Крестоносец: Железная Земля

– Шевалье Эвальд, вы свободны, - сказал лорд-прецептор.
– Продолжайте свой путь. Не забудьте засвидетельствовать командорам мое почтение.

– Благодарю вас, милорд.

– Ступайте во имя Матери. Может быть, скоро мы плечом к плечу пойдем в бой за правое дело...

***

События развиваются с пугающей быстротой. И не скажу, что это меня радует.

Повсюду, в деревнях, куда мы заезжаем за провизией, на постоялых дворах и в гостиницах, где останавливаемся на отдых, говорят только о грядущем походе. Простолюдины встречают нас с необычайным почтением, и постоянно приходится слышать фразы вроде: "Благослови вас Матерь в вашем походе, добрый сэр!" или "Да направит Матерь ваш меч на головы неверных, милорд фламеньер!" Вроде бы и радоваться надо такому всеобщему воодушевлению, но есть в таком отношении к будущей войне что-то тревожное.

Еще на дорогах появились группы странного вида людей, больше похожих на бродяг или разбойников. чем мирных поселян. Заросшие, грязные, одетые в невероятную смесь самодельных доспехов и лохмотьев, вооруженные самым разнообразным и неожиданным оружием, от топоров, мотыг, насаженных торчком кос и луков, до деревянных кольев и кузнечных молотов, или же совсем без оружия, эти люди шли в Рейвенор, чтобы присоединиться к войску Матери-Воительницы. Почти все они шли пешком, лишь немногие ехали верхом. Иногда их сопровождали запряженные волами или лошадьми-тяжеловозами телеги, в которых рядом с мешками и корзинами сидели женщины и дети. Часто эти группы возглавляли служители церкви в оранжевых одеждах. Завидев наш отряд, будущие крестоносцы приветствовали нас криками, воинственно размахивали оружием или же хором затягивали псалмы. Было во всем этом что-то мистическое. Я понимал, что это происходит сейчас по всему Ростиану, и многие тысячи людей жаждут участвовать в походе. Будто история моего собственного мира ожила на моих глазах - наверняка то же самое мог бы увидеть путешественник во времени на дорогах Европы одиннадцатого-двенадцатого века.

На четвертый день пути, ближе к вечеру, нам повстречался имперский курьер, в сопровождении небольшого отряда легкоконников направляющийся в Хольдхейм. Он сообщил важную новость - большая часть войска во главе с императором и командорами Ордена уже выступила в Роздоль. В Рейвенорском лагере остались лишь вспомогательные части и ополченцы, которые продолжают обучение. Общий сбор всех войск назначен на Чауширской равнине близ Проска, оттуда крестоносцы и двинутся в Дикие степи.

– Ого, как славно!
– воскликнул Домаш.
– Поход во имя Матери нашей начнется на земле моей родины! Теперь я с особой радостью направлюсь домой. Надобно в соборе в Проске попросить его преосвященство епископа благословить мое оружие.

– Да уж, благословение никому не помешает, - сказал я, думая о другом.

– Мы разобьем их, - уверенно заявил курьер, похлопывая ладонью по эфесу меча.
– Даже не сомневайтесь, милорд шевалье! Это будет победоносный поход, клянусь Воительницей!

Я слушал его и понимал, что не совсем разделяю его восторгов. И еще, цель нашего путешествия опять отдалялась от нас - теперь нам с Домино придется ехать в Роздоль, чтобы встретиться с императором. Судя по указу, что читал нам герольд в Эшевене, подготовка похода продолжится до лета, а это значит, что у нас есть пять недель. Я рассчитывал добраться до Рейвенора за неделю, значит, времени пока достаточно. У нас даже будет время на короткий отдых.

И мы можем не опасаться козней инквизиторов и их прислужников вроде де Фанзака - объявленная императором амнистия защищает нас с Домино. Вроде все пока складывается хорошо - пока...

– Вы едете в Рейвенор?
– осведомился курьер.

– Да. Из Железной Земли.

– Вот как? Говорят, там какая-то заваруха.

– Большая заваруха, сударь. Виссинги бунтуют.

– Если хотите отдохнуть, милорд, в двух милях отсюда есть отличная корчма, называется "Гостеприимная Рошель". Баранье рагу и пироги с рубленой печенью там просто отменные, да и вино неплохое.

– Спасибо, непременно туда заедем.

– Прощайте, милорд, и да хранит вас Матерь!

