Крестоносцы. Полная история
Шрифт:
Балдуин провел в заключении больше года. Его выпустили только в мае 1124-го, когда после смерти Балака — полководца ранили в плечо стрелой во время осады одного из взбунтовавшихся эмиров — власть в Алеппо перешла к сыну Иль-Гази Тимурташу, человеку, который, как писал Ибн аль-Асир, «любил тихую и спокойную жизнь». Тимурташ предпочитал править Алеппо на расстоянии, из своего родового гнезда, города Мардин [319] . Он даровал Балдуину свободу в обмен на обещание заплатить выкуп в восемьдесят тысяч динаров. Балдуин вышел из темницы, обещания своего не сдержал, зато принялся строить планы нападения на того самого человека, который его освободил. Намечался последний шанс завладеть Алеппо, и Балдуин не хотел его упустить.
319
Ibn al-Athir, том I, с. 251.
Освободившись, Балдуин узнал воодушевляющие новости: Тир, последняя крупная крепость на побережье к северу от Аскалона, которая никак не давалась крестоносцам, теперь, наконец, находилась во власти христиан. Город не устоял перед совместным натиском войск коннетабля Иерусалимского королевства Евстахия де Гренье и дожа Венеции Доменико Микьеля. В ответ
320
Емкое изложение событий так называемого Венецианского крестового похода см.: Riley-Smith, Jonathan, ’The Venetian Crusade of 1122–24’ в Airaldi, Gabriella & Kedar, Benjamin Z. (ред.), I Comuni Italiani nel Regno Crociato di Gerusalemme / The Italian communes in the Crusading Kingdom of Jerusalem (Genoa, 1986), с. 339–50.
321
William of Tyre том I, с. 549.
В обмен на помощь в захвате Тира дожу пообещали невероятно выгодные торговые преференции: треть взятого в Тире, когда он падет, право использовать в городе собственную систему мер и весов, иметь свои церкви, суды, бани и пекарни, не платить почти никаких сборов и пошлин. Кроме того, гарантировали, что любой венецианец, осевший в Тире, «будет свободным, каким он был в Венеции» [322] . Дож выдвинул такие смелые требования, потому что смекнул, что без его кораблей Тир не взять — и был прав. Когда франки и венецианцы пошли в наступление, ни Фатимиды, ни Тугтегин из Дамаска не смогли и не захотели прийти Тиру на помощь. 8 июля 1124 года губернатор Саиф ад-Давла Масуд официально передал город франкам, а все способные ходить мусульмане его покинули. «Завоевание [Тира] серьезно ослабило мусульман, — сетовал Ибн аль-Асир. — Ведь это был один из самых укрепленных и неприступных городов» [323] .
322
Там же, с. 554–5.
323
Ibn al-Athir, том I, с. 253.
В октябре 1124 года Балдуин II, едва выйдя из темницы и услыхав новости, явился к стенам Алеппо со своими баронами и солдатами с таким боевым настроем, что все они «уверовали, будто смогут завоевать всю Сирию» [324] . По примеру своего коннетабля Балдуин привел не только собственные войска, но и армию ценного союзника, мусульманина-шиита, араба Дубайса ибн Садака, владыки иракского города Эль-Хилла. Тот пообещал Балдуину, что если король поставит его править Алеппо вместо Тимурташа, то он станет «покорным наместником» христианского господина [325] . Готовясь к зимней осаде, инженеры Балдуина воздвигли у городских стен полустационарные постройки, и блокада началась. Неурожай помешал Алеппо как следует подготовиться. Хронист Камаль ад-Дин писал, что людям, чтобы выжить, приходилось есть собак и человеческие трупы, из-за чего в городе свирепствовали болезни [326] .
324
Там же, с. 254.
325
Там же.
326
Ibn al-Adim, с. 647.
Франки, разбившие лагерь под стенами города, разоряли могилы мусульман, вытаскивали гробы, которые затем использовали в качестве сундуков для хранения, и приводили в бешенство горожан зрелищем оскверненных тел их почивших родственников: «Если обнаруживали [они] мертвецов с неповрежденными суставами, то связывали им ноги веревками и выставляли на обозрение мусульман. И при этом говорили: „Это ваш пророк Мухаммад!“ А другие говорили: „Это — Али!“», — писал Камаль ад-Дин, дед которого находился тогда среди осажденных. Он же рассказывал, как один франкский солдат взял свиток Корана и привязал его под хвостом своей лошади, так чтобы на него постоянно падали конские экскременты, что вызывало взрывы хохота у его товарищей. А если франкам удавалось схватить мусульманина из Алеппо, они отрубали ему руки и кастрировали [327] .
