Крестоносец: Железная Земля

– Неплохо для трусов, - я презрительно скривил губы.
– Что, смелости не хватает казнить по закону?

– Хватает. Но ваша официальная казнь вызвала бы огласку, а это никому не нужно.

– Подумайте, какие церемонии!
– Я плюнул себе под ноги.
– Я-то думал, у вас все куда проще делается.

– Государь проявил к вам милосердие. Многим оно кажется ненужным. Есть высокопоставленные люди, - и их немало, поверьте, - которые жаждут вашей смерти.

– Чего вы хотите?

– Хочу спросить вас: насколько дорого вы цените свою жизнь, шевалье?

Я ответил не сразу. Понял, что от моего ответа будет зависеть, выйду ли я из этого зала живым. Скорее всего, не выйду. Внутри все противно сжалось, рот пересох. Жалкое все-таки существо человек! Хорохорься, храбрись, изображай из себя героя, но проклятый страх смерти, заложенный на генном уровне, никуда не денешь...

– Жизнь не имеет цены, - ответил я, стараясь смотреть этому призраку прямо в глаза. Мой ответ, похоже, ему понравился.

– Именно этих слов я и ожидал, - сказал он.
– Вы благоразумный человек с душой воина. Это располагает к вам других людей. Но если я все же попробую поторговаться с вами? Попробую купить вашу душу?

– Полагаете, я готов к такому торгу? Ну-ну.

– Империя переживает нелегкие времена, - произнес человек в маске.
– Сила в единении, а этого единства нет. Каждый из тех, кто облечен властью, считают себя единственно правым. И это тревожит.

– О чем вы? Не понимаю.

– Нас ждет война. Где она начнется - на востоке или на западе, - не так уж и важно. Гораздо важнее другое: устоит ли Ростиан? Сможем ли мы выполнить предначертание, данное нам свыше, или потерпим поражение?

Это не палач, подумал я, глядя на незнакомца. Слишком образован и красноречив для палача. Говорит, как благородный человек. Но кто же он?

– Зачем вы говорите мне это?
– поинтересовался я.

– Затем, что империи нужны люди, которые смогут ее защитить. Сегодня достойных все меньше и меньше.

– У империи есть фламеньеры. Есть армия и маги.

– Еще не так давно фламеньеры были великой силой. Но с тех пор орден изменился. Когда-то Гугон де Маньен любил говорить, что император Ростиана сердце империи, а фламеньеры ее десница, сжатая в могучий кулак. Ныне этот кулак разжался, в растопыренных пальцах нет силы. Но не это самое страшное. В нашем сердце погас огонь веры.

– Больно мудреные речи ведете, милорд. Нельзя ли попроще?

– Знать недовольна императором Алерием. За время своего правления он не принял ни единого мудрого решения. Он не делает того, чего от него ждут все. Пять лет он говорит о крестовом походе против терванийцев, но дальше слов дело не идет.

– Это право императора. Не мне его судить.

– Страна, между тем, на грани гибели. С запада на нас упала тень Суль, с востока напирают неверные. Престол должен занимать воин, решительный, мудрый и храбрый. Тот, кто спасет империю.

– Странно, что вы решили обсудить это со мной, милорд. Я всего лишь каторжник, приговоренный к вечной ссылке.

– Все можно изменить. Достаточно лишь принять наше предложение.

– Наше?

– Да, - незнакомец несколько раз хлопнул в ладоши. Открылась боковая дверь, и в зал вошли еще двое - в таких же капюшонах и при оружии, их длинные плащи оттопыривали ножны мечей. Они неслышно подошли к нам и встали по сторонам от моего собеседника, безликие и зловещие, как привидения.

– Император Алерий должен быть смещен, - заговорил мой собеседник.
– Это будет нетрудно сделать: гвардия императора на нашей стороне и не станет его защищать. Мессир Берни де Триан тоже подаст в отставку, и маршал Ногарэ де Бонлис возглавит орден. Ростиан снова станет могучей державой, и вы, шевалье, займете в ней достойное вас место.

– Понимаю. Есть заговор против императора, и мне предлагают вступить в него.
– Я оглядел всю троицу.
– Но на кой черт я вам сдался?

– Во-первых, император поступил с вами жестоко и несправедливо. Вас осудили по его прихоти, шевалье. Это нам известно лучше, чем кому либо. Во-вторых, чем больше надежных людей окажется в наших рядах, тем лучше. Не все братья внушают нам доверие. Вы же успели заслужить уважение в ордене. Благодаря вам орден узнал о кознях сулийцев. Некоторые ненавидят вас, но многие считают героем. Даже говорят, что вы были бы лучшим командором, чем болтун де Лассене или выживший из ума Пьерен де Гаст.

– Из каторжников в командоры? Недурная карьера.

– Именно, - человек в маске не услышал или не захотел услышать моей иронии. Запустил руку в кошель на поясе и вытащил свиток пергамента.
– Если вы с нами, то немедленно подпишете эту хартию. Она будет предъявлена императору от имени всех, кто хочет спасения отечества. Ознакомьтесь, шевалье.

Я развернул свиток. Это был ультиматум. Императору предлагалось отречься от престола в пользу претендента, указанного Тайным Советом, в который входят следующие высокие персоны (далее в листе стояли несколько подписей без расшифровки).

– И кто будет новым императором?
– спросил я, продолжая держать в руке лист.

– Мессир Робер де Кавальканте, - ответила маска.
– Он будет коронован под именем Робериуса Первого.

– А если император не захочет отречься?

– Матерь пресвятая, шевалье, ну зачем вы задаете такие глупые вопросы!

– Я понял.
– Сразу вспомнилась моя встреча с Алерием, его последняя воля, клятва, которую я дал императору. Неужели уже тогда Алерий подозревал, что его собираются свергнуть? А если так...
– Что будет, если я откажусь подписать эту... хартию?

– Еще один глупый вопрос, шевалье, - мой собеседник шагнул ближе и шепнул: - Но я отвечу на него. Очень трудно найти тех, кто имеет несчастье упасть в шурф рудника "Уэстанмеринг"!

От этого шепота у меня ослабли ноги. Я понял, что моя судьба решена - или я подпишу бумагу, или...

– Подумайте хорошо, - добавил черный капюшон все тем же зловещим шепотом, - мы знаем, что вам есть ради чего жить. У вас ведь есть жена, не так ли?

– Слушай, ты, если с ней что-нибудь случится...

– Это не я сказал, это вы сами, - ответил мерзавец.
– Итак?

– НЕТ!

Они не ожидали этого ответа. Все трое. Их будто гром ударил. Я отдал бы все сокровища мира за возможность увидеть их лица. Насладиться их шоком.

– Нет!
– повторил я, стерев рукавом со лба обильно выступивший пот.
– Никогда!

– Вы... шевалье, вы хорошо подумали?
– Черный капюшон все же овладел собой.

– Да!
– Мне хотелось плюнуть ему в рожу, но я не мог: рот пересох от страха. Дрожь наполнила тело, ноги ослабли, сердце начало биться с перебоями и поползло к горлу, будто собиралось вылезти из груди.
– Да!