушаться. — Ой, Джованни… Ой, там такие бесчинства… Такой кошмар… Никакого спасения от бандитов нет! А уж от тех, что в погонах и вовсе…

Кашлянув, Джованни быстро понял, что бабка теперь его новое начальство и тихо уточнил:

— Синьора Манчини, а должные полномочия мне дадут?

— Кто же тебя отпустит без бумажки, — хмыкнула бабуля.

Она достала из сумочки тонкую стопку листочков и положила на стол.

— Вот список. Всех надо распределить по клеточкам, — похлопала она по листочку. — Хотелось бы сказать в золотые, но, увы, на пожизненное с самыми суровыми условиями.

Взяв листочки, Джованни озадаченно смотрел на перечень имен и за что конкретно каждого сажать.

— Но здесь совсем другие имена…

— А, прежние я вычеркнула, — легко отмахнулась бабуля. — Тебе за этих сразу столько медалей навешают… Будешь ходить и звенеть, как Санта Клаус, рождественскими колокольчиками. А будешь хорошо медальками брынчать — еще подкинем.

— Я не буду брать деньги от мафии, — твердо сказал Джованни. — И сажать невиновных тоже.

— А кто сказал про деньги? — удивилась бабуля. — Мы говорим только о добрых делах, Джованни, и о защите невинных от кровожадных и беспощадных головорезов. Вот знаешь ли ты кто именно застрелил твоего отца?

— Никто этого точно не знает, — с угрозой прорычал Джованни, чувствуя, что они играют на его жажде мести за смерть отца.

— Ну, как это никто? — усмехнулась бабуля. — Возьми пулю из его уголовного дела и проверь личное оружие у 3-го, 4-го и 12-го человека из списка. У кого-то из них будет тот самый револьвер.

Мрачно посмотрев на него, синьора Катарина добавила:

— Надеюсь, этого достаточно, чтобы говорить о том, что вместе мы можем принести благо обычным людям?

— А если это не они? 25 лет прошло. От оружия могли избавиться, передать кому-угодно…

В разговор вступил бугай, который забрал у него пистолет:

— Мой отец участвовал в той перестрелке. Наша задача была спасти мальчика, которого похитили. Мы еще тогда составили список всех, кто стрелял по нашим и по людям на рынке. Но, конечно, показания полиции мы не давали.

Джованни смотрел на имена на листочках и думал о том, что мафия в принципе не может приносить никому блага.

Не будь распрей между кланами Лукрезе и Градиано — отец бы не погиб. Мать бы не пила столько и не винила себя в том, что настояла, чтобы муж сходил на рынок и купил томатов для соуса к пасте. До конца жизни вид помидоров у нее вызывал слезы.

И в тоже самое время… Что если его отца и правда убил кто-то из этих троих? А он столько лет потратил зря… Отец ведь погиб закрывая собой ребенка. Именно поэтому Джованни и стал карабиньером, и никогда не брал ни взяток, ни поблажек не делал преступникам.

За окном раздался чей-то смех и пьяные разговоры, а бабуля, будто читая его мысли, вдруг указала на улицу:

— Выгляни в окошко, Джованни… Молодежь свободно гуляет в нашем городе в любое время суток и никого не обижают. А теперь посмотри туда…

Синьора Катарина Манчини указала на другое окно на кухне, сквозь которое можно было увидеть огни порта Палермо.

— Сколько тысяч людей работают в Интер-Транс, в наших отелях, ресторанах и на прочих предприятиях? И все они исправно получают зарплату. По закону. Со всеми соц пакетами и прочим.

Она указала прямо на него.

— А тебе, Джованни, разве моя Семья отказала в самом главном — в справедливости?

Комиссар молчал, а бабуля закивала.

— То-то же… Повзрослей уже. Мир не делится на черное и белое, — она указала на листочки в его руках. — Собирайся и посади всех пташек по клеткам.

Париж. Дом Лукрезе

27 июля 10 часов утра

Александр Лукерезе

Жена сладко спала после стольких дней нервотрепки, а в кабинете Крестного Отца в Париже с раннего утра царила рабочая атмосфера. Сидя за письменным столом в черном костюме и белоснежной рубашке, Сандро внимательно слушал доклад за докладом об обстановке и событиях всех дней, пока он был «мертвым».

Лева рука ныла, но Сандро старался не обращать на это внимания. Растяжение. Пройдет через пару дней.

Повернув голову к Рино, Сандро тихо спросил:

— Как Виктория держалась все это время?

— Честно говоря, ей было очень тяжело… — признался Рино. — Но ее указания были весьма профессиональны. Разумеется, мы оказывали ей полную поддержку и консультировали по вопросам, в которых у нее нет опыта…

— Ее дядя и тетя по-факту всем руководили? — в лоб спросил Сандро.

— Никак нет, синьор, — оскорбился Рино. — Синьора спрашивала у них совета, но решения принимала полностью самостоятельно.