Крестное знамение

— А как насчет документов? Что-нибудь погибло во время пожара?

— Ничего из того, что обладает высочайшей ценностью. Только несколько личных вещей, которые были дороги для меня как память. К примеру, коллекция фотографий, принадлежавшая моему деду.

Пейн застонал от обиды.

— Те, что висели в коридоре? Как они мне нравились!

— Мне тоже. Впрочем, благодаря вам одна фотография все-таки уцелела.

— В самом деле?

Он кивнул.

— С липицианскими лошадьми. Помните, вы сняли ее со стены, чтобы показать нам смеющегося человека? Благодаря этому фотография сохранилась.

— Вы настоящий американец! — послышался хрипловатый голос за спиной у Пейна. — Снова спасаете наших лошадей. — Пейн повернулся и увидел Франца. — Ja! Ja! Верно. Настоящего солдата всегда видно.

Пейн улыбнулся и крепко пожал старику руку.

— Как поживаете, Франц? Отдыхаете после нашего маленького приключения?

— Приключения? Ерунда! Вот моя недавняя поездка в амстердамский квартал «красных фонарей» — это действительно было приключение!

От мысли об обнаженном Франце Пейну с Джонсом чуть было не сделалось дурно.

— Ну и зачем вы прилетели? — спросил он. — Помочь? Мы бы не отказались.

— Франц! — воскликнул Альстер с укором в голосе. — Они наши гости, не забывай!

Франц отмахнулся от его слов.

— Да что ты, Петр! Даже женщина работает, помогает нам.

— Какая женщина? — спросил Джонс.

— Ваша женщина, — ответил Франц. — Ja! Ja! Она приехала сюда вчера вместе с доктором Бойдом.

— Моя женщина? Вы имеете в виду Марию? Она здесь?

Пейну понравилось выражение лица Джонса. Смесь восторга, смущения и потрясения.

— Ах да! — воскликнул Пейн. — Разве я не говорил тебе? Извини, должно быть, совсем вылетело из головы.

— Секундочку! Тебе было об этом известно?

— Ну а как же! Поэтому я и запланировал наш прилет сюда.

— А я думал, она в Италии с братом, разбирается с семейными делами.

— Уже нет, — ответил Пейн. — А кстати, когда Мария стала твоейженщиной? Она-то хоть сама знает о такой чести?

— Нет, но…

— Но что? Женщины не чья-то личная собственность. Их нельзя присваивать.

— Я понимаю, однако…

— Может быть, тебе немного больше везло бы с женщинами, если бы ты проявлял к ним уважение. Но прежде чем ты побежишь и попытаешься упрочить свою победу над Марией, не забывай, что у нас есть здесь и другие дела.

— Дела? — Он взглянул на Пейна в замешательстве, однако быстро вспомнил, о чем идет речь. — Ах да! Наши дела. Я уже почти и забыл о наших делах.

Альстер с Францем смотрели на американцев как на сумасшедших. Каковыми отчасти они и были. Ведь недаром их относили к «Маньякам».

— Когда мы с Ди-Джеем были в Италии, — обратился Пейн к Альстеру, — мы наткнулись на один артефакт, который, как нам кажется, превосходно бы смотрелся в вашем архиве. Это одна из тех вещей, возможность изучать которую должна быть у всех, а не только у нескольких старцев из Ватикана.

— Если не захотите принять наш дар, — добавил Джонс, — мы не обидимся. Мы поймем. Ведь это довольно неудобный предмет. Хотя, поскольку вы строите дополнительное крыло, думаю, найдете там место и для нашего скромного приношения.

— Что это? — спросил Альстер.

— Можем показать, если хотите. Мы привезли его с собой.

— Вот как?

Пейн открыл задний люк вертолета. Альстер с Францем заглянули внутрь и обнаружили там каменный саркофаг, запакованный в высококачественный пластик.

— Нам не хотелось отдавать его во власть капризных стихий, и доктор Бойд объяснил, каким образом можно его защитить. Надеемся, что вы найдете более достойный способ его хранения.

Стараясь рассмотреть что-нибудь сквозь пластик, Альстер пробормотал:

— Уверен, что-нибудь мы придумали бы. Вот только бы знать, что там такое… Надеюсь, не труп?

Джонс расхохотался.

— Когда мы его в первый раз вскрывали, я боялся того же самого. Как оказалось, он заполнен кое-чем гораздо более… гм… шокирующим.

— Шокирующим? — переспросил Альстер.

Вместо ответа Пейн извлек из кармана несколько фотографий и протянул их Альстеру. На них саркофаг был представлен в различных ракурсах, как открытый, так и закрытый. Последние снимки запечатлели артефакт, находящийся внутри саркофага и сохранившийся на протяжении двух тысячелетий в целости и сохранности. Свидетельства Пилата в подтверждение его варианта истории Христа. Или по меньшей мере часть их. Остальному объяснение давалось в отдельном документе.

У Альстера перехватило дыхание, когда он увидел то, что находится внутри саркофага.

— Перекладины креста?

Пейн с Джонсом кивнули. Вертикальный столб был перепилен надвое, но поперечная перекладина сохранилась полностью. Ученые из Питсбурга, которым кусочек от нее отправляли на экспертизу, подтвердили, что в гробнице находится древесина африканского дуба первого века нашей эры.

Что и предполагалось.

— Вы хотите сказать, — заикаясь, пробормотал Альстер, — то, что я вижу, его крест?

Пейн пожал плечами.

— Мы надеемся, что вы сможете это подтвердить. Если у вас будет время и желание.

— Конечно, — выдохнул Альстер. — У меня есть и то и другое.

— Там было и кое-что еще. — Пейн достал из вертолета небольшой ящик. — Вот еще один артефакт из саркофага. Мы его пока не вскрывали. Решили, что будет лучше, если им займетесь вы с Бойдом и Марией.

Дрожащими руками Альстер открыл ящик и увидел бронзовый цилиндр, похожий на тот, который Бойд нашел в катакомбах. Но вместо печати Тиберия на цилиндре стоял официальный знак Понтия Пилата — эмблема, которая не использовалась со времен Христа.

— Не представляю, что там может быть внутри. Если повезет, мы узнаем, что же произошло на самом деле.

И им повезло…

По сведениям Пейна, вся правда была известна только шестерым (Данте, Марии, Бойду, Альстеру, Джонсу и ему самому). Под всей правдой он имел в виду факты о катакомбах и то, кем на самом деле являлся смеющийся человек. Еще несколько человек — Франц, Ник Дайал, Рэнди Раскин, не говоря уже о тех неизвестных сотрудниках Пентагона, которые прослушивали звонки Раскина и Раскину, — знали отдельные и, в общем, бессвязные факты. Пейн понимал, что им будет очень сложно связать все воедино из-за недостатка информации и доказательств, обладателями которых были Пейн и его друзья.