– О чем ты думаешь?
– спросила меня Домино, когда курьер и его люди уехали.

– О нас с тобой, - я сжал в ладони ее пальцы. Они были ледяными.
– Ты мерзнешь.

– Нет, - солгала она.

– Все хорошо. Не беспокойся.

– "Ты сама, родная, знаешь, что это не так", - подумал я, глядя ей в глаза. Наверное, она догадалась о чем я думаю. Не могла не догадаться.

– Солнце садится, - сказал я.
– Надо ехать.

– Неблизкий путь, неблизкий путь, нельзя коней нам повернуть, не избежать кровавых сеч, так положись на добрый меч!
– пропел Домаш со свойственным ему пренебрежением к мелодии старую фламеньерскую песню.
– А я так мыслю,

дальний путь куда легче кажется, коли рядом с тобой добрые друзья и великая цель ждет тебя впереди.

– Завидую я тебе, сударь Домаш, - с грустной улыбкой сказала Домино.
– Ты будто из стали выкован, никакие невзгоды тебе нипочем.

– Да уж, истинно так, - Домаш подбоченился.
– Особливо когда знаешь, что в двух милях от тебя баранье рагу кипит на плите и гретым лотарийским красным потчуют. Так ведь, собрат Эвальд?

– Все верно. Поэтому давайте поспешим, а то холодает.

***

Старый Назария от избытка чувств собирался встать передо мной на колени, но я не позволил ему - подхватил старика и крепко прижал его к груди.

– О, милорд!
– всхлипнул старик.
– Вы ли это? Как я рад, что вы вернулись!

– И я рад, Назария. Познакомься, это твоя новая госпожа, леди де Квинси.

– Миледи, - Старик отстранился от меня, выпрямился и чинно поклонился Домино.
– Великая честь для меня лицезреть вас. Что прикажете?

– Приготовь горячую воду для умывания и ужин. И самое лучшее постельное белье. Мы заночуем дома.

– Да, милорд. Вы позволите затопить камин?

– Конечно, Назария. Будьте добры.

– Слушаюсь, милорд.
– Назария еще раз поклонился нам обоим и ушел.

Я сел на стул и с улыбкой наблюдал, с каким интересом Домино осматривает мое жилище. Появилась мысль, что теперь нам понадобится новый дом. Вряд ли небольшие холостяцкие аппартаменты, в которых столько лет прожил сэр Роберт и где совсем недолго жил я, удовлетворят мою милую жену.

– Здесь уютно, - наконец, сказала Домино.
– Только чувствуется, что в этом доме жил очень одинокий человек.

– Ты о сэре Роберте или обо мне?

– О вас обоих, - Домино подошла ко мне, обхватило ладонями мою голову.
– Но теперь одиночество кончилось. Мы вместе.

– Да. И я счастлив. Только квартира у меня очень маленькая.

– Это неважно. Главное, что ты рядом. Ты еще не разочаровался во мне?

– Как ты можешь так говорить! Ты же знаешь...

– Знаю. Но сама не верю в собственное счастье.

– Милорд!
– Назария появился в дверях.
– Простите, что отвлекаю. Две недели назад принесли это письмо.
– Он подал мне маленький свиток, перевязанный красным шнуром и запечатанный сургучной печатью без герба.
– Посыльный, принесший письмо, сказал, что оно очень важное.

– Любовная записка?
– Домино сделала страшные глаза.

– Сейчас посмотрим, - я взглядом велел Назарий удалиться, сломал печать и прочел следующее:

"Мой друг Эвальд!

Знаю, что вы на свободе и в скором будущем вернетесь в Рейвенор, поэтому решил оставить для вас это письмо. Мне очень жаль, что вам многое пришлось испытать. Я не мог вступиться за вас и облегчить ваши страдания, потому что такова была воля императора - простите меня. Мне сообщили, что так было нужно, таков был приказ Его величества, а приказы, как вы знаете не хуже меня, не оспариваются и не обсуждаются. Скоро мне придется отбыть из Рейвенора. Может быть, наши дороги вскоре пересекутся, но пока предлагаю вам заехать в Рейвеноре в торговый дом Ледуша (он находится на Улице Мучеников Мирны) и поговорить с приказчиком по имени Хеймар Стейс. Непременно покажите ему эту записку. Это не только в ваших интересах, но и в интересах нашей империи, которую мы с вами любим."