327
Там же, с. 646.
Несмотря на такое чудовищное поведение, которое можно записать на счет психологической войны, Балдуину и его арабским союзникам взять Алеппо той зимой не удалось, и в январе, когда атабек Мосула Аксункур аль-Бурсуки (который наследовал в 1113 году убитому Мавдуду) совершил несколько нападений на земли Антиохии, королю пришлось оставить свои попытки. Испугавшись, что, осаждая Алеппо, он рискует лишиться Антиохии, Балдуин отступил, в первый раз после освобождения из плена показался в Иерусалиме, а затем снова отправился на север укреплять оборону княжества. В мае 1125 года крестоносцы еще раз сразились с Аксункуром, но с этого момента и далее попытки франков захватить Алеппо и упрочить свое господство в северной Сирии постепенно сошли на нет. Теперь они обратили свои взоры на юг, нацелившись на Дамаск и Аскалон.
Борьба за Алеппо, начавшаяся в годы, предшествовавшие багдадским протестам, заняла почти пятнадцать лет и повлекла за собой чудовищное количество смертей, мучений и убийств, а свелась всего лишь к сохранению статус-кво. В 1124–1125 годах франки подтвердили то, что было очевидно сразу после Первого крестового похода: обладая достаточными ресурсами и при поддержке военно-морских сил союзников они вполне могли захватывать города, расположенные на Левантийском побережье от Византии до египетской границы, но в отсутствие таких армий, что наводнили Святую землю в 1098 году, прорваться во внутренние районы Сирии были неспособны. Что касается Фатимидов, стало ясно, что династия находится в упадке, который, казалось, вот-вот приведет к окончательному
ее краху, а вот Сельджукиды с востока оказались серьезными противниками, хоть и были безнадежно разобщены и в отсутствие харизматических лидеров вроде Иль-Гази не могли нанести неверным сколько-нибудь значительного урона. Чтобы этот хрупкий баланс сил качнулся в ту или другую сторону, требовался либо массовый приток солдат с Запада, отправившихся в новый крестовый поход, либо появление в Каире или Багдаде лидера, который сумел бы объединить исламский мир Ближнего Востока и отправить упрямых франков туда, откуда они явились. Выйдет так, что в грядущем веке случится и то и другое.Глава 12. Новое рыцарство
Людей пошло больше… чем когда-либо раньше со времен Первого крестового похода.
2 мая 1125 года король Балдуин II прибыл в Акру. Укрепленный прибрежный город, построенный на небольшом скалистом полуострове в северной части Хайфского залива, быстро превращался в важнейший торговый узел Латинского Востока. С остальными латинскими государствами его связывали надежные водные и сухопутные маршруты, а паломникам и купцам пришлась по нраву гавань Акры, укрытая от волн стенами, утопленными в морское дно еще в IX веке, в правление аббасидского губернатора Ибн Тулуна, и защищенная от вражеских кораблей массивной цепью, которую по ночам натягивали у входа в порт [328] . Иерусалимские короли частенько наведывались в Акру: город и его окрестности находились в прямом подчинении иерусалимской короны — в отличие от остального королевства, поделенного на фьефы, которые были розданы баронам и вассалам короля. В XII веке Акра наряду с Яффой считалась важнейшим перевалочным пунктом Утремера [329] .
328
Строительство порта Акры описано писателем и ученым аль-Мукаддаси, дед которого руководил стройкой. Collins, Basil (пер. на англ.), The Best Divisions for Knowledge of the Regions: Ahsan al– Taqasim fi Ma’rifat al– Aqalim / Al– Muqaddasi (Reading, 2001), с. 138–9.
329
О развитии Акры в первые сто лет франкской оккупации см. Ehrlich, Michael, ’Urban Landscape Development in Twelfth-Century Acre’, Journal of the Royal Asiatic Society 18 (2008), с. 257–74.
