Крестное знамение

В его профессии тривиальное подчас гораздо важнее существенного.

Дайал начал осмотр с креста: удостоверился, что древесина по цвету и возрасту похожа на дуб, из которого был изготовлен крест в Ливии. Затем осмотрел три гвоздя, оценил их длину, перешел к положению тела жертвы и убедился, что поза у распятого такая же, как и у предыдущих двух.

И только закончив со всем этим, Дайал приступил к непосредственному осмотру тела. Вначале он оглядел раны на спине, разрывы кожного покрова от ударов плетью с металлическим наконечником, затем внимательно исследовал грудную клетку, пальцем в перчатке ощупал проникающую рану в надежде, что кончик копья отломился и остался в груди жертвы.

— Что ищете? — спросил Кавено. — Рана совершенно чиста.

— Такова моя работа. Я должен проверить и перепроверить абсолютно все.

— Я заметил.

Дайал улыбнулся, затем взглянул на вертолеты, зависшие у них над головами.

— Вы не можете как-нибудь от них отделаться? Мне необходимо снять мешок, чтобы осмотреть надпись.

Кавено уставился на него как на сумасшедшего.

— Там нет никакой надписи. Только мерзкая физиономия Попа, которую мы стараемся скрыть от газетчиков. — Он осклабился. — Его и без того уже достаточно распинали в наших спортивных изданиях.

Дайал пропустил неуклюжую шутку мимо ушей. Типичный полицейский юмор.

— Черт возьми! Ничего не понимаю. Самая знаменитая жертва на сегодняшний день, а преступники обходятся без надписи. С чего бы?

Кавено пожал плечами:

— Не понимаю, о чем вы говорите. Какую надпись вы ожидали увидеть? Ничего ни о каких надписях я не слышал.

— Только потому, что мы о них не распространялись. — Дайал сделал шаг по направлению к Кавено и, удостоверившись, что их никто не слышит, сказал: — На первых двух трупах были надписи: «Во имя Отца» — на первом, «Сына» — на втором. Я ожидал, что она будет и на третьем. А теперь у меня появились сомнения, не имеем ли мы дело с имитацией.

Кавено кивнул, понемногу начиная понимать, о чем идет речь.

— Нет, это не имитация. Могу поклясться.

— В самом деле? И откуда такая уверенность?

— Из-за надписи.

Дайал поморщился.

— Какой надписи? Кажется, вы сами говорили, что не было никаких надписей.

— Я говорил, что никаких надписей нет под мешком. — Кавено внимательно взглянул Дайалу в глаза. — Вы, наверное, еще не выходили в дальнюю часть поля?

— В дальнюю часть поля? — И тут только до Дайала дошло. — Ах, черт возьми!

Он глубоко вздохнул и перевел взгляд на левую часть поля, где находилась высокая стена, которая из-за большого расстояния и ослепительного света прожекторов превратилась для него в туманное пятно. Там все еще стояли несколько полицейских, и теперь Дайал понял, что они снимали на пленку послание преступников, попутно обсуждая вопрос, следует ли смыть кровь со стены или пока оставить надпись как вещественное доказательство.

Кроме того, они пытались понять, что имели в виду убийцы, когда писали: «И СВЯТОГО».

Глава 41

Аэропорт Линате находился на расстоянии примерно четырех миль от кампуса Католического университета. Фрэнки описал Пейну и Джонсу самый короткий путь туда. Они надеялись, что он окажется достаточно коротким, чтобы поймать Бойда, если тот вообще там появится. Так как оба автомобиля арендовала женщина, это могло означать, что Бойда там не будет. Если он приедет с ней в аэропорт, они захватят Бойда раньше, чем профессор поймет, с кем имеет дело. Но если все-таки им не повезет и женщина будет одна, они проследят за его сообщницей в надежде, что она выведет их на его укрытие.

— Нам известно, какого цвета машина? — спросил Пейн.

Джонс отрицательно покачал головой.

— По словам сотрудницы проката, «Фиат-98». А так как «фиат» означает «Fabbrica Italiana Automobili Torino», в Италии их должно быть бесчисленное множество.

Было раннее утро, и напарники добрались до офиса прокатной компании меньше чем за пять минут. Они остановили машину на противоположной стороне улицы и сразу же заметили женщину. На голове у нее был шелковый шарф, но остальная одежда ничем не отличалась от той, которую они видели на фотографии в газете.

Неужели все настолько просто?

Охваченная манией преследования, Мария бросила тревожный взгляд в зеркало заднего обзора, однако не увидела ничего, что подтвердило бы ее опасения. Движение близ аэропорта было минимальным, свет же исходил только от железных фонарных столбов, что возвышались вдоль безлюдных улиц пустынного района текстильной фабрики. Если повезет, они выберутся из города до того, как он наполнится миланцами, спешащими на работу и бросающими по сторонам любопытные взгляды.

Таков был план Марии. Возвратилась она к заброшенному складу без происшествий. В качестве дополнительной меры предосторожности девушка дважды объехала здание по периметру, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. Наконец Мария остановила желтый «фиат» на булыжной мостовой переулка рядом со складом, за большим баком для мусора. Чтобы было легче отыскать дорогу, она оставила фары включенными.

Вначале Мария хотела взять Бойда с собой в агентство по прокату автомобилей, однако после долгих споров они решили, что будет лучше, если она пойдет одна. Конечно, вдвоем они управились бы быстрее, но профессор справедливо заключил, что во все аэропорты разосланы его фотографии и чем дальше он будет находиться от аэропорта, тем лучше. Приехав туда, Мария убедилась, что учитель был прав. У входа на территорию она заметила нескольких полицейских, и почти все они держали в руках портрет Бойда.

— Профессор! — позвала Мария, входя в здание. — Я вернулась.

Из темноты появилась фигура Бойда, он приветствовал девушку радостной улыбкой.

— Слава Богу, дорогая. Я уже начал беспокоиться. У меня появились жуткие мысли, что вас могли заметить и арестовать.

В ответ Мария просто отрицательно покачала головой, сняла шелковый шарф и вместо него надела вязаную шапочку.

— Готовы? Необходимо воспользоваться темнотой, пока у нас еще есть такая возможность.

— Вне всякого сомнения. Позвольте, я соберу вещи, и мы тотчас отправимся. Всего одну минуту. — Он исчез в темноте.

— Профессор, — поторопила она, — нужно выезжать как можно скорее. Пожалуйста, поспешите.

Ответа девушка не услышала. Более того: единственный звук, который до нее доносился, был стук ее собственного сердца. Звук, который с каждой секундой делался громче и сильнее.

Слегка обеспокоенная, Мария стала осторожно пробираться за несколько рядов пустых ящиков, за которыми они провели сегодняшнюю ночь. Чем дальше внутрь здания она продвигалась, тем темнее становилось вокруг, и вскоре девушка поняла, что не может идти из-за практически полной темноты.