Крестные дети

— Ш-ш-ш-ш, — Маркус успокаивал и гладил ее, как конюх испуганного жеребенка. Его ладони беспрепятственно скользили по ее телу, лаская грудь, ягодицы, лобок. Когда он нежно раздвинул ее ноги, она задрожала от наслаждения. Прилив чувства вины совпал с ее первым оргазмом. Это было переживание необыкновенной силы, прорвавшееся наружу, словно мощный поток, разрушивший плотину.

Маркус быстро разделся. Он прекрасно выглядел для своих пятидесяти лет — у него не было ни грамма лишнего жирка.

— Раздвинь колени ровно на полметра, — приказал он, — а теперь очень мед ленно подними их к моей груди.

— Вы всегда командуете? — спросила Мэри. — Или только со мной?

— Боюсь, это моя дурная привычка, — ответил он, входя в нее на такую глубину, о которой она никогда и не помышляла. — Я привык говорить другим людям, что им делать.

Кончив во второй раз, она подумала, что теперь все завершится, но Маркус продолжал, пока она, к своему изумлению и впервые в жизни, не испытала третий оргазм подряд. С Криспином у них никогда не получалось продолжать больше десяти минут, и он никогда не целовал ее там, куда теперь направился Маркус.

Закончив, он надел шелковый халат и сказал:

— Мне очень понравилось, Мэри. Думаю, теперь тебе пора домой. Одевайся, а я пока попрошу Мейкписа подать машину к подъезду.

После такого прохладного прощания Мэри собрала свои вещи и отправилась в ванную. Одеваясь, она старалась не смотреть на свое отражение в зеркалах.

То, что она получила незабываемое наслаждение и Маркус понял это, только усилило ее отвращение к самой себе.

Проснувшись, Мэри почувствовала, что ее тошнит, через несколько минут ее вырвало. Она не сразу вспомнила, что произошло прошлым вечером. Это было ужасно, постыдно… Вспоминая подробности вчерашнего визита к Маркусу, она мрачнела все больше. Ей было стыдно, как никогда. Она не могла пошевелиться и лежала в постели, проклиная себя. Разумеется, Маркус проявил свои худшие качества, но ей следовало дать ему решительный отпор. Она могла бы попросту уйти. Но зачем она вообще поехала к нему, если не собиралась закончить вечер в его постели? Чего она добивалась?

Мэри спустилась вниз и заварила кофе. Проходя через гостиную, она краем глаза взглянула на свадебные фотографии.

Она молилась, чтобы Криспин не смотрел на нее с небес вчера, чтобы никто ничего не узнал. Больше часа Мэри провела в ванной, с отвращением отмываясь от невидимой грязи, покрывавшей все ее тело. Маркус видел, как ей нравилось то, что он делал, — и это было хуже всего. Разумеется, она поклялась больше никогда в жизни не видеться с ним. Если крестный еще хоть раз попробует пригласить ее куда-нибудь, она твердо откажется. Ей было двадцать четыре года, и у нее не осталось никаких обязательств перед крестным отцом. Он увлек Мэри в ранее неведомую пучину стыда, и не было ему за это прощения. Она больше не собирается иметь с ним ничего общего.

В дверь позвонили. Накинув халат, Мэри спустилась вниз.

— Кто там?

— Это Мейкпис, миссис Гор. Мистер Брэнд попросил меня передать вам кое-что.

Мэри неохотно отворила дверь. Перед ее домом на Биллинг-роуд стоял «бентли» Маркуса, а Мейкпис протягивал ей плоскую квадратную посылку, обернутую коричневой бумагой.

Она забрала сверток и вернулась в дом. Внутри посылки оказалась небольшая картина и записка: «Твоему мужу очень повезло. Надеюсь, тебе понравится этот маленький Коро». На картине красным мелом была нарисована балерина.

Чувствуя себя оскорбленной до глубины души и не желая, чтобы что-то напоминало ей о Маркусе, Мэри швырнула картину за диван, где та пролежала два года.

Мэри все еще была дома, когда зазвонил телефон. Она не хотела отвечать, боясь, что это может быть Маркус, но звонила мать. По ее голосу Мэри сразу же поняла: что-то случилось.

— Дорогая, у меня ужасные новости. Только что мне с работы позвонил твой отец. Его сократили. Дерека позвали в отдел кадров и сказали, что он уволен.

У Мэри подкосились ноги.