В Акре Балдуин подписал указ, вознаграждавший венецианского дожа Доменико Микьеля и его моряков-крестоносцев за помощь в захвате Тира годом ранее [330] . Широкие привилегии в обмен на крестовый поход — разрешение основать доходную самоуправляемую колонию в Тире и жить на Латинском Востоке согласно собственным правилам и обычаям — первоначально обещал венецианцам патриарх Иерусалима Вармунд, потому что Балдуин тогда находился в заключении. Теперь король скрепил договор личной печатью, чем на поколения вперед обеспечил горячий интерес дожей и простых венецианцев к делам Святой земли. Балдуин понимал, как важно быть с венецианцами на дружеской ноге — не в последнюю очередь потому, что после взятия Тира те разгромили византийские города в Эгейском и Ионическом морях, напали на Родос и выкрали с Хиоса мощи святого Исидора Хиосского {88} . Подписанием указа Балдуин продемонстрировал свою решимость создать сеть сторонников, к которым иерусалимский король мог бы обращаться за военной помощью, и намерение управлять завоеванными городами, распределяя их между колонизаторами из заморских государств. Договор Балдуина с Венецией сыграет крайне важную роль в истории Крестовых походов и государств крестоносцев — хотя полностью его последствия станут ясны лишь почти через восемьдесят лет. Но и это не все — была еще одна деталь, значение которой выходит далеко за рамки десятилетия 1120-х годов. В самом низу документа, в числе заверивших договор, стояла подпись человека по имени Гуго де Пейн. Это был основатель и первый великий магистр ордена бедных рыцарей Храма Соломона — или, коротко говоря, тамплиеров.
330
Rohricht, Reinhold (ред.), Regesta Regni Hierosolymitani, 1097–1291 (Innsbruck, 1893), том I, с. 25.
Гуго де Пейн был родом из французской провинции Шампань. В Иерусалиме он появился, когда Первый крестовый поход уже закончился, хотя, что именно привело его на Восток — желание воевать с турками-сельджуками вроде Иль-Гази и Тугтегина или же стремление замолить и искупить свои грехи каким-то более мирным способом, доподлинно не известно. Как бы то ни было, в 1119 году Гуго обосновался в Святом городе и проводил большую часть времени в окрестностях храма Гроба Господня. Подворья вокруг ротонды, заключающей в себе пустую гробницу Христа, планировалось снести, чтобы освободить место для масштабной перестройки храма, которая завершится в 1149 году. Но в 1119 году эти дворики притягивали к себе людей, подобных Гуго: солдат-пилигримов, ищущих себе место в новых государствах крестоносцев [331] .
331
Основание ордена тамплиеров описано в хрониках трех летописцев: Гийома Тирского, Михаила Сирийца и Вальтера Мапа. Обсуждение сравнительных достоинств и недостатков их трудов см. Barber, Malcolm, The New Knighthood: A History of the Order of the Temple (Cambridge, 1994), с. 6–9.
При храме Гроба Господня жили каноники-августинцы, взявшие на себя заботу о тысячах паломников, ежегодно прибывавших в Иерусалим. Понаблюдав за трудами этих одетых в черное монахов, Гуго и его товарищи решили, что тоже должны избрать для себя более строгий, регламентированный общинный образ жизни. Учитывая, что были они рыцарями — скорее тренированными убийцами, чем учеными слугами божьими, — цель они себе наметили необычную. Но и совсем уж нереалистичной она не была. Недалеко от храма Гроба Господня стоял бенедиктинский монастырь Святой Марии Латинской, основанный христианами, жившими здесь в середине XI века под властью Фатимидов. Добровольцы, обитавшие при монастыре и соблюдавшие особый обет, трудились в госпитале для паломников, посвященном Иоанну Крестителю. В 1113 году папа римский Пасхалий II взял братию госпиталя под свою защиту и разрешил им самостоятельно избирать себе руководителей, а заодно чуть ли не полностью освободил от церковного налога [332] . Госпитальеры, как их станут называть, со временем возьмут на себя обязанности, выходящие далеко за рамки медицинской помощи. Своим добровольным служением с богоугодной целью помочь собратьям-паломникам они показывали пример другого уклада жизни на Востоке, такого, какой Гуго с товарищами решили перенять, — уклада, верного духу первых крестоносцев.
332
Указ, дарующий эти привилегии, называется pie postulatio voluntatis; его можно сегодня увидеть в Национальной библиотеке Мальты в городе Валетта.