Крестоносец: Железная Земля

– Я плохо разбираюсь в искусстве, государь.

– Поздравляю вас с праздником.

– Благодарю, взаимно.

– Мне рассказали вашу историю, - Алерий жестом предложил мне сесть на свободный стул, но я остался стоять.
– Вы ведь из другого мира, верно?

– Да, государь.

– Любопытно. Расскажите, сделайте милость.

– = Да, государь, - я начал рассказывать все, что произошло со мной и с Домино с момента нашей встречи в книжном магазине и до встречи с сэром Робертом. Император внимательно слушал.

– В самом деле, удивительная история, - сказал он, когда я закончил.
– И затем вы встретили рыцаря-капитана Роберта де Квинси, и он стал опекать вас, не так ли?

– Полагаю, ваше величество знает мою историю не хуже меня самого.

Алерий улыбнулся.

– Всего лишь навел о вас справки, - сказал он.
– Ваше появление в нашем мире удивительно, но еще удивительнее то, что многие высокопоставленные люди прониклись к вам симпатией. К примеру, мессир Оливер де Фаллен очень высокого мнения о вас, юноша. Он уверен, что вы можете принести Ростианской империи большую пользу.

– Мне лестно это слышать, государь.

– Однако не все считают так же. Некоторые в братстве считают, что приняв вас в ряды ордена, Высокий Собор совершил ошибку.

– Государь, для меня гораздо важнее знать, что вы так не считаете.

– Императором в Ростиане всегда становится командор ордена, - ответил Алерий.
– Орден - это хребет империи, ее опора и украшение. Веками фламеньеры были той силой, на которой держался Ростиан и наша вера. Вам оказана огромная честь, шевалье. Помню, какую гордость я испытывал, когда получил фламеньерский плащ. Это было чувство, которое не забывается до самой смерти. Я мог только мечтать о вступлении в орден, ведь мой отец был простым межевым рыцарем из Элькинга. Он представить не мог, что его сын взлетит так высоко.

– Своим возвышением я всецело обязан сэру Роберту де Квинси, - произнес я.
– Он...

– Стал вашим покровителем и передал вам эрлинг де Квинси? И вас это удивляет, не так ли?

– Да, государь. Я ничем не заслужил такой чести.

– Вы скромны, и это славно. Но вы, как мне кажется, начисто лишены честолюбия, и это уже хуже. А какой вы боец?

– Неважный, государь, - я покраснел.
– Мне многому придется учиться.

– Похвально, что вы лишены гордыни. Смирение - обязательная добродетель для фламеньера.
– Алерий устремил на меня пристальный изучающий взгляд, и несколько мгновений мы смотрели друг на друга, что называется, глаза в глаза.
– Впрочем, нет, вы не робкого десятка. Вы вполне уверены в себе, и это хорошо. Догадываетесь, зачем я вас пригласил во дворец?

– Нет, государь.

– Я многое хочу с вами обсудить. Вначале о вашей миссии на Порсобадо. Там было пролито много крови.

– Это не моя вина, государь.

– Когда вы поняли, что за всем стоят магистры Суль?

– Я попал в пространственно-временную ловушку, устроенную Дуззаром, и оказался в плену у магистров. Благодаря госпоже Сонин, мне удалось избежать смерти и вернуться обратно на Порсобадо.

– Так просто?
– Алерий посмотрел на меня с недоверием.
– Вы хотите сказать, что магистры не смогли - или не захотели, - убить вас?

– Они пытались, но я победил их бойца. Тогда они выпустили против меня нежить. Я был бы убит, если бы не госпожа Сонин. Она смогла разобраться с порталом Дуззара.

– Верховный инквизитор и маршал де Бонлис считают, что вы превысили на Порсобадо данные вам полномочия. Спровоцировали восстание хойлов и последующую резню.

– Мятеж устроил Дуззар, исполняя волю своих сулийских хозяев. Да, я применил силу, но у меня не было выбора.

– Вы же понимаете, что хойлы теперь долго не успокоятся?

– Понимаю, государь.

– Будь у нас в запасе больше времени, я бы объяснил вам вашу ошибку. Но сделанного не поправишь. Впрочем, у вас есть доброжелатели, и они считают, что вы действовали правильно. Сказать по чести, это меня не радует. Это говорит о том, что в ордене имеет место несогласие.

– Государь считает, что причиной этого... несогласия стал я?

– Матерь, какой вы забавный, шевалье!
– Алерий улыбнулся губами.
– Пожалуй, я ошибся, посчитав вас скромным. Вы и впрямь считаете, что это из-за вас командоры ордена порой не могут проявить единодушие?

– Нет, государь.

– Тем не менее, результат последних выборов гроссмейстера мог бы стать иным, если бы не ваши... хлопоты.

– Я выполнял свой долг, государь.

– Да. Я не порицаю вас, будьте спокойны.
– Тут Алерий помолчал.
– Мы все время говорим о пустяках, а о главном не сказали пока еще ни слова. О вашей даме сердца. Ведь она Блайин О"Реах, дитя королевской крови, по сути - наследница виарийского престола. И еще маг, очень могущественный. Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр.

– Для меня это ничего не меняет, государь. Я люблю ее.

– И эта любовь взаимная?
– Алерий бросил на меня быстрый взгляд.

Я кивнул. Во рту у меня пересохло - переход беседы на Домино встревожил меня.

– Превосходно. А ваша возлюбленная - как получилось, что она не вернулась с вами в Ростиан?

– Это был ее выбор, государь. Она пожелала быть со своим народом.

– Презрев присягу мага, которую приняла при поступлении в Академию? Это преступление, шевалье. Государственная измена.

– Я прошу о снисхождении, государь. Моя жена ничем не провинилась перед империей. И я готов взять ее вину на себя.

– Как у вас все просто и легко получается!
– Алерий взял кубок, кисточку, обмакнул ее в краску.
– Мне вот, к примеру, не дается этот орнамент.

– Государь?

– Скверно, - Алерий внезапно швырнул кубок в угол, и хрупкая чаша разбилась вдребезги.
– Как трудно достичь совершенства!

– Я прогневил вас, государь?

– Нет. Я всего лишь хочу сказать, что простые решения иногда не самые лучшие. Видите, я мог бы попытаться исправить узор, но я разбил кубок. Ни кубка, ни узора, ни возможности что-то поправить.

– Не понимаю, государь.

– Любовь человека и виари - надо же!
– Алерий покачал головой, взял со стола пергаментный свиток и жестом подозвал меня поближе.
– Вот, взгляните.

Я шагнул к столу. Алерий развернул свиток, и я увидел карту Ростианской империи и окрестных земель, весьма искусно начертанную в красках.

– Сулийцы давно пытаются сделать виари своими союзниками в возможной войне с Ростианом, - сказал император.
– Пока виари удавалось сохранить нейтралитет. Дорогой ценой, но удавалось - вы знаете, шевалье, о чем я говорю. Но неизбежно придет день, и у Морского народа не будет выбора. Им придется определиться, с кем они. Или погибнуть.