— Я не моту поверить в это, мама. Маркус мне обещал… — но она уже поняла, что крестный обманул ее.

— Сейчас он пытается дозвониться до Маркуса, — продолжала Белинда, — но Маркусу, конечно же, плевать. Он и пальцем не пошевелит.

Глава 20. Март 1983 года

Вот уже несколько недель у Мэри по утрам кружилась голова и иногда возникала тошнота. Она полагала, что это были последствия ее переживаний, которые грозили перерасти в настоящую депрессию. Прошло еще несколько дней, и те же симптомы стали возникать уже в любое время суток: на работе, по дороге домой, но чаще всего когда она в одиночестве сидела перед телевизором. По выходным она ездила в Доркинг — ее маме требовалась помощь по дому. Дерек старался не показывать виду, но увольнение из «Группы компаний Брэнда» очень больно ударило по его самолюбию. Он до сих пор не смог найти себе новую работу. Мэри не могла слышать имени двуличного Маркуса без содрогания. Она видела его воплощением сил зла. То, что она не могла никому рассказать о произошедшем между ними тем вечером, еще больше усугубляло ее переживания. Тот эпизод каким-то странным образом бросил тень даже на их брак с Криспином. Получив приглашение провести выходные в Норфолке вместе с родителями и братьями Криспина, которые всегда были к ней так добры, она почувствовала себя ничтожным человеком — ведь она предала память о муже.

В журнале «На краю света» она увидела рекламу медицинского центра и однажды утром, почувствовав себя особенно слабой и вялой, позвонила туда и записалась на прием к врачу.

Мэри лежала на кушетке с животом, густо намазанным гелем…

— Вы беременны, и уже на приличном сроке, — сказал ей доктор. — Где-то от четырех до семи недель.

Это значило только одно: ребенок с равной вероятностью мог быть как от Криспина, так и от Маркуса.

Вытирая гель с живота, Мэри чувствовала, что силы вот-вот оставят ее.

— Спасибо. — сказала она. — Это несколько неожиданно, но все равно я благодарна вам.

Глядя на обручальное кольцо Мэри, доктор улыбнулся. Он не сомневался, что отец ребенка будет рад услышать новость о грядущем пополнении в семействе. и успокоил Мэри:

— Думаю, миссис Гор, вам стоит сейчас же позвонить мужу. Уверен, он будет на седьмом небе от счастья. Мои поздравления и наилучшие пожелания вам обоим.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 21. Декабрь 1983 года

Приехав из Гонконга, Чарли первым делом отправился к «Биллингу и Эдмондсу» и заказал у них пару заурядных двубортных костюмов из полосатой материи. После назначения на должность младшего брокера в «Крукшанк и Уиллис», одну из старейших брокерских контор Лондона, он решил полностью обновить свой гардероб.

Чарли не хотелось покидать Гонконг, но он понимал, что его карьера замерла на месте. Если бы Маркус постоянно был там, все сложилось бы иначе. Но он руководил тихоокеанским подразделением через кучку занудных бюрократов, которые не считали необходимым помогать крестному сыну начальника продвигаться вверх по служебной лестнице с достойной его славного имени скоростью. У Чарли не сложились отношения с новым главным исполнительным директором по Шотландии Келумом Маккеем, который был родом не откуда-то, а из Пейсли и раньше работал на «Шелл». У Маккея было особое мнение о Чарли: он считал его ленивым и нечестным. Их отношения не стали более дружественными после того, как Чарли на открытии нового порта назвал Келума посредственностью. Вскоре после этого памятного события Чарли сообщили, что его переводят в сеульский офис, и он поспешил уволиться. Он отправил краткое извинительное письмо в Лондон Маркусу, но, к огромному разочарованию, не получил никакого ответа.

Чарли мечтал рассказать Маркусу, в чем конкретно заключались его просчеты в ТТКБ: выскочки вроде Келума Маккея просто не способны понять менталитет китайцев.

С другой стороны, он был рад снова оказаться в Лондоне. Даже несмотря на многообещающее начало его светской жизни в Гонконге, большинство хозяев не оценило манеру Чарли не отвечать на приглашения и не устраивать ответных приемов, и Крифа вскоре перестали приглашать. Все реже и реже ему доводилось поплавать или поиграть в теннис с начальниками. А после того, как стало очевидно, что Чарли плоховато разбирается в своей работе, его постоянные упоминания о крестном отце Маркусе Брэнде утратили значительную часть былой силы.